Дмитрий Герасимов - Сорок третий номер… Страница 8

– Это бывает, – улыбнулась Кира. – Помню, когда впервые посмотрела «Кошмар на улице Вязов», Фредди Крюгер преследовал меня повсюду. Даже в ванную стучался.

Виктор посмотрел на часы.

– Мне пора, детка. Сожалею, что разочаровал тебя.

– Не разочаровал, – тихо сказала Кира.

Они посмотрели друг на друга, и оба неловко отвели глаза.

– Слушай! – она преувеличенно бодро тряхнула головой. – А можно побеседовать с этой… любовницей? Где она сейчас?

Виктор пожал плечами.

– В прокуратуре. Ее допрашивает следователь.

– Отвезешь меня?

Он замялся.

– Не думаю, что прокурор будет в восторге.

– У меня есть аккредитация, – подмигнула Кира. – Поехали, Витюша…

Здание городской прокуратуры издалека напоминало дворец бракосочетаний, потому что уже давно, по замыслу какого-то остряка, было выкрашено в кричащий розовый цвет.

Виктор аккуратно проехал между запаркованными авто, утыкавшими с обеих сторон тротуары, и подкатил к шлагбауму.

– Только очень недолго, девочка, – предупредил он Киру. – Через полчаса мне нужно быть в управлении.

– Ты меня только заведи в кабинет, – попросила та, – и можешь ехать по своим делам.

Они миновали дежурного, поднялись на второй этаж и двинулись по бесконечному коридору, застеленному аляповатым и местами пузырящимся линолеумом. Виктор не удержался и взял Киру за руку. Та немного стушевалась, но руку не убрала. Они шли по прокурорским анфиладам, мимо многочисленных запертых и полуоткрытых дверей, как два старшеклассника, опаздывающих с перемены на урок географии, но ни капельки не обеспокоенных этим обстоятельством.

– Я очень хорошо запомнила эту женщину! – донеслось до них из распахнутой настежь двери в самом конце коридора. – И готова составить словесный портрет.

– Мы до этого дойдем, – пообещал мужской голос. – А пока еще раз постарайтесь вспомнить точно, слово в слово, сказанное ею…

Молодой следователь с узким, непропорциональным лицом, обрамленным рыжеватыми бакенбардами, недоуменно поднял голову, когда Виктор с Кирой возникли на пороге.

– Мы только на пару минут, – одними губами показал опер, подталкивая свою спутницу к стулу у самой стены. – Мешать не будем.

Допрашиваемая – худенькая девушка с короткой аккуратной стрижкой, в красной, уже не модной блузке – была так поглощена и взволнована беседой, что даже не обернулась на вошедших.

Следователь укоризненно покачал головой, мол, сотрудникам милиции надо своими делами заниматься, а тебе, Кошкин, тем паче, и снова обратился к свидетельнице.

– Значит, давайте еще раз, – он ободряюще кивнул. – Женщина, одетая в длинное белое платье с черной накидкой на плечах, встретилась вам, когда вы – что?

– Когда мы проходили через скверик, который сразу за кинотеатром, – подавшись вперед, ответила девушка.

– Итак, вы проходили через скверик, – благосклонно продирижировал ручкой следователь, – как вдруг…

– Как вдруг Леша…

– Алексей Рыбаков.

– Как вдруг Алексей Рыбаков остановился и говорит: «Это она!» У меня, прям, мурашки по телу побежали… – Девушка схватила со стола стакан с водой и громко сделала глоток.

– Кто – она? – терпеливо уточнил следователь.

– Она! Та женщина, которая в кино говорила, мол, твой номер – сорок три, мол, тебе смерть в затылок дышит!

– Давайте, я скажу, а вы меня поправите, если не так. – Молодой человек откинулся на стуле. – Значит, Алексей Рыбаков, проходя с вами вместе по скверу примерно в полвторого ночи, заметил женщину, необычайно похожую на ту, что вы несколько минут назад видели на экране в кино, правильно?

– Правильно.

– Эта женщина к вам подошла, – продолжал следователь, – и сказала…

– Она не подходила, – поправила девушка. – Она как бы вышла из темноты…

– Значит, она как бы вышла из темноты и сказала…

– Все то же самое, – пожала плечами свидетельница, – что и в кино.

– А именно?

