Сергей Матросов - Ловец снов Страница 9

4

За его отсутствие в квартирке, где он проживал, ничего не изменилось. А что, собственно должно измениться там, где никого нет? Только живое существо может прямо или косвенно влиять на всё материальное в этом мире. А на что тогда может влиять неживое? Встряхнув головой, прогоняя дурацкие мысли, водрузил на стол пакет с продуктами, которые купил в магазине по пути домой. Из всех изысков современной кухни, самым привлекательным в пакете оказались пол палки «Тавровской» варёнки, пачка пельменей и два десятка куриных яиц. Упаковку чая, хлебный батон и пачку масла можно было отнести к разряду если не повседневных, то, по крайней мере, необходимых продуктов для депутатской потребительской корзины, которую те стеснительно навязывали народу из года в год и разводили при этом руками, дескать, а что вы ещё хотели? Покрутив в руках пачку пельменей, Виктор вздохнул и отправил её в морозильную камеру. Вспомнились слова отца, что пельмени без водки – это всего лишь вареники с мясом. Вареников не хотелось, и потому круг разносолов сузился до варёнки и яиц. Поставив сковороду на огонь, и разогрев её как следует, Виктор положил на неё кусок масла. Когда масло, зашипев, растаяло, он высыпал в неё из тарелки нарезанную заранее колбасу и всё это забил тремя яйцами. Тут же налил из закипевшего чайника кипяток в большую чашку. На чашке был нарисован смешной сержант в огромной фуражке с болтающимся где-то внизу выпуклого живота автоматом и надписью «Защитнику Отечества». Кинув внутрь «защитника» пакетик чая, Виктор снял с полки контейнер, где хранился сахар, но задержал его в воздухе. Немного подумав, отправил контейнер на место. Рядом с сахаром стояла початая банка мёда. Он вывалил в чашку с чаем две полные ложки майского мёда и тщательно размешал. Выключив огонь на плите, Виктор переложил готовую и приятно пахнущую яичницу с колбасой в тарелку и подал её сам себе на стол. «Кушать подано. Садитесь жрать пожалуйста». Когда весь ужин перекочевал к нему в желудок, Виктор убрал тарелку и чашку в мойку. Мыть всё это не хотелось. Опять пришли на ум размышления о живом и неживом. Если живое по каким-то причинам не хочет или не может, то почему бы не помыть грязную посуду неким потусторонним силам. Вот так вот просто щёлкнуть пальцами и произнести заветное: «Двое из ларца, одинаковых с лица! Помойте быстренько посуду!». На всякий случай он так и сделал. Чем чёрт не шутит. После ужина захотелось одного – лечь поскорее в кровать. Усталость навалилась всем своим расплывчатым огромным телом, вдавливая его в жёсткий ортопедический матрац. Тут же мышцы всего организма приятно закололи миллионами маленьких иголочек, а веки сами опустились, затворяя ночные ставни до первых петухов. Как только приятная нега коснулась «белого вещества», словно по команде перед его мысленным взором выпрыгнули уже порядком надоевшие образы Кривого и Сидора. Виктор в полной тишине, абстрагировавшись «закрытыми ставнями» от внешнего мира, пытался анализировать ход допроса этих двоих подозреваемых по делу Пушкарёвой. Если Кривой держался спокойно и уверенно, то Сидор дёргался по всякому поводу, отводил постоянно взгляд в сторону и ёрзал на стуле. Его алиби – проездной билет в пригородной электричке, ещё предстояло проверить на подлинность, как собственно и здоровье родителей, к которым он на ней ездил в Покровку. Однако, его поведение во время допроса ещё не показатель. Виктор прекрасно понимал, с кем имеет дело. Эти двое могли принимать любые обличия, преследуя одну цель – свободу. Свободу любой ценой. Кривой дымя сигаретой, изредка кидал на Виктора быстрые, как молнии взгляды. О том, что Натали убита, он не знал, а то, что перебрался в цыганский хутор, объяснял просто – кровь цыганская ему покоя не даёт. Тянет к родне от случая к случаю. Там в таборе, он отдыхает от всего мира душой и телом. Последняя его встреча с Натали была для него завершающим аккордом. В ту последнюю встречу они договорились, что Кривой больше не будет к ней приходить и забудет свою давнюю любовь на веки вечные. Это Натали объяснила ему тем, что, наконец, встретила человека, с которым решила соединить свою судьбу навсегда, а его хочет просто забыть. Кривой дал ей слово, что больше не объявится в её жизни и пропал на хуторе, залечивая душевную рану. Ещё он говорил о каком-то колечке, подаренном якобы женихом Натали. Колечко было не из простых и тянуло тон на десять баксов. Она при нём спрятала его в одном месте, которое Кривой запомнил и готов показать это место гражданину начальнику при условии, что тот его немедленно отпустит обратно в табор. Во время осмотра никакого кольца на Пушкарёвой обнаружено не было, хотя это кольцо могло послужить причиной убийства. Виктор долго колебался вести Кривого в адрес или нет. Перевесило то, что в деле появилась улика, отмахнуться от которой он не имел права. Его ребята как раз находились там, и это было Виктору на руку. Он поднялся из-за стола и подошёл к Кривому.

