Порог - Рой Олег Страница 9

– Вы… вы хотите просто выбросить меня, как ненужную вещь, отработавшую свое?! – в отчаянии воскликнул Жан-Жак.

– А чего ты ждал? Доброты и милосердия? – пожала плечами Белла. – Так за этим не к нам, а…

Она выразительно потыкала пальчиком в потолок и наморщила хорошенький носик.

– Но теперь, скорее всего, поздно, – беспечно продолжила она. – За эти годы ты себе своими резвостями заработал вечность в аду. В качестве почетного грешника.

Бизанкур всем своим видом излучал такую растерянность, что сжалился бы даже камень. Белла внимательно рассматривала его, что-то прикидывая.

– Знаешь… – задумчиво протянул демон. – Нет, не подумай, что я сжалился. Просто я твой покровитель, а ты неплохо работал. И тебе полагается вполне заслуженная премия – новая сделка. Принципиально новая, не то, что ты делал обычно.

Демон дождался, пока Бизанкур переварит услышанное, а оно прозвучало для него райской музыкой (вот оксюморон!), как отмена приговора смертнику. В определенном смысле так оно и было. Дождавшись вполне осмысленной радости в глазах Жан-Жака, Белла кивнула:

– Итак, слушай внимательно и запоминай. Ты давно в курсе, что идет тысячелетняя война светлых и темных сил. Светлое войско не дремлет, а Тот, Кто Отец ему, думает, что добром и светом можно спасти мир. Само по себе светлое войско не так сильно, его нужно укреплять. И вот совсем недавно в разных концах земного шара родились семеро детей. Не в один день и час, конечно, разброс до нескольких лет, чтобы вычислять сложнее было. Казалось бы, подумаешь, детишки. Помнишь, как мы их кушивали?.. Пачками! Ну, еще вспомнишь, время будет… Да это еще не все.

Белла легко поднялась с постели и подошла к окну, храня на лице выражение нахмуренной задумчивости. Постояла там и обернулась:

– Это не обычные дети, – продолжал демон. – Это семь, мать их, христианских добродетелей. И им предстоит стать апостолами Нового Мессии во втором его пришествии. – Что? – после паузы переспросил Бизанкур.

– Ты не глухой, повторять не буду, – еще больше нахмурился демон. – И просто так их не убьешь, на них с рождения охранная печать сам знаешь Кого. Ты думаешь, как мы узнали про апостолов? Как я и говорил, на нас всегда работают те, кто охотно помогает нам без всяких договоров и кровавых подписей. Вычислять детей с охранными печатями, семерых на всю планету, да разного возраста, да в разных странах, было невероятно трудно. Но главная часть работы выполнена, найдены все. Осознай, как велика наша сила, могущество и возможности!

– А мне что делать? – недоумевающе спросил Жан-Жак. – Если на них… охранные печати.

Белла поморщилась:

– Ну давай уже не будем играть в Фернана Пико… Не тупи, как этот твой кадавр. Ты же крестник семи смертных грехов. Есть лазейка, разумеется, печати сорвать можно. Я расскажу тебе, как это сделать, но придется попотеть. Итак, святость детишек уравновешивается тем, что человек по природе своей склонен к пороку. Не потому, что рождается таким изначально, нет, человек рождается совершенно чистым листом, пиши на нем что хочешь. Но человек слаб, об этом знает даже… – Вновь перст Беллы указал наверх. – В первую очередь именно Он. Человек всегда таким был, и мы сразу воспользовались этим, послав к нему змея-искусителя. – Белла желчно рассмеялась. – Игра только началась – и такая победа! Величайшее грехопадение! Изгнание из расслабленного и беспечного рая тех, кого Он посчитал венцом творения. Такой вот венец творения! Адам и Ева оказались дураком и шлюхой. Потом началась эта нуднота на долгие и долгие сотни и тысячи лет. Карабкаются в собственных нечистотах, а куда? Туда, ввысь, к свету? А вот на-ка, выкуси, мы успешно скидываем человечков с любой горки, куда порой возносится их склонный к гордыне дух. И нас много, и мы неутомимы, потому что имя нам – Легион, а искусить человека можно легче легкого. На каждую добродетель найдутся порок и грех, запомни это, мой мальчик, если до сих пор не понял.

Белла захохотала так, что затряслись стены. Но к ним в номер не прибежал никто, потому что любые потусторонние вибрации надежно экранировались всякий раз, когда это было необходимо.