– А именно: твой номер – сорок три, говорит, и смерть, мол, уже дышит тебе в затылок! – девушка начинала терять терпение. – Я вам три раза это рассказывала!

Кира за ее спиной, не удержавшись, громко чихнула.

– Вот, значит, правильно! – удовлетворенно констатировала девушка, обернулась на мгновение, потом – снова, и вдруг, поменявшись в лице, выскочила из-за стола:

– Это она! Она!

Следователь от неожиданности выронил ручку.

– Кто – она? – пробормотал он.

Кира заморгала. Виктор открыл рот.

– Она! Та женщина в сквере! – У свидетельницы дергались губы, а глаза вылезали из орбит.

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Девушка собралась с силами и выдохнула Кире в лицо:

– Убийца!

Глава вторая

– Сюрприз!

Едва Кира переступила порог, в прихожей вспыхнул свет. Николай с отцом, улыбаясь, протягивали ей огромный, многоярусный торт, увенчанный розовым сахарным сердцем. Он был настолько велик, что двое мужчин с трудом удерживали его на вытянутых руках, а именинные свечки – даже если их было все двадцать шесть, а не меньше – смотрелись на нем редкими, крохотными светлячками.

– Спасибо, милые мои, – Кира вымученно улыбнулась.

– Отведайте наше сердце, сударыня! – торжественно произнес папа.

– Обязательно отведаю, – вздохнула та. – Несите его пока на кухню.

Николай первым почувствовал неладное.

– Что-то не так, дорогая? – с тревогой спросил он. – На тебе лица нет.

Отец тоже озабоченно нахмурился.

– Ты не заболела, дочка?

Кира бросила сумку на стул, стряхнула с ног туфли и жалобно попросила:

– Налейте мне водки.

Виктор был потрясен таким поворотом событий. Он чувствовал себя то ли обманутым, то ли подставленным. Давно ему не приходилось так униженно выслушивать нравоучения сначала от сопливого следователя, еще вчера зубрившего учебники по праву, а затем и от собственного начальства. Его снова назвали «опером-неудачником»!

Сорок минут назад он свернул на улицу Космонавтов и тут же попал в пробку. Машина, еще не оправившаяся от дневной жары, теперь хрипела раскаленным двигателем в вечернем автомобильном заторе. Он, сотрудник МВД, мог бы, наплевав на правила движения, развернуться через сплошную двойную линию и поехать в обратную сторону, но ему нужно было именно в эту! Он мог бы, моргая фарами, выйти на полосу встречного движения, но она тоже была забита такими же хрипящими от безысходности авто.

Оставалось смириться и, тоскливо переставляя ногу с газа на тормоз, еще раз осмыслить этот бестолковый, мерзкий и уже свернувшийся, как молоко, день.

С чего начались неприятности? С телефонного звонка. Он позвонил Кире и поздравил ее с днем рождения. Все нормально. Можно было нажать «отбой» и дожидаться следующего праздника, скажем, Нового года. Но она его опередила и попросила о встрече. И здесь можно было бы включить заднюю: сослаться на занятость, на усталость. В конце концов, он мог просто и твердо сказать: «Знаешь, дорогая, я полгода назад был изгнан тобой, отставлен в сторону, как старые лыжи, а теперь вдруг зачем-то понадобился… У меня тоже есть гордость!» Кроме того, он ведь сразу догадался, зачем, собственно, понадобился своей бывшей возлюбленной. Парковая улица! Еще бы ему не знать, где это, если всю минувшую ночь он провел там! Ушлая журналистка собиралась воспользоваться их прошлой дружбой, чтобы накопать побольше жареных фактов. И, даже зная это, он согласился на встречу! Зачем? Неужели так сильно соскучился?.. Пожалуй, да. Очень сильно. Ему хотелось увидеть Киру, заглянуть ей в глаза, услышать ее голос… Они встретились. И что? Он вел себя достойно. Не ерничал, не злился и, в общем, не передал ей никакой информации. Можно было спокойно отправляться на работу, тем более что он и так уже опаздывал. Нет же! Хитрая лиса опять заманила его в ловушку. Подвези в прокуратуру! У нее, видите ли, аккредитация! Ну, коли так, отправляйся сама, зачем тебе чья-то помощь? Но он опять дал слабину. Еще хоть двадцать минут с ней наедине!