– Хорошо. Допустим, я тебе поверил. Мы поедем в адрес, но если попытаешься по дороге скрыться, – Виктор демонстративно достал из наплечной кобуры «макаров» и передёрнул затвор, – стрелять буду на поражение.

Кривой неподдельно обрадовался и провёл по своему горлу грязным пальцем.

– Век воли не видать, начальник. Мамой клянусь – колечко в надёжном месте лежит.

Виктор вывел его на улицу и осмотрелся по сторонам в поисках дежурного автомобиля. Ни одного свободного автомобиля не нашлось, и он уже хотел вести Кривого назад, как к нему подкатил непонятно откуда взявшийся старенький «виллис» времён Великой Отечественной. Выбирать было не с чего, и он подтолкнул Кривого к машине.

– Запрыгивай живей.

– Однако у вас и транспорт. – Кривой не спеша полез на заднее сидение. – Знал что менты не богатая организация, но чтоб на столько…

Он не успел закончить фразу, как получил ощутимое ускорение в нижнюю часть спины и головой упёрся в жёсткое сидение.

– Гони на Чехова 60. – Виктор хлопнул по плечу водителя. – Там сейчас бригада работает.

– Не извольте беспокоиться, – услышал он в ответ тонкий женоподобный голосок, – домчим в пять секунд.

Виллис сорвался с места, и его тут же затрясло, будто он попал на брусчатку. Говорить при такой тряске было невозможно, и Виктор молча осматривал проезжающие окрестности. Кривого рядом трясло так, что казалось из него вот – вот вылетит душа. Когда повернули за угол, тряска несколько поубавилась и все находящиеся в машине перевели дух. Как-то незаметно исчезли из поля зрения многоэтажки и с двух сторон потянулись небольшие частные дома зачастую какие-то перекошенные с покосившимися заборчиками и палисадниками. Машина явно ехала не туда, куда приказал Виктор. Это была явная подстава.

– А ну, стой! – Виктор выхватил пистолет и приставил его к спине водителя. – Стой! Стрелять буду!

Водитель резко затормозил и повернул к нему своё улыбающееся лицо.

– Шилов, меня нельзя убить. Меня уже убили.

Холодный пот медленно начал стекать у него по спине, между лопаток. Дикий хохот взорвал тишину старого города. Виктор вздрогнул. Кокетливо улыбаясь прямо в его лицо, Натали грозила ему своим пальчиком, на котором красовался невиданной красоты бриллиант в золотой оправе.

– Возьми меня лучше замуж, Шилов. Я теперь богатая невеста. Не пожалеешь.

