Энн Райс - Мемнох-дьявол Страница 7

– Да, я понимаю.

– Но эти фрагменты все же представляют собой часть разговора – и собеседников двое. Один, один из них, говорит: «О нет, он само совершенство. И речь идет вовсе не о возмездии. С чего ты взял, что я жажду возмездия? – Я пожал плечами. – Это явно середина чьей-то беседы…

– Согласен, – отозвался Дэвид. – И ты полагаешь, что этот некто позволяет тебе услышать лишь ее ма–лую толику. Точно так же, как когда-то мне было яв–лено то видение в кафе.

– Вот именно. И меня это мучает. Последний случай произошел всего лишь два дня назад. В Новом Орлеане, когда я следил за дочерью своей жертвы – Дорой. Я уже говорил, что она живет там в старом здании женского монастыря, построенном еще в восьмидесятых годах девятнадцатого столетия. Оно давно разграблено и уже много лет пустует. Сейчас монастырские постройки напоминают скорее остов кирпичного замка. И эта маленькая ласточка, совсем еще девочка, бесстрашно живет там в полном одиночестве, как будто считает себя неуязвимой.

Так или иначе, я оказался в этом монастыре и вошел во двор. Ты знаешь, каковы особенности архитектуры таких старых построек: главное здание, два длинных боковых крыла, внутренний двор.

– Довольно стандартное кирпичное сооружение конца девятнадцатого века.

– Совершенно верно. Так вот, я заглянул в окно и увидел, как она с фонариком в руке идет по темному, хоть глаз коли, коридору и тихо напевает себе под нос один из своих гимнов. Удивительно, эти гимны, казалось бы, звучат вполне современно, но в них присутствует и нечто средневековое.

– Примерно то, что мы называем искусством Нового времени?

– Да, наверное. Но, как я уже говорил, девочка работает на всемирном религиозном канале. И ее программы весьма традиционны, я бы даже сказал – консервативны: верьте в Иисуса, молитесь о спасении души и так далее. По-моему, она надеется своими пес–нями и танцами проложить людям дорогу в небеса, особенно женщинам – им, во всяком случае, в пер–вую очередь.

– Продолжай, пожалуйста. Итак, ты следил за ней.

– Да, и думал о том, какая она смелая. В конце концов она дошла до своих комнат, расположенных в одной из четырех башен монастыря, и до меня донеслись звуки запираемых замков и засовов. Тогда мне вдруг пришла в голову мысль, что далеко не многие отважатся бродить по этим темным зданиям, тем более если учесть, что место там не совсем чистое.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, всяких там духов природы, элементалей – так, кажется, называют их в Таламаске.

– Да.

– Так вот. Они обитают там, в этих зданиях. Но для девушки они не представляют опасности. Она для них слишком смелая и сильная. Иное дело – следящий за ней вампир, который стоит во дворе и заглядывает в окно. И вот, представь себе, он слышит возле самого своего уха разговор. За его спиной беседуют двое, и тот, другой, который не наблюдает за мной, говорит «Нет, я не вижу его в том же свете…» Я обернулся и принялся крутить головой во все стороны, пытаясь отыскать говорившего, вызвать его на бой и сразиться с ним на любом, пусть даже не материальном уровне. И вдруг я понял, что эти мелкие, надоедливые духи-элементали… эти отвратительные существа, поселившиеся в монастыре… скорее всего, даже не подозревают о том, что кто-то – или что-то – находится совсем рядом и разговаривает прямо возле моего уха.

– Лестат, твои речи безумны. Неужели ты утратил свой бессмертный разум? Нет-нет, пожалуйста, не сердись. Я верю тебе. Но давай вернемся чуть-чуть назад. Скажи, почему ты следил за девушкой?

– Мне необходимо было просто ее увидеть. Дело в том, что моя жертва отлично понимает, кто он и чем занимается, и его очень беспокоит, что именно известно о нем властям. Он переживает за дочь, боится, что если ему будет предъявлено обвинение и начнется шумиха в газетах, это запятнает ее репутацию. Он не знает, что никакого обвинения не будет, потому что я убью его раньше.

– Да, конечно, и тем самым спасешь девушку и ее церковь.

– Ничто на свете не заставит меня причинить ей хотя бы малейший вред.

– Ты уверен, что не влюбился? Такое впечатле–ние, что она тебя околдовала.

Я молчал, вспоминая о своей единственной любви. Это была смертная девушка по имени Гретхен, монахиня по моей вине она сошла с ума. Дэвид хорошо знал всю историю, равно как и то, что я подробно рассказал о ней и о нем самом в своей книге, сделав их таким образом известными всему миру.

– Я никогда не откроюсь Доре, как в свое время Гретхен, – сказал я. – Нет, я не сделаю ей больно, ибо хорошо усвоил урок. Моя задача – убить ее отца таким образом, чтобы причинить ей как можно меньше страданий и дать возможность извлечь из его смерти максимум пользы. Она знает, кто он, однако, боюсь, плохо себе представляет все неблагоприятные последствия его бизнеса и совершенно не готова к тем не–приятностям, которые могут возникнуть по его вине.

– Подумать только! Ты хочешь поступить с ней порядочно, но при этом ведешь рискованную игру.

– Видишь ли, я должен как-то отвлечься от мыслей о своем преследователе. В противном случае я сойду с ума.

– Ну ладно, ладно. Что с тобой происходит? Господи! Да ты вне себя от страха!

– Конечно, – прошептал я.

– Расскажи мне подробнее об этих таинственных голосах. Постарайся вспомнить еще какие-нибудь фрагменты.

– Они не стоят того, чтобы их повторять, – ответил я. – Это спор. И поверь, Дэвид, он напрямую касается меня. Как будто Бог и дьявол спорят обо мне.

Я старался отдышаться и прийти в себя. Сердце болело и билось слишком быстро – чересчур быстро для сердца вампира. Прислонившись спиной к стене, я обвел взглядом посетителей бара: публика в основ–ном была здесь среднего возраста – дамы в старомодных меховых нарядах и лысеющие мужчины, уже успевшие выпить вполне достаточно, чтобы вести себя шумно и беззаботно и делать потуги выглядеть моложе, чем есть.

Пианист наигрывал какую-то популярную мелодию – кажется, из бродвейского мюзикла, – печальную и очень милую. Одна из пожилых дам раскачивалась ей в такт и подпевала, беззвучно шевеля накрашенными губами и время от времени затягиваясь сигаретой. Она принадлежала к поколению, которое всегда курило так много, что уже не могло отказаться от этой вредной привычки. Кожа у нее была как у ящерицы, однако в целом она производила впечатление вполне безобидного и симпатичного существа. Да и все посетители казались мне такими – безобидными и симпатичными.

А чем занята сейчас моя жертва? Он все еще наверху, с дочерью. Я слышал, как он упрашивает Дору принять от него очередной подарок. Кажется, речь шла о картине.

Этот человек готов был горы свернуть ради своей девочки, но она решительно отвергала его помощь и подарки и не желала облегчить его душу.