Евгений Кусков - Вымирание Страница 8

Девочка нахмурилась. Сутурин решил, что больше не будет задавать вопросы и ограничится монологом.

— Садись, Смирнова, — сказал он. От него не ускользнуло, с каким облегчением она опустилась на сиденье парты. — Всё же я уверен, что вы слышали историю этого корабля. А если и нет, она достаточно интересна и познавательна.

Леонид посмотрел на окно. Отличная погода, почти как вчера: яркое солнце, голубое небо, не холодно. Как здорово было бы оказаться сейчас где-нибудь на природе, подальше от города.

От людей.

Он заговорил на удивление спокойным голосом:

— В океанах за всю историю мореплавания затонуло бесчисленное множество судов, и эта катастрофа не стала чем-то экстраординарным — в отличие от того же «Титаника».

Сутурин покосился на Смирнову и, вздохнув, продолжил:

— Собственно, у этих крушений есть сходство — ключевое, я бы сказал. Самонадеянность. В обоих случаях трагедии произошли из-за стечения многих обстоятельств, которые по отдельности не могли привести суда к гибели. И объединяющим фактором стала именно, повторюсь, самонадеянность.

Леонид нарочно старался выбирать слова так, как если бы выступал перед аудиторией, наполненной серьёзными взрослыми людьми, а не в классе средней школы. Он рассчитывал, что вызовет если не интерес, то удивление хотя бы у одного из учащихся. Но пока — ничего, никакой реакции. Даже те, кто смотрел на него, похоже, совершенно не вникали.

Мужчина отчётливо почувствовал, что разговаривает сам с собой. И продолжал, потому что боялся тишины, обволакивающей его, едва он замолкал.

— Это было очень символичное событие. В нашей стране начиналась так называемая перестройка, результаты которой вы тоже ощущаете на себе. Безусловно, крушение «Адмирала Нахимова» не могло затмить взрыв на Чернобыльской атомной электростанции, произошедший в апреле того же года. Однако оно всколыхнуло страну.

Теперь на Леонида смотрело только двое… и лучше бы они этого не делали — их взгляды окончательно лишились осмысленности.

— А знаете, что я думаю? — сказал мужчина, резко встав из-за стола. — Я думаю, что пересказывать эту историю десятки раз, делая упор на чудовищную трагедию — пустая трата времени. Хоть я учитель географии, могу с полной уверенностью заявить, что история не знает сослагательного наклонения. Что было — то было. Жертв нужно оплакивать, да, но нужно также делать выводы. Потому что гибель «Титаника» была не напрасной. Можно ли то же сказать об «Адмирале Нахимове»? Хотел бы я ответить утвердительно.

Сутурин всегда ограничивался стандартным рассказом о гибели этого парохода, и обычно большего не требовалось для привлечения внимания учащихся (катастрофы подсознательно интересуют людей, так или иначе). При этом он понимал, что говорит только часть правды, банальную часть. Сейчас он позволил себе не только отклониться от обычного плана, но и проявить излишние для учителя эмоции.

Принесло ли это результат? Нет!

— Да что с вами всеми сегодня? — выпалил он, отворачиваясь к доске и беря тряпку. Необходимости стирать сделанные им в начале урока надписи не было — он просто не мог больше смотреть в пустые глаза детей. — Наверное, я возьму на себя смелость и завершу наше занятие. Уж эта новость-то вас обрадует?

Послышалось шуршание одежды. Леонид подумал, что учащиеся встают, намереваясь покинуть класс, и обернулся.

Дети не поднимались — они заваливались. Кто уткнулся лицом в столешницу, кто откинулся назад, уставившись невидящими глазами в потолок, кто плавно сползал на пол.

Мужчина выронил тряпку и подскочил к ближайшему ребёнку, успев подхватить его.

— Макаров, что с тобой? — Леонид посмотрел на остальных учащихся, лишившихся чувств. — Что происходит?!

Он отметил, сколь холодна кожа мальчика и попытался нащупать у него пульс.

Не смог.

«Я просто сбит с толку, не могу сосредоточиться. Это наверняка болезнь. Простуда. Грипп. Поэтому они и потеряли сознание».

Ладони Сутурина разжались, и ученик повалился на пол. Безжизненная рука увлекла за собой тетрадь и ручку.

Мужчина отступил на шаг, в ужасе глядя на детей, а потом стремглав бросился прочь из класса, зовя на помощь.

Но ещё до того, как он заглянул в соседний кабинет и увидел там ту же картину, он знал, что никто не откликнется.

А потом снаружи раздался сильный грохот.

Это утро у Татьяны не задалось с самого начала. Сперва выяснилось, что её муж Евгений приболел — сильная головная боль и общая слабость могли указывать на множество хворей. По крайней мере, угрожающими эти симптомы не выглядели. Оставалось только порадоваться, что у него, сержанта милиции, сейчас отпуск и можно с полным правом не покидать постель.

Татьяна хотела побыть с супругом, благо, частная ветеринарная практика позволяла иметь гибкий график, но, как назло, к ней поступил вызов. Потом ещё один, и ещё — в целом около десятка. И это в течение пятнадцати минут! Люди жаловались, что их животные плохо себя чувствуют; некоторые также подмечали, что и сами не в лучшей форме.

Всё это казалось Татьяне подозрительным. При этом сама она не ощущала никакого недомогания, поэтому, вздохнув, по привычке быстро собралась, захватила свой неизменный саквояж и пошла за машиной.

И здесь её поджидал второй сюрприз — семейные «Жигули», нередко капризничавшие по пустякам, на этот раз решили играть по-крупному и наотрез отказались заводиться. Женщина немного разбиралась в матчасти, но у неё не было ни времени, ни тем более желания копаться под капотом. Остался один выход — общественный транспорт.

По пути к остановке Татьяна обратила внимание, сколь мрачно и болезненно выглядели люди, встречавшиеся ей. Беспокойство усилилось.

Меж тем жизнь в городе будто бы шла своим чередом, и автобус опоздал на свои обычные пятнадцать минут.

В видавший виды ЛиАЗ-677М набилось так много пассажиров, что Татьяна, моментально оттеснённая толпой к окну, могла пошевелить лишь кистями рук. Попытавшись выкроить себе хотя бы немного пространства, она оставила это бесполезное занятие.

Путь до ближайшего пушистого пациента предстоял недалёкий, однако женщину это не столько радовало, сколько раздражало — как, скажите на милость, она доберётся до выхода? Похоже, придётся подождать, пока салон хотя бы немного освободится. Вот и обилие вызовов на руку — ехать можно в любую точку города, по выбору.

Автобус медленно тащился по Зареченску. Время от времени Татьяне приходилось пользоваться общественным транспортом, поэтому она не понаслышке была знакома с поведением людей в подобных условиях. И очень удивилась, не заметив сегодня ничего этого: ни недовольного ропота, ни просьб «пробить билетик» или пропустить к выходу (как робких, так и откровенно хамских), ни даже обычных тяжких вздохов пассажиров, осознающих, что у них впереди ещё тысячи таких же поездок.