Елена Кипарисова - Прах Феникса Страница 7

  - Хочешь знать правду? - зловеще прошептал мужчина мне на ухо, наблюдая за моим отражением.

  - Нет, - нервно сглотнула я, уже понимая, что такой ответ его не устроит.

  -Поздно.

  Он медленно поднял руки к моим плечам и схватил тонкую ткань платья. Я не сумела уловить движение, но тишину разорвал громкий треск. Мой наряд разошелся по швам, белыми лохмотьями падая на пол. Сердце замерло в страхе, и я закрыла от ужаса глаза, не в силах посмотреть в зеркало.

  - Открой глаза, - почти нежно произнес мужчина.

  - Нет.

  - Сейчас же.

  Что-то в его интонации, дьявольски зловещее, убедило не противиться ему. Очень медленно я распахнула глаза, но так и не решившись посмотреть в зеркало. Оказаться перед ним обнаженной было так унизительно, что мне хотелось провалиться сквозь землю. Страх не давал мне покоя. Что бы ни ждало меня впереди, не стоило надеяться, что мир станет лучше.

  - В зеркало, - уже зло произнес незнакомец.

  Я тяжело вздохнула и наконец встретилась взглядом со своим отражением. Дыхание перехватило, а к горлу вновь подступила тошнота. Меня шокировала не моя нагота, об этом я забыла практически разу. В тот миг поразило совсем другое. Бледная кожа была далеко не идеальна. Красноватые шрамы шли от самого груди вдоль всего тела.

  - Что это? - спросила я, когда обрела способность говорить. - У меня никогда не было шрамов.

  - Доктор оставил их, - спокойно ответил мужчина, нежно касаясь покрасневшей кожи. - Патологоанатом. Слышала про такого?

  Где-то в глубоко в горле родился приглушенный всхлип. Только после его слов я заметила, что шрамы соединяются в форме буквы 'Y', а тонкая полоса там, где сердце, казалась немного свежее. Так это был не сон? Он действительно ударил меня ножом в грудь? Такого не может быть.

  - Не правда...

  - Правда. Но не бойся, я успел остановить его вовремя, до того как он мог сильно тебе навредить. Не хочешь меня за это отблагодарить? Цени, как я о тебе забочусь, малышка. Я просто твой ангел хранитель.

  - Чушь.

  Он хитро улыбнулся и, отвернувшись, стащил с кровати пастельных цветов покрывало и накинул мне на плечи, скрывая шрамы.

  - Теперь отдыхай.

  Но как только он отошел в сторону, мои колени подогнулись, и я медленно опустилась на пол, кутаясь в колючую ткань.

  - Черт, - раздалось над самым моим ухом. - Детка, все не так плохо. Ну и пусть сердце не бьется, но ты же жива. Да и я рядом.

  Ему не удавалось меня успокоить. Мысли метались в голове, но сознание не успевало за ним. Почему кошмар никак не прекращается? Разве я могла быть мертва? Откуда эти шрамы? Как мне проснуться?

  Я не заметила, как мужчина поднял меня на руки и уложил в кровать, отобрав грубую ткань и заботливо укутав в теплое одеяло.

  Мне хотелось заплакать, но слез почему-то не было. Только пустота. Ни одной эмоции. Я все еще верила в то, что сумею выбраться из этого кошмара.

  - А теперь спи, - надо мной возникло уже знакомое лицо. - Завтра мы обо всем поговорим. Сейчас ты не способна воспринимать новую информацию.

  Заглянув в его карие глаза, я совсем потерялась, уплывая все дальше и дальше. В голове звучал его спокойный голос: Спи, спи, спи...  

Глава 3

  Сны были беспорядочны и хаотичны. Казалось, что на самом деле я и не засыпала вовсе. Очертания комнаты проступали сквозь болезненные видения, путая, где реальность, а где лишь игра сознания.

  Мне хотелось прекратить все это, но что-то удерживало меня внутри, словно в огромном мыльном пузыре, играющим на свету разноцветными бликами. Я не помнила самого сна, но уже от этого становилось по-настоящему страшно. Странное чувство неизвестного, которое пугает даже сильнее, чем качественный фильм ужасов.

  Бесконечная ночь, заполненная нескончаемым кошмаром. Настоящий ад, где кто-то решил уничтожить меня на корню, сломить волю и уничтожить желание сопротивляться.

  Даже яркий солнечный свет ни сразу разбудил меня. Сначала появилась маленькая точка света, которая постепенно становилась все больше и больше, пока не стала напоминать огромный тоннель, пульсирующий, словно живой организм. Это оказался выход.

  Никто не удосужился задернуть штору на окне, и теперь предательское солнце слепило глаза, проникая даже сквозь одеяло, которым я укрылась с головой. Пульсирующая боль в затылке еще какое-то время удерживала меня все в том же положении, приказывая не шевелиться и притворяться спящей.

  Что произошло вчера и, черт возьми, сколько я выпила, заслужив такое ужасное похмелье? Амнезия была в данном случае не самым страшным. Головная боль, чрезмерная чувствительность к яркому свету, а еще невероятная жажда. Сколько раз я уже заикалась не брать в рот ни капли спиртного, чтобы потом целый день не чувствовать себя бесполезным куском мяса.

  Я все-таки пошевелилась, вызвав тем самым прилив резкой боли, пронзившей от головы до кончиков пальцев. Это выбило из моих легких приглушенный стон. Утро начиналось отвратительно.

  Немного помедлив и собравшись с силами, я перевернулась на спину, открывая глаза и пытаясь сосредоточить хоть на чем-то взгляд. Комната расплывалась, не позволяя различить даже отдельных черт окружающего пространства. Меня спасало лишь то, что в тот миг я лежала, а не пыталась принять вертикальное положение.

  Неожиданно подступившая тошнота исчезла так же внезапно, как и появилась, унося с собой и все остальные симптомы. Зрение вернулось в норму, и я обнаружила себя в дорого обставленной спальне: вульгарные ярко-персиковые обои с экзотическими цветами, потолок, напоминающий звездное небо и массивная мебель из темного дерева, перегруженная деталями. Я определенно была вне дома. Да и друзей столь богатых у меня не наблюдалось.

  Шелковые простыни подо мной были прохладными, совсем не нагревшись от моего тела. Следующая мысль заставила буквально подскочить в кровати. Прикоснувшись к своей груди, я не ощутила на ней одежды, лишь обнаженную кожу. Теперь стоило волноваться по-настоящему. Со мной такого еще ни разу не случалось, но что-то всегда бывает впервые.

  Я приподнялась на локтях, осматривая пространство комнаты. Ее можно было бы назвать стерильно-чистой, если бы не грязно-серые следы на светлом ковре с толстым ворсом, которые шли от двери к кровати. Рядом, бесформенной кучей, лежала тряпка, бывшая в свои лучшие времена белоснежно-белой. Больше ничего. Ни одна деталь не цепляла взгляд.

  В комнате не было ни моих вещей, ни каких-либо других мелочей, указывающих, что в ней вообще кто-то живет. Можно было только сказать, что это действительно кто-то невероятно богатый.