Александр Варго - Морок пробуждается Страница 9

Ничего, скоро все закончится. Если враг сильнее тебя и отступать некуда, значит… Значит, надо либо сдаться в плен, либо… Для Сашки это было одним и тем же. Тем более в данном случае.

Он подошел к калитке, допил водку, выбросил пустую бутылку в заросли у ограды и замер: на крыльце стоял обезглавленный мальчик. Голова, зажатая под мышкой, улыбалась. Саша сел на корточки, так, чтобы его лицо было напротив лица мальчика, и оскалился:

– Что, смешно? Да пошли вы все на хер! – И резко вскочив, с силой ударил ногой по отрезанной голове. Она, как футбольный мяч, улетела в глубь огорода. Сашка повернулся к калитке. На него смотрели сотни мертвых глаз.

– Что вылупились, суки? Недолго осталось!

– Опять нажрался? – Перед ним стояла мать. Призраки исчезли.

– Не лезь, мать! Мне надо уйти. – Сашка развернулся и вошел в дом.

– Огород надо перекопать, сарай покосился, а ты все гуляешь. Вот куда сейчас собрался?

Сашка прошел на кухню. Мать следовала за ним.

– Саша, ты меня слышишь?

Он достал бутылку водки из материного тайника. Это она его считала тайником, а Сашка давно из него потягивал.

– Ах ты паршивец! Чего удумал?! Я для тебя ее покупала? – возмутилась мать.

Саша посмотрел на нее. За спиной матери стояла голая старуха и играла со своим дряхлым телом.

– Оставь меня в покое, старая бл…ь! – заорал он, глядя на мертвую женщину.

Опешившая мать молча открывала рот, словно рыба. Сашка аккуратно обошел ее и направился к выходу, она села на табурет и заплакала навзрыд.

Он вышел на крыльцо. Мертвецы, уже ждавшие его, расступились, образовав коридор, через который Котов прошел в сторону огорода.

Антонина Федоровна часто плакала из-за сына. Особенно в последнее время. Пить он начал по-черному. Когда Саша решил ехать в Чечню, Антонина Федоровна не стала его отговаривать, хотя знала – на смерть ее мальчишка идет. Да и что она могла ему сказать? Разве он ее послушал бы, начни она его уговаривать? Вряд ли. Да и в глубине души Антонина думала: пусть съездит, может, и пить бросит.

Ведь она знала людей, которые бросали. К примеру, Анатолий Селиванов. Как он пил! Забрали в армию, оттуда в Афганистан. Что-то с ним там случилось… не то в плен попал, не то убило кого-то на его глазах – Антонина толком и не знала. Но, придя домой, он изменился. В приход местный пошел, сейчас батюшкой служит.

Когда ее Сашка вернулся с войны, он все время молчал. Только однажды, напившись, произнес всего два слова: «Все зря». Нет, Антонина Федоровна не ждала, что сын начнет рассказывать о взрывах и стрельбе, но ждала немного большего, чем «Все зря».

Пить Сашка так и не бросил.

«Да лучше б он погиб, как герой, – иногда, после очередного запоя, думала мать, – чем живет, как трутень. Весь в отца. У того тоже по пьяному делу постоянно куча неприятностей. Да и погиб он по пьянке, тот еще «герой» был. Болванка вылетела под давлением из пресса и перерезала его пополам. И все из-за того, что он спьяну не обратил внимание на раскрученные болты. Всем вам туда дорога, алкаши проклятые!» Потом, устыдившись своих мыслей, шла в церковь. Помолившись, обращалась к отцу Анатолию за советом.

– Есть такая программа «12 шагов», матушка, – сказал как-то отец Анатолий, в миру Толя Селиванов. – Не наша, конечно, но эффективная. Многим уже помогла.

После советов батюшки Антонина Федоровна расцветала и бежала домой окрыленная мыслями о спасении сына. Но, поговорив с Сашей, понимала: все зря! Слова, произнесенные ее сыном, каким-то образом материализовались и стали неотъемлемой частью их никчемной жизни.

Беда в том, что Саша не считал себя больным! А как можно вылечить того, кто чувствует себя здоровым человеком?

Люди посоветовали таблетки в пищу подкладывать. Пару раз Сашка жаловался, что и полбутылки пива выпить не может – выворачивает его наизнанку. Мать только вздыхала и говорила:

– Бросать надо, сынок. Видишь, уже и организм с этой отравой борется!

Сообразив, наконец, из-за чего с его организмом такие фокусы происходят, Сашка поскандалил с матерью и есть дома перестал.

«Все, – решила Антонина Федоровна, – нет у меня больше сил бороться с ним. Он меня в могилу загонит».

Но все-таки не выдержала и пошла в местную наркологическую больницу. Заглянула в церковь, поставила свечи за здравие, помолилась и поспешила домой. Саша последние дни был сам не свой.

