Алексей Атеев - Мара Страница 9

Валера и так, и эдак вытягивал шею, стараясь разглядеть шедшую впереди женщину, но ничего не получалось. Тогда он рванул напролом, расталкивая юнцов. Однако прорыв удался лишь наполовину, потому что кто-то ухватил его за рукав рубашки. Десяткин глянул через плечо. Высокий прыщеватый парень дыхнул на Валеру чесночным перегаром.

– Ты что, дядя, по морде захотел? – ухмыльнулся прыщавый.

Его приятели тем временем обступили нашего героя. Силы были слишком неравны. Десяткин резким толчком отбросил прыщавого и бросился вперед.

– Держи его! – раздались сзади истошные вопли, но Валера уже во весь дух мчался вдогонку за предполагаемой Марой.

Однако Мары нигде не было видно.

– Потерял! – воскликнул он с отчаянием в голосе. На него стали оглядываться.

Валера, не обращая внимания на реакцию публики, завертел головой во все стороны. Наконец ему показалось, что таинственная гражданка стоит на троллейбусной остановке. Он опрометью, расталкивая прохожих, бросился туда. В эту минуту подъехал троллейбус, и люди стали подниматься по ступенькам. Мара вошла вместе со всеми. Десяткин, как безумный, ринулся к дверям и последним заскочил в троллейбус. Народу в салоне оказалось с избытком. Валера попробовал протиснуться вперед.

– Полегче, молодой человек, – услышал он рядом чей-то голос, но даже не обернулся. В бок кто-то больно саданул локтем, со всех сторон раздавались недовольные голоса, но Валера упрямо пер вперед.

Однако где же она? Десяткин отчаянно вертел головой, но обнаружить объект преследования не удавалось.

– Пьяный, – услышал он рядом дребезжащий старушечий голос. – Нажрутся с утра и безобразят. Ишь какой!..

– А что с них, нынешних, взять? – поддержал бабку доброхот одного с ней возраста. – Чего они видели, чего знают, им лишь бы нахапать побольше да нажраться… – Сквозь гул голосов до Десяткина долетело: «ничего святого…», «заградотряд…», «Сталина на них нет…» И вдруг в сознание врезалось и разорвалось в мозгу, точно граната, слово «Чернотал», донесшееся откуда-то из-за спины. Десяткин резко обернулся и очутился лицом к лицу с Марой.

– Ты? – прошептал он.

Она молча смотрела на него своими странными глазами.

– Ты?! – заорал он на весь троллейбус. – Почему ты ушла?!

Она не отвечала, лишь едва заметно усмехалась.

– Так это ты или нет? – Он схватил ее за плечи и начал трясти.

– Помогите, убивают!!! – заверещали прямо в лицо, и изумленный Десяткин увидел, что перед ним вовсе не Мара, а какая-то вовсе незнакомая старушенция с выкатившимися от испуга белесыми глазами.

– Убивают!!! – продолжала вопить бабка.

– Хулиган! – кричали трудящиеся. – В милицию его!..

– Вяжи!..

Он попытался вырваться, но куда там… Вся ненависть к подобного рода молодчикам, разгуливающим в будний день в шелковых рубашках «армани» и пристающих в общественном транспорте к старушкам с сексуальными домогательствами, выплеснулась наружу. Антиквара подхватили под белы рученьки, и вот он уже трясется в жестком милицейском «газике».

– Кто таков? – совсем скоро услышал Валера равнодушно-строгий глас.

Вопрошающий, старший лейтенант лет тридцати, смотрел на Десяткина без всякого интереса, словно на таракана.

Десяткин потупился и промолчал.

– Пьян? – поинтересовался «гражданин начальник».

– Вроде нет… – отвечали блюстители порядка в сержантских чинах. – К старухе в троллейбусе приставал.

– Извращенец? – с веселым изумлением произнес «старлей». – Геронтофил… Ну вот ты и попался, Пенкин!

– Почему Пенкин? – удивился Валера. – Моя фамилия Десяткин.

– А потому, – с веселой улыбкой сообщил милиционер, – что Пенкин – условное обозначение извращенцев-маньяков вроде тебя. А то, что ты назвал фамилию, – это неплохо, даже очень хорошо. Если, конечно, не врешь. Так, где тут у нас ориентировка? – Он извлек из кучи бумаг машинописный листок и помахал им перед носом Десяткина. – Давно мы за тобой охотимся. Значит, бабушек предпочитаешь? Конечно… На вкус и цвет… И все же не пойму: что вы, извращенцы, в них находите?

– Я не извращенец, – прошептал Валера.

– А это мы сейчас узнаем, – подмигнул старший лейтенант и стал вглядываться в тускую машинопись.

– Волосы темно-русые, – прочитал он и посмотрел на соломенную шевелюру Десяткина. – Допустим. Глаза карие. – Он уставился в голубенькие очи Валеры. – Что ж, все зависит от освещения. Плотного телосложения? Мог и похудеть, побегай-ка за бабками… Вроде все сходится… Так как говоришь, твоя фамилия, где живешь? – Он принялся заполнять какую-то бумагу. – Поедешь друг-извращенец в дом дураков, там тебе экспертизу устроят. Я ведь не психиатр, ты уж извини, хотя здесь и психиатром стать недолго.

Рука милиционера потянулась к телефону. Он коротко и веско изложил кому-то суть дела, потом положил трубку и почти ласково посмотрел на Десяткина.

– Сейчас за тобой приедут, геронтофил, а пока посиди на лавочке. – И он кивнул на обшарпанную казенную скамью.

Валера присел и задумался. Переплет, в который он попал, ничего хорошего не сулил, но, с другой стороны, может, оно и к лучшему? Ясное дело, что с ним что-то не так… Все эти галлюцинации… С чего они? Ведь должно же быть какое-то объяснение. Он болен, конечно, болен… Может, в психушке разберутся в причинах? А если это всего лишь недоразумение, то наверняка отпустят. Чего им зря его держать? Успокаивая себя подобными рассуждениями, Валера дожидался дальнейшего развития событий, и они последовали.

Через полчаса прибыл микроавтобус. Десяткину надели наручники и в сопровождении двух милиционеров повезли неведомо куда.

Впрочем, ведомо. Очень даже ведомо. Антиквара везли в городскую психиатрическую больницу.

Машина остановилась перед одноэтажным бараком. Десяткина аккуратно взяли за локти и помогли ему выбраться из автобуса. И вот он уже в маленькой беленькой комнатке, сидит на привинченном к полу табурете, тупо уставившись в угол. По обе стороны стоят «архангелы» и во все глаза смотрят на своего подопечного. А «дятлы» в голове у Валеры как бы размножились, потому что теперь долбили во многих местах, правда, трудились «дятлы» как-то нехотя, что называется, не в лад. Головная боль ушла куда-то вглубь и уже почти не беспокоила, а казалась неотъемлемой частью всего происходящего.

В тот момент, когда Валера прислушивался к своим ощущениям, в белую комнату вошел грузный пожилой мужчина, тоже облаченный в белое, а следом за ним – молодец в грязноватом халате.

Белый мужчина молча взял из рук милиционера бумагу и стал ее читать, отстранив далеко от глаз. Время от времени он поглядывал на Валеру.