Алекс Джиллиан - Охота на ведьм Страница 79

— Что-то хочешь сказать? — спросила Валерия, сложив руки на груди. Дана, прищурив глаза, изучала ее лицо.

— А ты? Ничего не хочешь сказать? Что за фарс с помолвкой? — требовательно спросила она.

— Фарс? Я вроде говорила, что собиралась замуж. — Лера нахмурилась. Какого черта эта девица лезет в ее жизнь? Дана тем временем, извлекла из своей фирменной сумочки бумагу и протянула Лере. Маринина сразу догадалась, что это. Мельком взглянув на листок, она еще раз удостоверилась, что интуиция у нее отлично развита.

— И? — приподняв брови в притворном изумлении, раздраженно спросила Лера.

— Что ты думаешь об этом?

— Ничего. Я знала, что мы не родственники и без этого дурацкого теста. — спокойно ответила Маринина. — Сначала у меня были сомнения, но потом все…. Не важно, в общем. Так даже лучше. Теперь меня с Ноэлем ничего не связывает.

— Это точно. — зло усмехнулась Даниэла. — И поэтому ты так поторопилась с помолвкой. Плохой спектакль, Лера. Ты только себе хуже сделала.

— О чем ты говоришь?

— Да, все ты понимаешь! Я не дура, и с самого заметила, что между вами что-то есть. — выпалила Даниэла.

— Между нами? Это ты кого имеешь в виду? — не собиралась сдаваться Лера.

Дана какое-то время молчаливо и задумчиво смотрела на нее, словно пытаясь разгадать ее мысли.

— Мою жизнь разбили дважды. Но я не боялась любить и не побоюсь снова. Пусть мне будет больно, но пока есть надежда, и горит душа, стоит жить. А ты…. - в глазах Даниэлы промелькнуло сожаление. — Ты сама отказалась от счастья, выбрав стабильное и тупое существование.

— Отказалась? А мне кто-то что-то предложил? — возмущенно спросила Лера. Слова подруги задели ее за живое, причинили боль.

— А ты даже шанса ему не дала. — презрительно улыбнулась Светикова. — Я не думала, что ты такая дура. Мне даже сказать тебе больше нечего.

Развернувшись на каблуках, Даниэла вышла из дамской комнаты, гордо выпрямив спину. Опустившись на корточки возле белоснежных умывальников, Лера закрыла лицо руками и расплакалась.

— Давай уедем отсюда. — найдя среди толпы Ноэля, предложила Даниэла. Он подозрительно посмотрел в голубые сверкающие праведным гневом глаза.

— Хорошо, я только расплачусь. — не спросив не о чем, сказал он.

Максим был удивлен резким отъездом Ноэля и Даниэлы. Ольга расстроилась. Лера пропала в туалете. Максим решил, что Ноэль и Дана хотят уединиться, Ольга думала о том, что опять чего-то не знает, А Лера продолжала реветь. Помолвка удалась на славу. Счастливы были все. Особенно Максим.

Они ехали домой на машине Леры. Она сама вела БМВ, решив, что в состоянии держать руль. Все молчали. Но никто не знал, почему им нечего друг другу сказать. В сумке у Лера лежал документ, подтверждающий невозможность кровной связи между ней и Ноэлем. Она думала о словах Даниэлы и терялась в догадках, почему именно она все это сказала. Лере казалось, что у нее есть свои виды на Блэйда. Неужели она ошиблась? И девушка действительно хотела быть ей другом. Если так, то она должна была ее понять. Она, как никто другой, знала, что из себя представляет Ноэль. Этот человек никого и никогда не сможет сделать счастливым. Его злость вызвана уязвленным самолюбием и ничем больше. Пройдет время и он забудет о существовании Валерии Марининой. Она не хотела быть свидетелем тому, как это произойдет. И не хотела страдать, если есть перспектива другой жизни — размеренной, спокойной, предсказуемой. Лера не из тех женщин, которые любят сходить с ума и поддаваться эмоциям. Жизнь в детском доме ее многому научила. Она видела немало трагичных ловстори, и не хотела в них участвовать. Чтобы чего-то добиться в этой жизни, нужно быть хладнокровной и рассудительной, иначе можно попасть на самое дно. Подниматься всегда трудно. И никакая сомнительная страсть не стоит этих мучений.

