Энн Райс - Талтос Страница 9

Память о долине не оставляла Эша. Его преследовали воспоминания о зеленеющих лугах, о полевых цветах – о сотнях сотен крошечных синих полевых цветочков. Он плыл в маленьком деревянном суденышке вдоль реки, по берегам которой на высоких укреплениях стояли солдаты. Ах, что эти твари проделывали: громоздили один на другой огромные камни, чтобы возвести грандиозные неприступные сооружения! А каковы были его собственные творения? Сотни людей перетаскивали через всю долину гигантские валуны – сарсены – и укладывали их в кольцо.

Он вновь увидел пещеру – так, словно перед ним внезапно растасовали дюжину четких фотографий: вот он, то и дело оскальзываясь и чуть не падая, бежит по скале, а вот там стоит Сэмюэль. «Давай уйдем поскорее, Эш, – просит он. – Зачем ты сюда забрался? Разве есть здесь хоть что-нибудь, на что стоит поглядеть и чему поучиться?»

Он видел Талтоса с белыми волосами.

«Мудрые люди, достойные люди, знающие люди» – так их называли. О них не говорили «старые». В прежние времена, когда источники на островах были теплыми, а плоды в изобилии падали с фруктовых деревьев, это слово вообще не употребляли. Даже в долине они никогда не произносили слово «старый», хотя всякий знал, что там обитали долгожители. Эти люди с белыми волосами знали древнейшие сказания…

«Отправляйся туда и послушай очередную историю».

На острове можно было подойти к любому седовласому человеку – но выбор необходимо было сделать самому, ибо долгожители не могли решить, кому отдать предпочтение, – а потом усесться поудобнее рядом с избранным и послушать песню, рассказ или стихи, повествующие о далеких временах, оставшихся в памяти только таких же, как он. Была там одна беловолосая женщина, обладавшая высоким и нежным голосом. Она всегда пела, устремив взгляд на море. Эш любил слушать ее.

«Сколько еще пройдет времени? – думал он. – Сколько десятилетий минует, прежде чем и мои волосы станут совершенно белыми?»

Впрочем, насколько ему известно, это может произойти, и очень скоро. Время в данном случае ничего не значит. А беловолосых женщин было так мало потому, что из-за родов они увядали и умирали совсем молодыми. Никто не упоминал об этом, но все знали.

Седовласые мужчины были энергичными, решительными, влюбчивыми, ненасытными и всегда с удовольствием предсказывали будущее. А беловолосая женщина отличалась хрупким сложением и причиной тому послужило рождение детей.

Ужасно вспоминать об этом столь ясно и отчетливо, словно все происходило только вчера. А что, если существовал еще какой-то магический секрет, связанный с белыми волосами? Возможно, именно он заставлял Эша помнить все с самого начала? Нет, дело не в тайне, а в том, что на протяжении многих лет, даже приблизительно не предполагая, какой срок на земле ему отпущен, Эш воображал, что встретит смерть с распростертыми объятиями, но с некоторых пор подобные мысли покинули его навсегда.

Лимузин пересек реку и устремился к аэропорту. Большая, мощная машина уверенно мчалась по скользкому асфальту и стойко противостояла порывам пронзительного ветра.

Воспоминания продолжали беспорядочно тесниться в голове. Он был стар, когда всадники заполонили долину. Он был стар, когда римляне стояли на укреплениях стены Антонина.[3] Он был стар, когда из двери кельи святого Колумбы[4] смотрел на высокие скалы Айоны.[5]

Войны… Почему они никогда не стираются из его памяти? Почему воспоминания о них, по-прежнему яркие и четкие, вечно соседствуют с милыми сердцу воспоминаниями о тех, кого он любил, о праздниках и танцах в долине, о чудесной музыке? Всадники скачут по пастбищам, темная масса распространяется на глазах, словно чернила растекаются по мирному пейзажу, запечатленному на полотне, а чуть позже слышится грозный рев и становится отчетливо виден пар, нескончаемыми облаками поднимающийся над крупами лошадей.

Эш вздрогнул и очнулся от грез.

Звонил маленький телефон.

Быстро схватив трубку, он резким движением снял ее с черного крючка.

– Мистер Эш?

– Да, Реммик.

– Я решил, что вам будет приятно услышать новости. Служащие «Клариджа» хорошо знают вашего друга Сэмюэля. Для него подготовили номер на втором этаже, угловой, с камином, который он всегда занимает. Они ожидают вас. Кстати, мистер Эш, они не знают его фамилии. Кажется, он ею не пользуется.

– Благодарю, Реммик. Помолись за меня. Погода неустойчивая и, как мне кажется, сулит намбольшие неприятности.

Прежде чем Реммик успел открыть рот, чтобы в который раз повторить свои обычные предостережения, Эш повесил трубку. «Не следовало говорить такие вещи», – подумал он.

Поистине удивительно, что Сэмюэля знают в «Кларидже»! Неужели там уже свыклись с его внешним видом? В последний раз, когда они встречались, рыжие волосы Сэмюэля беспорядочно висели спутанными прядями, а усеянное пигментными пятнами лицо было настолько изрезано глубокими морщинами, что глаза практически скрывались в их складках и лишь изредка вспыхивали подобно осколкам янтаря, отражая внешний свет. В те дни Сэмюэль, одетый в какие-то лохмотья, с заткнутым за пояс пистолетом, походил на самого настоящего разбойника, и окружающие в панике шарахались от него.

– Я не могу здесь оставаться, – жаловался Сэмюэль. – Все боятся меня. Ты только погляди на них! Нынешние люди еще более трусливы, чем те, что жили в прежние времена.

И что же? В «Кларидже» перестали его бояться? Или теперь костюмы для него шьют на Сэвил-роу,[6] а грязные ботинки не изношены до дыр? А быть может, он отказался от привычки повсюду таскать с собой пистолет?

Машина остановилась, и Эшу пришлось сделать немалое усилие, чтобы открыть дверь. Шофер бросился на помощь, но ветер буквально сбивал его с ног.

Стремительно летящие к земле белые хлопья были потрясающе чистыми и красивыми. Эш вышел из машины, разминая затекшие ноги, и поднял ладонь к лицу, чтобы защитить глаза от влажных снежинок.

– На самом деле все не так уж плохо, сэр, – сказал Джейкоб. – Мы сможем выбраться отсюда примерно через час. А вам, сэр, позвольте заметить, лучше без промедления подняться на борт.

– Да. Благодарю вас, Джейкоб. – Эш остановился. Темное пальто мгновенно превратилось в белое. Чувствуя, как снег тает на волосах, Эш полез в карман и нащупал там игрушку маленькую лошадку-качалку.

– Это для вашего сына, Джейкоб, – сказал он. – Я ему обещал.

– Мистер Эш, как вы можете помнить о подобных вещах в такую ночь?

– Вздор, Джейкоб. Уверен, ваш сынишка не забыл о моем обещании.

Сама по себе игрушка ровным счетом ничего не стоила – так, мелкая поделка из дерева. Ему хотелось сейчас подарить что-нибудь бесконечно более интересное и ценное. Надо записать для памяти: «Хороший подарок для сына Джейкоба».