Сегодня утром она вновь решила поговорить с ним о лечении. Глядя на него, Антонина Федоровна поразилась переменам, произошедшим с сыном за эти несколько дней. Нет, он пил так же, как и раньше, но, несмотря на это, стал тише и сосредоточеннее, будто ждал чего-то. Может, он все-таки устал? Устал отравлять жизнь себе и другим? Слабая надежда, что все наладится, что не все зря, подталкивала ее сделать то, чего она не делала уже столько лет, – подойти и обнять своего мальчика, погладить его по голове и спеть ему веселую песенку, после которой он звонко рассмеется, совсем по-детски. Пока она смотрела на Сашу, по нему будто тень пробежала. Возможно, это была просто игра света, но у Антонины Федоровны защемило сердце. Она вдруг четко увидела своего мальчика лежащим в гробу и подумала: «Он умрет, если не бросит пить».

Скорая смерть – вот что означала длинная черная тень, коснувшаяся Саши.

– Сынок, у тебя все нормально? – начала Антонина Федоровна.

Он печально посмотрел на нее и снова опустил голову.

– Мам, мне сейчас не до разговоров. Извини.

– Сынок, как насчет доктора?

– Делай что хочешь, – равнодушно отозвался Котов.

– Саша, ты не думай, это не кодирование…

– Мам, лишь бы «торпеду» в зад не вшивали. – Александр попытался улыбнуться, но получилась какая-то жалкая гримаса.

– Нет, нет, сынок, – поспешила заверить его Антонина Федоровна. – Гипнотерапия называется.

Мать не знала, что еще сказать. Саша тоже молчал.

– Так я схожу к врачу, договорюсь?

– Гипнотерапия – это то, что надо, мама, – неопределенно проговорил Саша.

– Ну, я пошла?

– Ага. – И парень снова поник.

Антонине Федоровне удалось договориться с врачом. Доктор оказался чуть постарше Саши и доверия у нее не вызывал, но его все советовали. А поговорив с ним, она успокоилась и решила, что он – именно то, что им с Сашей надо. После похода в клинику «alcoholu.net» Антонина Федоровна решила зайти в церковь, а потом вернуться домой.

От церкви до дома – километра два, и она преодолела это расстояние за двадцать минут, настолько не терпелось поделиться с сыном радостью. Уже стемнело, поэтому она сразу не увидела Сашу, а услышала его голос. Саша был пьян и на кого-то кричал. Антонина Федоровна и раньше замечала, что сын разговаривает с вымышленными собеседниками, но сегодня он будто ссорился с кем-то. И опять два слова забились в ее голове: «Все зря!»

– Опять нажрался! – только и смогла произнести она, входя в дом.

Не было ни страха, ни паники. Саша будто смотрел на себя со стороны, когда знаешь, чем все закончится, и все равно продолжаешь смотреть. Мертвые глаза «гостей» следили за Александром. Он продолжал идти. Последний путь. И эти твари провожали его.

Саша глотнул водки и остановился, увидев справа от себя сержанта Рустама Ибрагимова. У солдата отсутствовали руки, из тела торчали два окровавленных обрубка. Саша повернулся к мертвому сержанту. Когда Александр Котов уволился в запас – проще говоря, разочаровался в военной романтике и расторгнул контракт, – Русик был с руками.

– Значит, вот оно как, Русик? А Серега Дронов? Мишка Горюнов?..

Мертвец будто понял, чего от него хотят, и мотнул головой куда-то за спину Котова. Сашка обернулся. Серега и Мишка стояли рядом. Котов был уверен, что и погибли они вот так же вместе. У Сереги в груди зияла дыра размером с кулак, а у Мишки отсутствовало полголовы, поэтому на бывшего сослуживца сержанта Котова смотрел только один мутный глаз.

– Так-то, братцы. Значит, все зря, – произнес Сашка, развернулся и снова подошел к Ибрагимову.

– За мной должок, помнишь? – Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло.

Воспоминания о трехдневном плене у зверей показались Сашке более ужасными, чем происходящее теперь. Тогда если бы не этот обрубок со стеклянными глазами, Котова в лучшем случае убили бы, а в худшем… Сашка непроизвольно потрогал свой пах.

– Ну что, Русик, ты меня вытащил тогда из пекла, чтобы я некоторое время еще побегал с… Нет! – вскрикнул Сашка, будто вспомнив что-то важное. – Я понял! Ты пришел, чтобы вытащить меня из плена! Из плена моей долбаной привычки! – Он заглянул в мутные глаза Рустаму, и на мгновение ему показалось, что неосмысленный взгляд боевого товарища стал осуждающим. Нет, только показалось. Русик на его стороне, и он пришел за Сашкой. Теперь Котов будет рядом с парнями, которые погибли по собственной глупости либо по приказу. Для Сашки это всегда было одним и тем же.

– Ну что, боец? Сегодня я умру, – усмехнулся Саша. – Зато с яйцами. – Он глотнул из бутылки и пошел к яблоне в конце огорода.