– Тебе нужно помнить только одно – человек грешен и слаб, – отсмеявшись, жестко произнес демон лени. – Не нужно его щадить. Ты хороший исполнитель и уже доказал это не раз. Надеюсь, и сейчас не подкачаешь. Хотя это задача нелегкая, ох какая нелегкая. Старайся. Помнишь, как ты старался для родича и покровителя своего, Климента Шестого? А на самом деле-то не для него, конечно… Хоть и был он искусным политиком и одним из наших лучших слуг, да все равно кончил плохо… А ты же не хочешь плохо кончить, сладенький мой? Прошлое забывать нельзя-а-а, это как корни дерева. Корни оборвал – дерево упало… Да?

Нежная наманикюренная ручка приподняла за подбородок голову Бизанкура, и тот ощутил, насколько крепка эта хватка. Он тут же вспомнил, как проводил дни юности у своего земного покровителя и с чего началась его адская карьера на Земле. Память его сделала головокружительный кувырок в далекий четырнадцатый век, в самый разгул Черной Чумы, которая выкосила пол-Европы и так часто являлась в кошмарах Бизанкуру. Забыть все обстоятельства было просто невозможно, память подсовывала все более изощренные подробности…

Был у Жан-Жака в пору отрочества знакомец, с которым они частенько пересекались на занятиях при дворе его именитого родственника, Климента Шестого. Он с Бизанкурами были седьмой водой на киселе, но папа звал его племянником – отличная первая ступень для карьерного роста. А знакомца звали Фернаном Пико.

Круглый сирота, подобранный папой римским из милости, одногодок Жан-Жака, он не блистал ни талантами, ни усердием, а был липучим, словно муха, и вечно отирался возле тех, кто казался ему более сильным, более знатным, более богатым и успешным. Пребывая в их тени, Фернан казался и самому себе гораздо значительнее.

Обратился как-то Климент Шестой к своему протеже, Жан-Жаку-Альбину де Бизанкуру с особым поручением.

– Мальчик мой, – сказал он. – Наступило время взрослеть. У тебя есть неплохое образование и дары, врученные тебе при рождении твоими «крестными» с другой, темной стороны. От Бельфегора – умение мгновенно овладевать чужими языками, от Маммоны – богатство и удача в делах, от Вельзевула – способность менять внешность, от Сатаны – сила и уверенность в своей правоте, что бы ты ни делал, Асмодей одарил тебя способностью к точным наукам, искусному ведению боя и обольщению, а Люцифер – гордыней. Не все они не проявятся разом, а будут возникать в тебе по мере необходимости.

Жан-Жак почтительно поклонился.

– Теперь же ты должен отправиться в Авиньон, – продолжал папа, – за пределы резиденции, с заданием, которое впоследствии нас всех весьма обогатит. Ты даже не представляешь насколько. Наши покровители с темной стороны устроили так, что за грехи людские на них пала чума. А любая эпидемия – это рычаг управления в умелых руках. Для начала нужно, пользуясь общим невежеством, распространить слух, что чума – это дело рук неких отравителей.

– Отравителей? – переспросил Жан-Жак, не вполне понимая.

– Мнимых, конечно, – терпеливо разъяснил папа. – Нужно просто бросить этот слух, словно камушек, в толпу, а уж дальше толпа сама сделает свое дело – придумает, кто его бросил, с какой целью, украсит подробностями, и совершенно неважно, правдивы будут эти слухи или лживы от первого до последнего слова. Об этом потом будут с пеной у рта веками спорить историки, философы, медики и простые люди.

– И как же это поможет нам заработать? – спросил предприимчивый юноша.

– Страх, мой мальчик, – подмигнул папа римский. – Страх породит сомнение и панику, а уж дальше я сам позабочусь, как повернуть их в нужное русло, – я ведь, помимо всего прочего, политик. Не стесняйся придумывать любую ерунду. Народ у нас доверчивый, он проглотит еще и не такое. К примеру, можешь рассказать, что мой перстень с изумрудом – да, вот этот – сильнейшее средство от чумного мора. И когда я поворачиваю его на юг, то… ну я не знаю, ослабляю действие чумного яда. А когда на восток, то… То уменьшаю опасность заражения. На самом деле я очень верю в умение своего врача, Ги де Шолиака. Он действительно очень умен, с младых ногтей занимается наукой и постоянно исследует что-то новое.