Александр Юрин - Сквозь тернии Страница 8

«Они именовали себя титанами и, по сути, таковыми являлись. Они умели подчинять стихию, наводить истинный ужас на человеческое сознание и повелевать демонами. Именно после Их прихода, мы утратили способность понимать друг друга. Титаны поняли, что человеческое сознание похоже на вместительное хранилище, из которого можно выковырнуть прежнее тепло и впихнуть на его место что-то леденящее и мерзкое. Они стали населять сознание людей бесплотными демонами, которые таились до поры до времени, после чего вырывались наружу, чиня повсюду Хаос!»

«Но зачем им было это нужно?»

«Они хотели подчинить себе вашу волю. Впрочем, в какой-то степени Им это удалось».

«Ужасно!»

«Да, это очень ужасно. К тому же и сами люди не понимали, что именно происходит с их телами в момент соития с тем или иным титаном. Женщины возвращались обратно, но то, что они приносили с собой, вселяло в сознания их соплеменников ужас. В конце концов, демоны распространилась повсюду, слились воедино — титаны были вынуждены бежать прочь».

«Это не похоже на ту историю, которую преподают именно мне».

«Это вообще ни на что не похоже, но я, похоже, отвлёкся. Дело в том, что твоё сознание по-прежнему открыто. Я не понимаю, как подобное возможно, тем более, по прошествии десятков столетий. Но, иначе, я бы так никого и не дозвался».

«Но отчего всё так?»

«Не знаю. Возможно, так предписано свыше. А может быть, ты их просто победила».

«Победила? Но кого?»

«Демонов в своём сознании».

«Я… я не уверена… Я даже не понимаю всего этого. Ты говорил, что можешь помочь. Как и то, что и я сама могу оказаться для тебя полезной!»

«Верно. Но прежде всего, ты должна выбраться из объятий тьмы».

Светлана ощутила в груди пустоту.

«На самом деле, для того, чтобы различать цвета совсем не обязательно иметь глаза. Достаточно лишь уметь мыслить и оставаться восприимчивым к собственным чувствам, потому что, по сути, чувствовать и видеть — это одно и то же».

«Я опять не совсем тебя понимаю, Мячик…»

«Скажи, что такое война? Точнее просто представь».

«Война — это кровь. Смерть. Боль. Отчаяние. Одиночество. Утрата. Горе. Я что-то чувствую…»

«Не беспокойся — это всего лишь эмоциональная палитра. Она сродни той палитре, в которой художник смешивает свои краски».

«Хорошо, я постараюсь себя контролировать!»

«Ты очень отчётливо представила красный цвет. Более того, ты даже его почувствовала, сумев преобразовать мысль в материальную структуру!»

«Разве это возможно?»

«А как же тогда рождаются бессмертные творения искусства или, например, техника и орудия труда?»

«Действительно… А я и не задумывалась: ведь всё это рождается в человеческих головах! А что же дальше?!»

«Представь, что царит над войной».

«Небо — оно должно быть голубым!»

«Верно. Это называется — надеждой. Так красное соприкасается с синим. На их стыке живёт мечта».

«Так здорово!!!»

«А это уже радость. Чуть выше — счастье».

«Я слышу плеск».

«Это море знаний. И время, которое похоже на стремительную реку. Это всё — голубой».

«А ещё что-нибудь есть?»

«Есть путь — он жёлтый, как бескрайние пески пустыни. Ещё он под цвет перьев канарейки — а это песни и речь».

«А свет просто белый — верно! Его-то я как раз и не вижу…»

«Но ты всегда можешь его почувствовать. Попробуй смешать то, что уже есть».

«Я не уверена, что у меня получится…»

«Ну же, Светлана, смелее, у нас слишком мало времени!»

Совсем рядом пролаял верный Мухтар.

— Мама и папа возвращаются!..

«Что ты чувствуешь?»

«Я волнуюсь, ещё напряжена очень… и изнываю от нетерпения! Так свет и впрямь белый?!»

«Да Светлана, он существует для всей остальной гаммы. Он разводит краски жизни, будто вода, придавая им оттенки, присущие той или иной ситуации. Твоя эмоциональная палитра смешалась, отчего, одновременно, возникли разные чувства, направленные на различные жизненные ситуации. Ты напряжена и волнуешься, потому что возвращаются родители, ты изнываешь от нетерпения по отношению ко мне, так как хочешь узнать как можно больше. Что ещё?..»

«Хм… Я боюсь, что Мухтар выдаст нас своим лаем».

«Только что ты добавила ещё один оттенок».

«Я просто не верю, что цветов именно пять! Стоп! Но мы назвали лишь четыре. Почему ты молчишь, Мячик?»

«В пятом цвете ты живёшь с рождения. Чёрный — это болезнь».

— Светлана, вот я так и знала, что ты до сих пор в воде! Живо вылезай!

Светлана вздрогнула и чуть было не съехала в бассейн.

«Мячик, мне нужно бежать! Прости. Мы ведь ещё встретимся?..»

«Конечно, Светлана! И не раз! Главное помни всё то, что я тебе уже рассказал — и ты обязательно выплывешь!»

«Я никогда не была в этом так уверена, как сейчас! Мне даже страшно».

«Это нормально. Беги».

«А как же ты? Ведь тебе одному, наверное, тут неимоверно скучно по вечерам…»

«Я не один — у меня есть подружка».

«Правда? Ой, я так рада за вас! А как её зовут?»

«”Кисточка” — она умеет рисовать картины…»

Алька что есть мочи мотался на дворовых качелях: в мёртвых точках клацал зубами, на спуске восторженно верещал, на подъёме вытягивался стрункой, силясь сообщить качелям дополнительное ускорение. Сандалии давно разлетелись в разные стороны, не выдержав стремительной гонки, алая рубашка развевалась на ветру, будто парус, а в ушах кричало воцарившееся в городе лето.

Алька довольно жмурился в ярких солнечных лучах, попутно радуясь тому, что школы больше нет. Пускай всего лишь на три коротких месяца, пускай затем снова к учебникам и тетрадкам, пускай опять занудные лекции на уроках… Зато прямо здесь и сейчас — ничего кроме тепла и солнца! А это так здорово!

Алька, в мечтах, закусил нижнюю губу и чуть было не полетел вверх тормашками.

Рыжий кот Балбес, что сидел рядом, на лавочке, изогнул спину и довольно зашипел — они с Алькой воевали: просто так, от нечего делать.

Алька с трудом сохранил равновесие и не преминул цыкнуть на обнаглевшего котяру — это он просто занят, а не было бы качелей, «оранжевого настроения» и безумных скачек — усатая рожа точно бы схлопотала чем-нибудь тяжёлым и метко запущенным!

Балбес фыркнул, словно прочитал Алькины мысли, и поспешил ретироваться — поскакал, шипя, как спущенный мячик, в заросли боярышника.

Алька присвистнул, краем глаза наблюдая за беспокойными галками: те встрепенулись, покружили для порядка над дворовой коробкой, нудно погалдели, да и осели обратно в мусорные бачки. Откуда не возьмись, налетела стайка беспокойных воробьёв: раскатилась горохом по ухоженным тропинкам дворика.