Татьяна Форш - Обряд на падающую звезду Страница 9

– Катюша, вы меня слышите? Катюш! Откройте глаза. Катя!

Голос звал. Был настойчив. Раздражал. Но он БЫЛ! Единственный в этой холодной пустоте. И Катя поплыла на его зов. Затем сквозь полосу тумана пробился яркий свет. Он резал глаза, и Катя крепко зажмурилась. А затем на нее обрушился шквал из боли, голосов, звуков.

– Катерина! Ты меня слышишь? Кивни, если это так!

Тело ее не слушалось, но Катя сделала над собой огромное усилие и едва заметно наклонила голову. А затем приоткрыла глаза, вглядываясь в разноцветную муть. Вскоре из этой мути выступило участливо-тревожное женское лицо в очках.

– Как самочувствие? Пить хочешь?

Катерина мотнула головой. Все ее тело болело так, что не хотелось ничего, только бы эта боль ушла и больше никогда не возвращалась.

– Говорить можешь?

– Да, – прохрипела-прошептала она. – Больно.

– Я знаю, девочка, – участливое лицо осветилось улыбкой. – Сейчас сделаю укольчик, и все пройдет. А ты поспи. Тебе сейчас надо спать!

Катерина даже не почувствовала этот самый «укольчик», просто вновь провалилась в сон.

В следующий раз она очнулась оттого, что ощутила чье-то присутствие. В голове все плыло, перед глазами был туман с озера, но она знала, что с ней снова все будет хорошо. Точнее, не так. Она снова останется жить. И ее теперешняя жизнь с болью поломанных костей, горечью утрат, с предательством близких людей – это не благо, а наказание. Она будто проклята кем-то, обречена на долгую жизнь!

В окружавшем ее белом тумане шевельнулась какая-то тень. Катя губами почувствовала чье-то дыхание, будто кто-то наклонился близко-близко и смотрит ей в глаза, вот только она никого не видела.

– Это ты? – голос предательски хрипел, но, морщась от боли, она попробовала прокашляться и уже увереннее спросила: – Эй? Ты здесь? Это ты?

– Я. Я с тобой. И я здесь. Рядом, – голос, который она много лет хранила в памяти, снова ответил ей. Сколько тепла и нежности было в нем!

– Пожалуйста, ты мне обещал. Помнишь?

– Помню. Но… пока не время…

– А… когда будет время? – Невольные слезы потекли из глаз, прогоняя туман. Постепенно тень превратилась в темную, высокую фигуру, стоявшую у двери. – Когда? Забери меня с собой! В другие миры… Зачем ты снова мучаешь меня? Зачем ты пришел, если не за этим?

Смахнув ресницами слезы, она потерла глаза и в упор посмотрела в лицо неподвижно стоявшего парня. Знакомого парня… Нет, того самого! Но этого не может быть!

– Ты?

– Я.

– Ты пришел?

– А как я мог не прийти?

Голос менялся, становился грубее и в то же время мягче. Менялось лицо. Черты делались более резкими. Иссиня-черные цыганские кудри превратились в короткий ежик.

– Пожалуйста! – Катя ладошками вытерла дорожки слез, до боли, до рези в глазах вглядываясь в лицо, которое она пыталась забыть десять долгих лет. – Ты мне так и не сказал, как на самом деле тебя зовут!

Мужчина подошел ближе, взял стоявший у стены стул, поставил его рядом с кроватью. Сел и, не отводя взгляда, взял ее руки в свои.

Улыбнулся. Светло и нежно. И произнес:

– Ярослав. Ярослав Ветров.

Яр смотрел на спасенную им девушку. Просто сидел рядом и смотрел. Такая беззащитная, такая доверчивая. Ее ладошка оказалась холодной как лед.

Что с ней не так? Когда он тихонько приоткрыл дверь и вошел в палату отделения интенсивной терапии, то увидел, как она смотрит на него и не видит. А еще говорит. Говорит так, как будто ей кто-то отвечает. Но в определенный момент он понял, что она обращается к нему. Именно к нему. И он ответил. Пусть односложно, чтобы не испугать, не оттолкнуть. Но когда она спросила у него, как на самом деле его зовут, что-то кольнуло в сердце. И что-то шевельнулось на задворках памяти…

Он помедлил. Взял стул, поставил рядом с кроватью и сел.

Нет, не то чтобы он не хотел ей говорить свое имя. Но вот его ли имя она хотела узнать? Хотя…

Он взял ее руку в свои. Улыбнулся и произнес:

– Ярослав. Ярослав Ветров.

– А почему ты мне его не говорил?

Нет, девица его явно с кем-то путает. Впрочем, разочаровывать не хотелось. Что-то было в ее глазах, в ее лице… Знакомое, что ли? Так бывает, когда встречаешь ту единственную, для которой на все готов. В случае с Катей, как объяснил сам себе Яр, было другое. Ответственность? Желание опекать того, кому спас жизнь?

Решив не заморачиваться, Ярослав не ответил на ее вопрос, а попросту сменил тему:

– Как ты себя чувствуешь?

– Болит… – Она отвела взгляд и уставилась в потолок. Словно ожидала услышать одно, а услышала совсем другое.

– Может, врача?

Она упрямо мотнула головой.

– Нет. Не надо.

– Катюш. – Он чуть стиснул ее пальчики, привлекая внимание. – А кто на тебя напал? Не знаешь? Как это произошло?

Она чуть покривила губы, точно хотела заплакать, но передумала.

– Не знаю. Не помню.

– А ты можешь предположить, из-за чего на тебя напали? Ну там, враги, соседи-маньяки?

Катя снова качнула головой.

– Нет. Я живу с подругой. Точнее, знакомой, квартиру снимаем. Уже полгода. Я с работы шла. Зарплата! – Девушка стиснула его руку. – Они украли зарплату!

– Вряд ли. Когда тебя привезли в «Скорую», я краем уха слышал, что кошелек и паспорт были с тобой.

– А деньги?

– Вот на этот счет не знаю, – виновато улыбнулся Яр. – Спроси у медперсонала.

И словно кто-то на небесах только и ждал этого кодового слова. Дверь распахнулась, и в палату вошли двое. Усталый мужчина лет сорока, скорее всего врач, и девушка в голубом халате.

– Катерина? Как у нас дела? – Врач подошел и покосился на Ярослава. – А вы кто такой будете, молодой человек?

– Посетитель, – буркнул тот.

– В палаты к тяжелобольным можно только при наличии халата и бахил! – начал придираться он.

– А это что? Не бахилы? – Яр покрутил остроносым сапогом с железными клепами, на котором нелепо сидел синий целлофановый пакетик.

– А где халат? – поддержала врача молоденькая медсестричка.

– Хорошо. Сдаюсь! В следующий раз приду в униформе! – рявкнул Ярослав и, прежде чем уйти, наклонился к Катерине, которая не отводила от него глаз. – Я уйду. Но завтра вернусь. Обещаю. Что тебе принести?

– Ничего не надо, – прошептала та.

– Нет, так не пойдет! – осадил ее Яр. – Что ты любишь? Апельсины, йогурты, соки, бананы?

– Груши. – Катя вдруг улыбнулась. Светло, радостно. – Мне, когда я болела, мама всегда груши покупала.

И снова что-то кольнуло в сердце. Да что с ним сегодня такое?

– Куплю! – Ярослав поднялся, понимая, что если он сейчас не уйдет, то доктор вызовет охрану и его уже вряд ли пустят сюда во второй раз. – И вернусь. Обязательно. А ты выздоравливай!