Кларк Смит - Затерянные миры Страница 8

Кушара согласился. Когда Рубальса оделась, воины стали осматриваться в поисках предмета, который мог бы пригодиться в предполагаемом состязании. Кушара предложил подбросить одну из монет с изображением Хоурафа, которые рассыпались из разорванного кошелька Симбана. Зобал отрицательно покачал головой, так как нашел нечто, по его мнению, подходящее для выбранной цели гораздо больше монет. Это были когти чудовища, чей труп изрядно уменьшился в размерах и ужасно разложился. Его голова омерзительно сморщилась, а все члены укоротились. При этом когти на руках и ногах монстра отвалились и лежали в беспорядке на плитах пола. Зобал снял шлем, наклонился, подобрал пять когтей с правой руки аббата, (коготь с указательного пальца был самым длинным) и положил в шлем.

Он энергично встряхнул металлическую шапку, как обычно трясут стаканчик с игральными костями, раздался резкий стук когтей. Затем он протянул шлем Кушаре и сказал:

— Тот, кто вытянет коготь с указательного пальца, заберет девушку.

Кушара опустил руку в шлем и быстро вынул ее, подняв над головой тяжелый коготь большого пальца — самый короткий. Зобал вытянул средний коготь, а Кушара со второй попытки достал коготь с мизинца. Потом, к глубокой досаде копейщика, Зобал добыл из глубины шлема такой вожделенный самый длинный коготь.

Рубальса все время следила за странным действом с нескрываемым любопытством и спросила:

— Что вы делаете?

Зобал начал объяснять, но не успел он закончить, как девушка в негодовании вскричала:

— Никто из вас не спросил о моем мнении! Никто не спросил, кто нравится мне!

И с милой гримаской она отвернулась от смущенного лучника и обвила руками шею Кушары.

БОГ ИЗ ХРАМА СМЕРТИ

— Мордигиан — бог города Зуль-Бха-Сейра, — возвестил хозяин постоялого двора с подобострастной торжественностью. — Он был богом с тех незапамятных времен, что теряются в памяти людей во тьме более глубокой, чем подземелья его черного храма. В Зуль-Бха-Сейре нет другого бога. И все умершие в стенах города уходят к Мордигиану. Даже короли и знать после смерти попадают в руки его жрецов. Таков наш закон и обычай. А очень скоро жрецы придут и за твоей нареченной.

— Но Илейт не умерла, — с жалобным отчаянием уже в третий или четвертый раз возразил юный Фариом. — Ее недуг — лишь мнимое подобие смерти. Уже два раза до этого она утрачивала все чувства, а ее щеки покрывала мраморная бледность, и кровь останавливалась так, что девушку почти нельзя было отличить от тех, кто покинул наш мир, но дважды она просыпалась вновь через несколько дней.

Хозяин с выражением полного недоверия взглянул на девушку, бледную и недвижную, точно сорванная лилия, лежавшую на убогом ложе в бедно обставленной чердачной комнате.

— Тогда тебе не следовало привозить ее в Зуль-Бха-Сейр, — заявил он с иронией. — Врач подтвердил ее смерть, и об этом уже объявлено жрецам. Она должна отправиться в храм Мордигиана.

— Но мы чужеземцы, и здесь ненадолго. Мы приехали из Ксилака, что на далеком севере, и этим утром должны были отправиться через Тасуун к Фарааду, столице Йороса, который лежит на берегу южного моря. Должно быть, вашему богу не нужна Илейт, даже если бы она была действительно мертва.

— Все, кто умирает в Зуль-Бха-Сейре, принадлежат Мордигиану, — нравоучительно сказал старик. — И чужеземцы тоже. Мрачная утроба его храма вечно разверста, и никто — ни мужчина, ни женщина, ни ребенок — за все эти годы не ускользнул от нее. Вся плоть смертных должна, когда суждено, превратиться в пищу бога.

От этого елейного и напыщенного заявления Фариома затрясло.

— Я что-то слышал о Мордигиане в неясных легендах, которые странники рассказывают в Ксилаке, — признал он. — Но я забыл название его города, и мы с Илейт случайно попали в Зуль-Бха-Сейр. Но даже если бы я знал об этом, то усомнился бы в существовании странного обычая, о котором ты рассказал. Что это за божество, которое ведет себя, точно гиена или гриф? Да он же не бог, а упырь!

— Эй, поосторожнее, а то так и до богохульства недалеко! — предостерег хозяин. — Мордигиан стар и всемогущ, как сама смерть. Ему поклонялись еще на древних континентах, до того, как из моря поднялась Зотика. Он спасает нас от тления и могильных червей. Точно так же, как люди других стран дарят своих мертвых всепожирающему пламени, мы отдаем наших богу. Величественен храм Мордигиана, место ужаса и зловещей тьмы, никогда не освещаемой солнцем, куда его жрецы приносят мертвых и кладут на огромные каменные столы, где трупы ждут появления бога из подземного склепа, в котором он обитает. Никто из живущих, кроме жрецов, не видел его, а лица жрецов скрыты за серебряными масками, и на их руках всегда перчатки, ибо никому не разрешено смотреть на тех, кто видел Мордигиана.

— Но ведь есть же в Зуль-Бха-Сейре король? Я подам ему прошение с жалобой на эту гнусную и ужасную несправедливость! Он должен мне помочь!

— Наш король — Фенквор, но он не смог бы помочь тебе, даже если бы и захотел. Твое прошение даже не выслушают. Мордигиан выше всех королей, и его закон свят. Слышишь — жрецы уже идут.

Фариом с упавшим сердцем, не в силах отвратить нависшую над его юной женой жестокую гибель в ужасном склепе этого кошмарного города, услышал приглушенное зловещее поскрипывание ступеней, ведущих на чердак постоялого двора. Звук с невероятной скоростью приближался, и в комнату вошли четыре странные фигуры, плотно закутанные в траурный пурпур, в серебряных масках в виде черепов. Было совершенно невозможно угадать их настоящий облик, ибо — точно так, как рассказывал хозяин, — даже их руки скрывали перчатки без пальцев, а пурпурные рясы ниспадали просторными складками, волочившимися за их ногами, словно размотанные саваны. Они несли с собой ужас, и зловещие маски — лишь самая ничтожная его часть, ужас был в их неестественных согбенных позах, в звериной быстроте, с которой они двигались, несмотря на свои неуклюжие одеяния.

Служители страшного бога несли с собой необычные носилки, сделанные из сплетенных полос кожи и огромных костей, служивших вместо рамы и ручек. Кожа была засаленной и потемневшей от долгих лет чудовищного использования. Не сказав ни слова ни хозяину, ни Фариому, без каких-либо промедлений или формальностей они двинулись к кровати, на которой лежала Илейт.

Не обращая внимания на их угрожающий облик, совершенно обезумевший от горя и ярости юноша выхватил из-за пояса короткий кинжал, свое единственное оружие. Не слушая предупреждающий крик хозяина, быстр и силен, и, кроме того, одет в легкие и облегающие одежды, что, казалось бы, давало ему небольшое преимущество перед его пугающими соперниками.