Дженнифер Арминтраут - Превращение Страница 86

Натан наклонился ко мне:

— И как я должен был сказать тебе об этом? Последние четыре дня я только и делал, что наблюдал за тобой, пока ты спала, чтобы вовремя заметить любой признак того, что ты собираешься… Моя кровь течет в твоих венах. Я знаю каждую частичку твоего тела. Если бы я не сказал тебе, что он сделал, я подумал, что, может… может, ничего из этого не случилось бы. И я смог бы забыть.

Сейчас я поняла его отчаянный страх. Неуверенность в том, что он сможет защитить меня. Но у Натана все равно не было никакого права скрывать от меня мою собственную смертность.

В другом конце магазина Макс все еще напевал. Мелодия вызвала слезы на моих глазах.

«Я оставил свое сердце в Сан-Франциско»[82].

Сердце, которое билось в груди.

Я побежала к двери.

— Кэрри, подожди, — Натан окликнул меня.

Я бросилась вверх по лестнице к тротуару. Ночи стали теплее, и дождь, который капал на дорожку, не превращался в ледяную корку.

По какой-то причине Натан не последовал за мной. Хотя мне не особо хотелось сейчас находиться в чей-либо компании, я уж точно не желала думать, что он просто всплеснул руками и сказал: «Ну и ладно».

Не тогда, когда Кир мог убить меня в любую минуту.

Я прошла мимо аллеи. Хотя моя кровь очистилась с тех пор, я все еще представляла, что ощущаю запах моей прежней, испорченной крови. Крови моего бывшего создателя.

Она была на его руках, лице, одежде, когда он склонился надо мной в ту ночь.

Воспоминание о том, как Пожиратель Душ разрывал грудь Кира, внезапно стало намного понятнее. Кир говорил, что его отец убил своего собственного создателя. Поэтому он, должно быть, вытащил сердце Кира, чтобы подстраховаться.

Кир забрал мое сердце, чтобы убедиться, что я не предам его. Неужели он думал, что я вернусь к нему?

Пока я шла, то постоянно проверяла свою кожу: хотела убедиться, что она не превращается в пепел и угли. Хотя он больше и не являлся моим создателем, я достаточно хорошо знала Кира, чтобы понять, что это был еще один вид его пытки. Он мог просто уничтожить мое сердце, и я бы не ждала смерть так долго. Все, о чем я могла думать, так это был ли Кир движим воспоминаниями о собственном отце, которые заставили его разорвать мою грудную клетку? Его шрам со временем стал менее заметным, но был зеркальным отражением моего собственного. Неужели его отец все еще контролировал Кира потому, что владел его сердцем?

Я бродила всю ночь, время от времени спрашивая «Сангвинар»: для чего у нас появляется второе сердце? В конце концов, я остановилась на наиболее вероятном объяснении: сердце вампира должно переносить больший объем крови в наши неестественно сильные конечности. Старое сердце становилось непригодным, но все же каким-то образом сохраняло связь с нашей жизненной силой. Даже если физически оно не оказывало на нас влияния.

Наши предки верили, что сердце — кладезь души. Может, в чем-то они были правы. Тот факт, что меня могли вычеркнуть из этой стадии существования, уничтожив мое человеческое сердце, подтверждал эту гипотезу. Я пообещала себе, что выясню это, если проживу достаточно долго.

Несколько раз я оказывалась вблизи от дома Кира, но всегда поворачивала назад. Когда солнце начало вставать, я поспешила вернуться в квартиру Натана. Мои ноги устали еще несколько часов назад, но мой гнев побуждал меня не останавливаться.

Натан не искал меня. Ржавый фургон Зигги по-прежнему стоял у обочины, и я увидела свет в окнах гостиной.

Макс сидел на диване и со скучающим выражением лица перещелкивал каналы телевизора. Он поднял руку и вяло взмахнул ею, приветствуя меня.

Никаких признаков Натана.

— Где он?

Макс указал в сторону коридора.

— Он там с тех пор, как ты ушла. По крайней мере, он выключил «Темную сторону Луны»[83]. Я уже собрался зайти туда и выбросить чертов диск в окно.

Я направилась в комнату Натана, но следующие слова Макса остановили меня.

— Мы отправляемся завтра ночью. Натан не хотел, чтобы я говорил тебе, но мне пришло в голову, что тебе следует знать, учитывая то, что он твой создатель, и то, что нам предстоит.

Значит, Натан не рассказал ему, что произошло в ночь собрания. У него, вероятно, были на то причины. Может, Макс столь же фанатично относится к «Движению», как раньше Натан.

— Почему он не хотел, чтобы я знала?

— Вероятно, потому что он помешался на тебе и не хочет, чтобы тебя ранили. — Макс пожал плечами. — Или, может, он думает, что ты собираешься все похерить.

Я рассмеялась:

— Держу пари, что второе.

Макс бросил пульт и похлопал по сиденью дивана рядом с собой.

— Давай, поговори со мной.

На самом деле я хотела пойти к Натану и высказать ему все, что думаю, но то, как Макс посмотрел на меня, подсказало мне, что это, должно быть, не очень хорошая идея. Я села рядом с ним, но тут же дернулась, когда он по-товарищески обнял меня за плечи.

— Я и не собирался заигрывать, — заверил меня Макс. — Просто думаю, что моей руке приятнее лежать на красивой женщине.

Я закатила глаза:

— А ты быстрее думай, прежде чем я уберу твою руку.

— Ладно, ладно. В таком случае позволь мне сначала дать тебе несколько советов. Я достаточно долго знаю Натана. У него не было подружки с… Бог мой, я думаю, это было в восемьдесят четвертом году. И она не была, как ты бы это назвала, дикой женщиной. Я думаю, она была дипломированным бухгалтером… Дело в том, что Натан не особо привязывается к людям, а когда делает это, то имеет привычку замыкаться в себе. В его прошлом есть какое-то страшное дерьмо. Я даже не претендую на то, чтобы узнать всю историю. Но он даже не пытается сблизиться с кем-то. Поэтому если ты войдешь туда и сразу же накинешься на него, то помни, что можешь ранить его сильнее, чем предполагала. И лишь докажешь, что его принцип «любовь приносит только боль» — верен.

Я с трудом сглотнула, вспомнив слова Кира, которые он выплюнул в гневе.

— Макс, а Натан правда убил свою жену?

Должно быть, это было своего рода тайной, о которой моего собеседника попросили никому не рассказывать, поскольку он некоторое время задумчиво покусывал губы.

— Не лги мне, Макс. Я узнаю, если ты это сделаешь, — и убрала его руку со своего плеча. — Натан убил свою жену?

— Да. По крайней мере, это то, что я слышал.

— Но это была не его вина, — произнесла я, покачав головой. — Я имею в виду, он ведь не хотел этого, правда?

— Как бы я хотел ответить «да», малыш. — Выражение лица Макса до глубины души поразило меня своей нежностью. — Но в то время он был совершенно другим человеком.