— Почему мы приехали к моему дому? — удивленно спросил Максим, выглядывая в окно.

— Я хочу, чтобы ты собрал вещи и переехал ко мне. — твердо произнесла Маринина.

— Сейчас? Может, отложим до завтра?

— Сейчас! — настойчиво повторила Лера. — Меня смущает, что ты у меня, а твои вещи здесь.

— Ладно. Я недолго. — со вздохом согласился Макс.

— Тебя подождать?

— Нет, я приеду сам, на такси. Я кое-что успел разобрать. Понадобится пару часов, не больше. Ты отвези Ольгу и жди меня дома. Я захвачу шампанского.

— Отлично.

Машина снова тронулась, потеряв одного пассажира.

— Что происходит, Лер? — обеспокоено спросила Ольга. — Мне показалось или между вами с Ноэлем кошка пробежала?

— Почему меня сегодня все об этом спрашивают? — с нескрываемым недовольством проговорила Лера. — Неужели больше поговорить не о чем?

— Ты не выглядишь счастливой. Что-то не так, я это чувствую. И глаза у тебя, как у больной собаки. Он никакой тебе не брат, да?

— Ты сама проницательность. — усмехнулась Лера. — Да, но это не то, что ты подумала. Сегодня Ноэль получил результаты теста. Мы не придумывали ничего специально.

— Ты искренне верила, что он твой брат? — недоверчиво спросила Оля.

— Какое это имеет значение теперь? — с болью спросила Маринина.

— Большое. Мне кажется, что ты его любишь, подруга. И, наверно, он тебя тоже. — тихо сказала Ольга.

— Бред. Нет никакой любви. — Лера устало поправила волосы одной рукой. — Я бы покурила сейчас.

— Ты бы подумала хорошенько, Лер. — осторожно посоветовала подруга.

— Я уже все решила! — упрямо и непоколебимо крикнула Лера. — И поставим на этом точку. Все приехали. Я тебе завтра звякну.

— Надеюсь. — Оля грустно улыбнулась, выходя из машины.

Вернувшись в свою пустую одинокую квартиру, Лера сбросила туфли и прошла в спальню. Повинуясь внезапному порыву, она достала из маминой коробки письма Дэвида Блэйда. Но прочитала только последнее.

Здравствуй, милая!

«Мне кажется, что я больше не смогу тебе написать. Во время нашей последней встречи, полгода назад, я ничего тебе не сказал. Я был слишком рад тебя видеть и забыл обо всем. Ты плакала возле елки и старалась не смотреть мне в глаза. Я понимаю, что всегда сложно сказать последнее прости. Я не виню тебя. Я понимаю. Теперь все стало яснее, отчетливей. Раньше я объяснял твое молчание какой-то обидой, но теперь…. Прости, что был так настойчив и глуп. И это в моем-то возрасте. После всех слов, обещаний и проведенных вместе дней и ночей, я не желал признавать, что ты просто могла меня разлюбить. Прости…. Я заслужил все упреки, которые ты никогда не выскажешь мне, и даже больше. У тебя масса причин презирать меня. Я и сам себя сейчас ненавижу. Так получилась, что я очень болен. Наверно, мне осталось не так много времени, чтобы что-то исправить. Уже поздно что-то менять. Да, и не искренне это. Я жил так, как хотел. Ставил свои интересы превыше всего, не задумывался о чувствах тех, кто рядом, кто дорог. И все же я любил тебя по-настоящему. Отец научил меня обману, наукам, магическим знаниям, научил играть психологией людей и единству с природой, но не научил любить. Я не знал, как должно быть, как стоит поступать с любимым человеком, я причинял тебе боль и не замечал этого. Прости! Сто раз прости! Я жил во всех измерениях, и ни дня в твоем. Я уже мертв. Я пропустил главное в своей насыщенной жизни, пропустил тебя, нашу несостоявшуюся семью, которая могла бы быть. Ты решишь, что это бредни умирающего пятидесяти трехлетнего маразматика. Но это первые слова, которые я пишу от души. Ты потратила на меня лучшие годы своей жизни. Но ты еще молода. Я верю, что ты будешь жить долго и счастливо. Но я буду ждать тебя там, в оранжевом измерении под красной луной. И, может быть, однажды ты простишь меня.»