Павел Комарницкий - Старая сказка Страница 7

Иван давно забыл про кашу, сиротливо стывшую на столе. Он наблюдал, как перед Тамионой словно по волшебству образуются разнообразные блюда, аппетитные и причудливо украшенные — кухарка хоть куда…

— Кругом полным-полно безмужних женщин и девушек, а тебе только двадцать лет с мелочью — для эфемера в самый раз. Сам не можешь найти? Хорошо, попросил бы королеву Элору, через сутки имел бы такую… Любую! Но ты требуешь то, чего нельзя требовать в принципе — тебе, видите ли, нужна навка, только навка и никто более! Да знаешь ли ты, несчастный, во что ты впутал королеву, и во что впутался сам?

Иван встал, пристально глядя ей в глаза. Только без хамства…

— Всё сказала? Теперь послушай меня. Тебе известно, что такое любовь?

— Гораздо лучше, чем тебе — Тамиона тряхнула головой, дунула, отбрасывая растрепавшийся локон.

— Возможно. А известно ли тебе, что такое смерть? Теряла ли ты родных и близких?

— Как говорится, Бог миловал.

— Понятно. Тогда дальнейший базар смысла не имеет.

На сей раз Иван выдержал её взгляд совершенно спокойно. Ему вдруг вспомнился точно такой же взгляд, и даже глаза были тоже голубыми. Немец холодно-ненавидяще смотрел на него, а рука быстрым уверенным движением вставляла рожок автомата. Он даже успел передёрнуть затвор, тот немец, но нажать на курок уже не успел.

Хватит. Никакой вины за собой он более не чувствовал. Возможно, тот немец тоже считал его в чём-то виноватым — это его дело.

Какой смысл разговаривать с существом, не имеющим понятия о смерти? С существом бессмертным и прекрасным, внешне очень похожим на человека. Как мраморная статуя. Разве мраморная статуя способна понять, что это такое — потерять единственного своего человека, свою любовь?

— Спасибо за угощение — Иван повернулся и вышел из кухни, не заботясь более о производимом впечатлении. Да по х…й!

Рассохшиеся ступеньки заскрипели под тяжестью шагов, словно жалуясь: «Охо-хо… Старость — не радость…» Не провалятся, часом? Да вроде нет, ещё крепкие…

Иван бродил по дому, как привидение. До чего же мерзко ничего не делать. После вчерашней беседы Тамиона больше не удостоила его ни одним словом, всем своим видом давая понять — она считает его не более чем мебелью, совершенно ненужной, к тому же мебелью, способной к самостоятельному передвижению и оттого ещё более нелепой. Другие эльфы тоже не докучали Ивану своей компанией, неожиданно появляясь и так же незаметно исчезая по каким-то своим таинственным делам. Условие не выходить из дому Иван соблюдал твёрдо, в остальном же ему была предоставлена полная свобода.

От нечего делать бывший старший сержант занялся исследованием дома. Начал он с залы, отделанной полированным мрамором и малахитом. Откуда в маленьком городке, пусть даже и в бывшем купеческом доме, такая немыслимая роскошь?

Иван подошёл к стене вплотную, провёл пальцами по стене и вздрогнул — кончики пальцев свободно погрузились в мрамор, ощутив под ним грубую побелку настоящей стены. Вон как… Стало быть, вся эта роскошь — призрак, иллюзия?

В остальных помещениях отделка оставалась прежней — нормальные, белёные известью комнаты, точнее, давно уже не белёные. Вот только среди старой рухляди там и сям встречались неожиданно изящные вещицы, часто непонятные, но нередко и обычные — например, мягкая широкая кровать, аккуратно застеленная белоснежным бельём, или зеркальный серебристый поднос с изумительным серебряным же кувшином и парой хрустальных бокалов на тонких ножках.

Старый, кирпичный дом ещё дореволюционной постройки имел целых шесть комнат, плюс полуподвал с маленькими подслеповатыми оконцами, в которые вряд ли пролез бы даже десятилетний ребёнок. Из подвала в узкий закуток между домами вела низенькая, но широкая потайная дверца, обитая толстым железом — Иван обнаружил этот лаз совершенно случайно. Другой выход, из дощатых пристроенных сеней за домом вёл в огород. Наконец, прямо со двора наверх вёл ещё один вход, через высокое крыльцо. Последний, парадный вход вёл в дом прямо с улицы. Как говорится, ходы-выходы на все четыре стороны.

Война обошла дом стороной. Дом, но не его обитателей. Похоже, до войны в этом доме жило немало народу, но кто-то ещё не вернулся из эвакуации, кто-то с фронта, а кто-то не вернётся уже никогда.

А куда ведёт эта дверь, на чердак?

Иван осторожно потянул дверь на себя — закрыто… Толкнул, и дверь неожиданно легко распахнулась на две стороны, совершенно бесшумно. Иван взглянул на петли — они блестели свежей смазкой. Дверью явно пользовались.

На чердаке царил полумрак, прорезаемый узким лучом света, казавшимся осязаемым из-за обилия пыли. Какой-то хлам, обычный для чердаков…

Иван замер, ощутив, как разом взмокла спина. На полу стоял гроб. Натуральный открытый гроб (крышка валялась рядом) с натуральной покойницей.

Разом проснулись фронтовые рефлексы. На то, чтобы восстановить дыхание, ушло секунды три. Ещё пара секунд ушла на то, чтобы оторвать от пола словно прибитые гвоздями ноги. Иван осторожно и бесшумно подошёл ближе, держась так, будто у покойницы в рукаве был спрятан метательный нож.

Бабка, сморщенная и тёмная, как сушёный гриб, дышала медленно, глубоко и ровно, смиренно сложив морщинистые руки на груди. Ну ни хрена себе!

Изумление сержанта было столь велико, что пару минут он стоял неподвижно, силясь собрать разом разбежавшиеся мысли. Потом, так и не решившись побеспокоить «покойницу», начал медленно отступать к двери.

Иван пришёл в себя только на лестнице. Дверь на чердак была уже закрыта — когда успел? — осторожно спустившись вниз по крутым ступенькам, Иван перевёл дух и гулко откашлялся.

— Что-то не так? — Перед ним стоял эльф, вроде бы Таэль (Иван уже начал различать их понемногу).

Хм… Не так… Нет, если для эльфов спящие в гробах на чердаке старушки дело обычное, то всё в порядке…

— Понятно — улыбнулся Таэль — ты обнаружил нашу квартирную хозяйку. Надеюсь, ты её не разбудил?

— Вас просит к столу королева — Тамиона стояла перед ним с таким видом, что Ивану даже стало жалко её. Так могла бы стоять принцесса крови, вынужденная поклониться в ноги грязному нищему.

— Передайте моё почтение королеве — отозвался Иван, продолжая бриться. Хорошие у фрицев всё-таки бритвы, ничего не скажешь…

— Точнее, пожалуйста — теперь Тамиона сама напоминала Снежную королеву, так что сержанту даже показалось, что на волосах у него оседает иней.

— Прошу разъяснить: это приглашение или приказ?

— Это приглашение.

— В таком случае я вынужден отклонить его — Иван даже удивился, с какой лёгкостью перестроился на возвышенный слог, полузабытые книжные обороты из романов так и слетали с языка. С кем поведёшься… — Я опасаюсь, что моё присутствие нарушит процесс пищеварения вашего изысканного общества.