Её хохот резал ему уши, а по всему телу то и дело пробегала мелкая противная дрожь. Уклонившись от её тянущихся рук, Виктор повернул голову туда, где должен был находиться Кривой. Так и знал! Его место было пусто, а самого Кривого и след простыл. Сбежал, гад. Распахнув ногой дверцу, он выбрался наружу, а старый виллис, обдав его клубами отработанных газов, рванул вперёд, увозя с собой хохот давно убитой женщины.

Осмотревшись по сторонам, Виктор с ужасом для себя представил Полканыча, стучащего по столу огромным кулаком и понял, что не просто провалил дело, а ещё дал возможность сбежать опасному преступнику. Кривой просто провёл его, как школьника, заранее сговорившись с Пушкарёвой. Нужно немедленно собирать ребят и по горячему следу опять задерживать сбежавшего уголовника. Пошарив по карманам пиджака, он издал тихий стон разочарования. Мобильника в карманах не оказалось. Точно Кривой вытащил пока он пялился на Натали и на её колечко. Сориентировавшись на местности, Виктор направился в сторону улицы Чехова к дому, в котором проживала Пушкарёва. Узкие переулочки из частных домов то разбегались в стороны, то сужались до размеров тротуара, образуя непонятные тупики. Через некоторое время, Виктор понял, что попал в городской лабиринт и выбраться из него не в силах. Он кружил по косым переулкам и натыкался на дома, которые уже проходил ранее, а когда сворачивал на незнакомые ему улицы, то те уводили его либо в сторону, либо возвращали назад – к тому месту, откуда он начинал свой путь. В очередной раз, оказавшись в исходном месте, Виктор от собственного бессилия что-либо изменить в данной ситуации и усталости уселся прямо на тротуар и обхватил голову руками. Попытавшись остановить кружево мыслей в своей голове, сотканное из липкого страха, разочарования в собственных силах и полного не понимания данной ситуации, он сосредоточился только на одном – на искомом адресе. Ему сейчас нужна была, как глоток чистой воды, улица Чехова и дом номер 60. Глубоко внутри себя он понимал, что эта улица где-то совсем рядом. Стоит только завернуть за нужный ему угол, и она появится перед ним тут же, словно из тумана. Тумана как раз ему только и не хватало. Время шло, а он всё сидел на холодном тротуаре и качался из стороны в сторону, будто маятник от напольных часов. Вправо – влево, вправо – влево. Неожиданно Виктор прекратил свои качания. Мелькнувшая в голове мысль, несколько обнадёжила и придала бодрости усталому телу. Если нет пути ни вправо, ни влево, ни вперёд, ни назад, тогда остаётся только одно направление – вверх! Виктор осторожно поднял глаза к свинцовому небу. Странно, но на нём тоже ничего не было. Не было ни указателя, ни какого захудалого знака. Серая пелена круговоротом носилась по кругу, предвещая не то тайфун, не то смерч. Периодически серые клочья разрывались, то обнажая какие-то фантастические пейзажи, то показывая краешек жёлтой стеснительной луны. Засмотревшись на её блёклый завораживающий свет, Виктор вдруг увидел. Увидел именно то, что искал! Это был дом номер 60 по улице Чехова! Вид, правда, он имел странноватый и напоминал скорее не дом, а высокую колокольню, но Виктор точно знал, что это тот дом, который ему нужен. Вскочив с тротуара, он как ветер понёсся к увиденной им башне. С каждым шагом башня приближалась к нему, словно живая. Будто она сама вприпрыжку бежала к нему, счастливая от того, что увидела его. Вблизи башня оказалась всё же колокольней с высокой надстройкой, на которой болтался одинокий колокол средней величины. Это по сути ничего не меняло, и Виктор вихрем влетел в единственную входную дверь этой колокольни. Захлопывая за собой расшатанную дверь, он успел заметить старенький виллис, припаркованный невдалеке от колокольни. Радости от увиденного стало столько, что расширившаяся грудь с трудом умещалась на узкой лестничной клетке.