Эдуард Катлас - Создатели Страница 9

Не оглядываясь, он протянул руку назад и нащупал стакан. Тяжелый, доверху наполненный чистой ключевой водой. Сделал несколько глотков. Сначала ему показалось, что это помогло, но тут пришла новая волна кашля.

Лекс опять начал задыхаться.

Так не должно было быть. Не в его собственном сне. В конце концов, он здесь творец, создатель и оператор-постановщик. Единый в трех лицах!

Но душащий кашель только усиливался. Мальчик схватился рукой за горло и повалился на ступеньки, пытаясь втянуть хоть немного воздуха.

И перестал дышать.

Субаху

Пещеру он нашел загодя. Когда приходит пора начинать самое важное дело в своей жизни, не должно остаться ни единого места случайностям.

Ему мешала только молодость. Наставник сказал, что у него будет отличная возможность прожить эту жизнь в теле человека, очиститься, привнести в мир что-то хорошее. И тогда новая реинкарнация еще приблизит его к цели.

Но Субаху понимал, что это как лотерея. Может, и приблизит, а возможно — низведет до уровня червя. От семнадцати лет до старости лежит дорога длиною почти в вечность, и на этой дороге бренное, слабое тело может сделать много чего такого, о чем и не помышлял разум. Чего не хочет душа.

Решаться надо именно сейчас, пока он еще не натворил глупостей. Достаточно и того, что его бренные желания все больше и больше овладевали разумом. Молодое тело довлело над мыслями, а такого нельзя допускать.

Нужно было сократить путь. Обмануть судьбу и избежать множества ненужных и болезненных реинкарнаций. Он точно знал, что может это сделать.

Камни он тоже подготовил заранее.

В последний раз посмотрев на солнечный свет, Субаху начал закладывать вход в пещеру. Ведерко с разведенной в воде глиной и песком он использовал лишь иногда, цементируя только некоторые ключевые камни. Этому он тоже учился заранее. Главное было не в количестве раствора, а в местах его применения.

Через неделю кладка достаточно затвердеет, чтобы выдержать возможную попытку ослабевшего монаха вырваться наружу. Фактор скорее психологический, но тоже важный. Обязательно надо отрезать себе все пути. Чтобы остался только один — к нирване.

Одна твердая лепешка и струйка воды, текущая внутри пещеры — этого вполне достаточно для первой недели. Для того чтобы привести свои мысли в порядок и подготовиться к уходу в медитацию. Как сказали бы белые люди — потренироваться.

За неделю можно очиститься от всей скверны, что успело накопить семнадцатилетнее тело. А после этого можно прикоснуться ко входу в нирвану.

Субаху был уверен в себе. И точно не боялся, нисколечко не боялся провала. Когда идешь по пути судьбы, провал невозможен.

Душа должна обладать стержнем. Не тело, ибо тело слабо. Но душа, прошедшая через сотни реинкарнаций, должна создать для себя нерушимый хребет, иначе она всегда так и будет болтаться между земляными червями и крысами. Развитие, приближение к ультиме требует чего-то большего, чем просто желание.

Субаху твердо верил, что этот стержень в его душе есть. Поэтому через неделю, проведенную с единственной свечкой, теперь уже выгоревшей полностью, у него не возникло даже мысли о том, чтобы попробовать взломать каменную кладку и выбраться наружу. Путь был избран, и теперь его нужно пройти до конца.

Неделя подготовки в тишине и спокойствии действительно помогла. Он помог себе сам, потому что не начал бояться, думать о голодной смерти или провале. Он шел к цели.

Поэтому, когда пришло назначенное время, Субаху аккуратно принял любимую позу для медитации, посмотрел в темноту и окончательно закрыл глаза. Теперь только тихое журчание воды тревожило его органы чувств. Но он обратил этот звук, использовал для того, чтобы нанизать на него вход в медитативный транс.

Монах не собирался медитировать сорок девять дней. Он был полон решимости оставить тело здесь навечно и не планировал больше в него возвращаться.

Тело Субаху осталось сидеть в темной замурованной пещере, неподвижное и вдыхающее воздух раз в несколько минут. Но сам он ушел. К просветленным. К обретению нирваны.

Дверь открылась перед ним медленно и величественно. И сияние цели подсказало монаху, что он на пути к желаемому.

Глава 3

Лекс

Мать поднялась со стоящего у кровати сына кресла. Кардиомонитор подсказывал, что сердце бьется все чаще. Но грудь ее ребенка, до этого мерно вздымающаяся и опадающая, неожиданно замерла. Сын перестал дышать.

Первая мысль, что пришла ей в голову, наверное, была самой глупой, какую можно придумать. «Но врач же обещал, — подумала женщина. — Он сказал, что положение стабильно и что сын может лежать в коме хоть годы».

Конечно же врач говорил совершенно о другом. Да она и сама понимала, что глупо надеяться на какие-то обещания. В нынешнем положении сына надеяться легче было на чудо, чем на врачей. Они могли лишь поддерживать в нем жизнеспособность, но сейчас под вопросом стояло и это.

В палату, словно пчела, привлеченная цветочным ароматом, влетела медсестра. Мать просто задержалась в отделении допоздна, ей позволили посидеть с сыном — это все равно ничего не меняло. В больнице сейчас оставалась только дежурная смена.

Но медсестра явно оказалась из опытных. Не задерживаясь ни на секунду, она щелкнула парой тумблеров, отключая противный писк-предупреждение, надела на лицо мальчика кислородную маску и начала готовить аппарат для искусственной вентиляции легких.

Лексу мешали. Этот сон оказался не таким управляемым, как ему виделось сначала, но зато чудовищно похожим на реальность. Ему нужно было подумать, хотя бы десяток секунд, а кашель не позволял сосредоточиться ни на мгновение.

Поэтому Алексей перестал дышать. Сердце, пытаясь воспользоваться остатками кислорода в крови (этот сон обманул даже его собственное сердце!), застучало сильнее и чаще.

Но кто-то невидимый словно заставлял его сделать вдох и снова закашляться.

Лекс держался.

Он считал, что все-таки это его сон. И каким бы неприятным он в данный момент ни был, только Лекс может им управлять. Вода не помогла — что ж, но она появилась, как и дом, как, надо полагать, и лес.

В идеальном случае Лекс мог просто отказаться от дыхания. Но почему-то не сомневался, что тело его не послушается. Что-то подсказывало: создавать дома в лесу значительно легче, чем заставить собственные легкие отказаться от воздуха, пусть даже в призрачной реальности сна.

Лексу хватило нескольких секунд, чтобы успокоиться и начать творить. В лицо подул ветер с отчетливым привкусом озона, хотя никакой грозой в этом осеннем лесу и не пахло. Зато ветер принес запах имбиря, свежесть и спокойствие.