Александр Домовец - Ад ближе, чем думают Страница 7

Тайно вызванный из ссылки генерал Аракчеев получил указ, вручавший ему бразды правления Преображенским полком взамен отстранённого генерала-изменника Талызина. Гвардейцы-преображенцы, шефом которым состоял сам император и которыми Аракчеев командовал ещё до ссылки, стали главной силой в подавлении заговора. Осторожный Кутайсов настоял также, чтобы на время мятежа император укрылся в покоях княгини Гагариной, а в спальне остался вооружённый до зубов Дюран. Как в воду глядел бывший брадобрей…

Заговорщики отделались разжалованием и каторгой. Но главу заговора графа Палена за чудовищное вероломство приговорили к смертной казни, и жизнь свою он закончил на виселице. Бывший цесаревич Александр был отправлен в бессрочную ссылку в далёкий Тобольск. Константина, не участвовавшего прямо, но сочувствовавшего заговору, Павел специальным манифестом лишил права наследования. В том же манифесте наследником престола объявлялся третий сын императора Николай.

– Прежде чем обратиться к более серьёзным темам, предлагаю обсудить небольшой вопрос, – сказал Павел. – Я знаю, ваше превосходительство, что вы не любите, когда ваши подданные получают иностранные награды…

Наполеон кивнул:

– Совершенно верно. В этом смысле я согласен с английской Елизаветой Первой. Помните, как она сказала? «Мои собаки должны носить лишь мои ошейники»…

– Тем не менее, – продолжал Павел, – я бы хотел достойно вознаградить кавалера Дюрана, который бился за меня, как античный герой. Подготовлен указ о пожаловании ему ордена Андрея Первозванного, а также титула барона Российской империи с приложением земель в Нижегородской губернии и тысячи душ крепостных. Что скажете?

– Скажу, что Мишель сполна заслужил столь щедрую награду, – ответил Наполеон, разводя руками. – Рад за него и ничего не имею против, случай совершенно особый. Тем более что, защищая ваше величество, он выполнял мой приказ… Однако – что же получается? Став российским бароном и помещиком, он должен будет перейти на службу к вам?

– Я согласен, – сказал Павел с улыбкой.

– Но я-то лишусь наилучшего телохранителя! – с чисто итальянской живостью вскричал Наполеон. – И кем я его заменю? Впрочем, – добавил он, – в интересах укрепления нашего союза…

– Именно с этой целью, – серьёзно подтвердил император. – Благодарю, ваше превосходительство. Вы совершенно точно меня поняли… А теперь предлагаю обсудить нашу коалицию.

Обсуждение затянулось до ужина. Собеседники были едины в ненависти к Англии и стремлении поставить её на колени. Первые шаги к цели уже сделали. Русский и французский корпуса, каждый по тридцать пять тысяч человек, соединились в устье Волги и под общим командованием генерала Массена отплыли в персидский порт Астрабад, чтобы оттуда форсированным маршем устремиться на Индию. А двадцать тысяч казаков под началом атамана Орлова-Денисова и офицера Платова шли туда же – через Среднюю Азию и, преодолевая непривычную жару, успели покорить Хиву с Бухарой…

За ужином обсуждение продолжилось. Изменив привычке, Наполеон выпил несколько рюмок коньяку, да и Павел не отставал. Собеседники расслабились настолько, что, пользуясь отсутствием дам, сбросили мундиры и даже расстегнули жилеты. У обоих было прекрасное настроение, рождённое ощущением единодушия. Наследный император и вчерашний генерал-якобинец понимали друг друга с полуслова.

– У наших стран нет общих границ, а стало быть, не может существовать неразрешимых проблем, – говорил Наполеон за десертом. Очистив апельсин, он любезно передал его Павлу.

– Благодарю вас… Я придерживаюсь того же мнения, – произнёс разрумянившийся Павел. – Наша коалиция обещает столь многое, что, по чести говоря, неминуемое сокрушение Англии станет лишь началом общеевропейской гегемонии России и Франции. А внутренние разногласия, буде таковые случатся, мы всегда сумеем разрешить внутренним же порядком. Залогом тому – огромные выгоды от союза, которые, безусловно, перевесят возможные издержки.

– Готов подписаться под каждым словом, ваше величество, – подхватил Наполеон. – И в знак полного доверия к вам я хочу сообщить нечто, о чём никто ещё не знает…

Наклонившись к Павлу, первый консул негромко продолжал:

– Полагаю, для вас не секрет, что революция в нашей стране закончена. Она сделала своё дело, и довольно. Французы устали от хаоса, они хотят возвращения к исконным традициям! Для начала я покончил с якобинским безбожием и восстановил в правах церковь со священниками. Но это не всё… – Он ещё сильнее понизил голос. – Францией тысячу лет управляла монархия. И потому в ближайшие два-три года я намерен короноваться!

Павел внутренне улыбнулся. Не о таком ли развитии событий он совсем недавно говорил изменнику Палену?

– Прекрасное и мудрое решение, ваше превосходительство, – веско произнёс он. – Строить большие планы, опираясь на зыбкий фундамент консульской власти, было бы недальновидно. Чем вы уступаете древним королям, создававшим империи силой оружия? Можете не сомневаться, что со своей стороны я всячески поддержу создание новой французской династии.

– Династии… – эхом отозвался Наполеон. На лице первого консула проступило непривычное смущение. – Вы затронули самое уязвимое и больное место, ваше величество. Увы, моя супруга бесплодна, и… Словом, если всерьёз говорить о создании собственной династии, развод с Жозефиной неизбежен, как бы я ни любил её…

Павел сожалеючи посмотрел на собеседника:

– Понимаю ваши чувства… Но что же делать? Великое дело требует жертв. И я не сомневаюсь, что после развода вы легко найдёте новую супругу, которая произведёт на свет ваших наследников. Советую обратить внимание на кого-нибудь из немецких принцесс. Их плодовитость вошла в поговорку. Моя жена – прекрасный тому пример! – добавил он интимным тоном, не лишённым оттенка фривольности.

Наполеон покачал головой:

– Мой будущий выбор уже сделан, ваше величество. После развода я намерен просить руки вашей старшей дочери Елены…

Сказал – и вцепился взглядом в лицо собеседника.

Такого поворота Павел не ожидал, и даже мимолётно решил, что ослышался. Он изумлённо посмотрел на первого консула. Друг Робеспьера, якобинский полководец, душитель роялистского восстания… И – повелитель Франции, которая так нужна России в этом опасном изменчивом мире … Но – Елена, любимая дочь, плоть от плоти, воплощённая нежность и грация?.. Он, отец-император, из политических соображений должен своими руками уложить её в постель коротконогого плотного корсиканца с характерной чёрной шевелюрой, грубого внешностью и немолодого годами?..