Роберт Стайн - Кошачий крик Страница 8

Что-то тяжелое и тёплое накрыло моё лицо.

Острые когти погрузились в плечи моей ночнушки.

Мои руки заметались и за что-то ухватились.

Я почувствовала шерсть. Тёплую кожу под ней.

Кот!

Кот накрыл моё лицо. Крепко прижался. Держит…держит….

Накрывает меня тяжелой темнотой.

Душит меня…

Душит меня.

12

Поля черноты закручивались вокруг моего лица.

Чернота медленно становилась ярко-красной.

Грудь болела. Лёгкие готовы были взорваться.

С последним, отчаянным взмахом рук, я я схватила шерстяную спину кота двумя руками — и приподняла её на саниметр или два.

Грудь тяжелеет, я вздохнула полный рот воздуха.

Кот пинался и махался. Но я продолжала держать его за спину. И подняла его выше.

Мои виски пульсировали. Я вздохнула снова. Выдохнула и вздохнула снова. Самые лучшие вздохи в моей жизни.

Я начала чувствовать себя сильнее. Застонав, я поднялась, удерживая кота двумя руками. Его четыре ноги яростно пинались. Его когти яростно мельтешили возле моего лица.

И он схватил меня снова!

— Нет! — завизжала я.

Я подняла кота выше — и с отчаянным стоном, швырнула его через всю комнату.

Швырнула его высоко. Сильнее чем планировала.

Я в шоке смотрела как кот пролетел через всю комнату — и вылетел в открытое окно.

Я слышала его крик. Затем я услышала тяжелый БУМ когда он упал на землю.

Затем тишина.

— О,нет, — прошептала я шокированным шепотом.

Я заставила себя встать с кровати и подошла к окну на дрожащих ногах. Нагнувшись через подоконник, я взглянула на задний дворик.

В свете полной луны, я увидела кота развалившегося на спине, его голова искривилась в одну сторону, его четыре лапы — прямо в небо.

Даже из окна спальни высоко над землёй, я узнала кота.

Рип.

И я знала, не спускаясь, что убила его снова. Убила третий раз.

Но останется ли он мёртвым? Пугающий вопрос повторялся в моей голове. Останется ли он мёртвым на этот раз?

Я подкралась к своему шкафу и надела длинный дождевик поверх ночнушки. Затем я вышла на задний дворик чтобы убедиться.

Трава чувствовалась ледяной и мокрой на ступнях моих голых ног. Лунный свет заставил двор светиться как серебро.

Моё сердце билось когда я наклонилась чтобы обследовать кота.

Да. Тот же кот. Рип. Снова Рип.

Не дышит. Не двигается.

Его желтые глаза остались смотреть стеклянным, бессмысленным взглядом. Его ноги окостеневшие и прямые, указывают на луну.

Рип. Умер в третий раз. Рип. Кот который отказался оставаться мёртвым.

Я хотела крикнуть родителям. Хотела крикнуть со сей силы. — Подойдите и посмотрите на эого мёртвого кота — пока он не убежал снова!-

Но они никогда бы в это не поверили.

Кот исчезнул бы прежде чем они увидели бы его. Исчезнул тем же способом что и голова кота исчезнула из моего пакета с едой.

Я наклонилась над мёртвым котом и крикнула ему. — Почему ты делаешь это мне? Почему ты преследуешь меня?-

Я увидела как кот моргнул. Как голова выпрямилась. Как восстановились лапы.

Но я не могла шевельнуться. Не могла уйти в этот раз.

И Рип махнул лапой на меня. Погрузил свои длинные когти в мою кожу. И оставил длинную, глубокую рану на моей ноге.

13

Я крикнула когда жгучая боль пробежала по ноге, по боку. Я схватила ногу, дыша, пытаясь выжать боль.

Кот встал на лапы. Он изогнул спину. Поднял губы в угрожающем шипении. Приготовился атаковать снова.

— Нет! — издала я резкий крик протеста. Держа ногу, я развернулась и неистово похромала по мокрой траве к дому.

Боль не исчезла. Она поднималась от раненой ноги. Сердце стучало. Я чувствовала себя нехорошо, мне пришлось схватить раму кухонной двери чтобы не упасть.

В доме, я повернулась и прищурилась на серебрянный дворик. Кот не шевельнулся. Он стоял, глазея на меня своими злыми желтыми глазами.

Шипя, он скрёб лапой воздух снова и снова, как будто царапая меня, как будто предупреждая о том, что он хотел мне сделать.

Задрожав, я захлопнула дверь.

Затем, удерживая ногу, я поднялась по лестнице в ванную. Боль наконец-то ослабла, но голова всё ещё кружилась. Как будто всё тело пульсировало и билось.

Я включила свет. Пошаталась к раковине. Схватила пригоршню ткани чтобы прижать к царапине чтобы остановить кровь.

Я наклонилась. Опустила ткань к ране — и открыла рот от удивления.

Она не кровоточила.

Глубокие отметины были ярко белыми, так ярко они, казалось, светились.

Царапины пробили кожу — но кровь не текла. Вообще.

Я уставилась на ногу, мягко птирая её руками, успокаивая затяжную боль.

Порезы долны кровоточить — не так ли? Спросила я себя. Порезы всегда красные. Никогда не ярко белые.

И они всегда кровоточат — не так ли?

Следующим утром, мои часы разбудили меня в половину восьмого. Я села и потянулась. Затем я вытащила мою раненую ногу чтобы осмотреть её.

Моргая, я прищурилась. Потёрла пальцами место. Изучила ногу снова.

К моему удивлению, глубокие белые царапины полностью исчезли.

Я встала на ноги, чувству себя нетвёрдо и всё ещё уставшей. Я жаворонок. Я обычно просыпаюсь отдохнувшей и готовой к действию. Но этим утром я чувствовала себя настолько уставшей, будто я не спала совсем. И когда я потащилась по комнате чтобы одеться к школе, моё тело, казалось, весило тонну!

— Мам? — позвала я, заходя в кухню короткое время спустя. Она стояла в середине комнаты, скручивая руки за спиной, стараясь застегнуть пуговицы блузки на спине.

— Мам — мне надо что-то сказать тебе, — выпалила я. — Насчёт прошлой ночи. — Я встала позади неё и застегнула ей пуговицы.

— Только мужик придумал бы эту блузку, — сказала она, хмурясь. — Только мужик сделал бы блузку такой, чтобы самой её не застегнуть. Думаешь, мужик когда-нибудь купит рубашку с пуговицами на спине? Конечно нет.-

— Мам, пожалуйста— начала я.

Она стукнула коробкой с хлопьями по обеденному столу. Затем поторопилась к холодильнику и вытащила пакет молока. — Приготовь себе хлопья, Элисон. Возьми сок из холодильника. Я ужасно спешу. Я уже опаздываю.-

— Но мне надо кое-что тебе сказать! — запротестовала я.

Она не слышала меня. Она поторопилась в зал чтобы что-то взять.

Когда мама спешит, она никого не слушает. А Мама, обычно, спешит.

Я пошла к шкафу и обыскала нижнюю полку. — Где Таннер? — крикнула я.

— Рвано ушел. С твоим отцом, — крикнула мама в ответ. — Где мой бумажник? Почему я никогда не могу найти свой бумажник?-