Элджернон Блэквуд - Он ждет Страница 9

Декабря 5. С той ночи, когда таинственный незнакомец явился моему взору, я не гасил ночника в спальне, и ничто не тревожило мой сон. Сегодня, однако, опять случилась досадная помеха. Просыпаюсь — а у туалетного столика стоит он и разглядывает себя в зеркале. Дверь между тем была, как обычно, заперта. Я его тотчас узнал, и кровь застыла у меня в жилах. Леденящий ужас захлестнул меня и сковал неподвижностью — я не мог ни пошевелиться, ни заговорить. Зато очень хорошо чувствовал заполнивший комнату ненавистный мне смрад.

Неизвестный показался мне высоким и широким в плечах. Он стоял, ссутулясь, спиной ко мне, но в неверном мерцании ночника я мог различить в зеркале его огромную голову. В призрачном сероватом свете раннего утра, пробивающемся в щели между портьерами, картина получилась зловещая: львиная грива песочно-серых волос вокруг безобразного, отечного, в грубых складках звероподобного лица, которое, увидев раз, уже невозможно забыть никогда. Этот львиный лик, свойственный только…

Нет, не осмелюсь вымолвить страшное слово. Однако как подтверждение чудовищной догадки разглядел я в смешанном двойном свете несколько зеленовато-серых пятен на щеках незнакомца, которые он, надо полагать, и рассматривал в зеркале. Рот у него был широк, губы бледные и очень толстые. Та из его рук, которая была мне видна, производила странное впечатление — тощие, костлявые пальцы судорожно сжимали мою щетку для волос, а на тыльной стороне кисти виднелась отвратительная морщинистая корка. Эта уродливая кисть напоминала огромного серого паука, изготовившегося к нападению, или же когтистую лапу хищной птицы.

Сознание, что я с ним один на один в комнате, что он рядом — рукой достать, наполнило меня неизъяснимым ужасом. А когда он обернулся и вперил в меня взгляд своих неправдоподобно маленьких глаз — на огромном лице они казались совсем крошечными, — я, громко вскрикнув, откинулся на подушки в глубоком обмороке…

Декабрь 6. Пришел в себя утром и первое, что заметил, — это разбросанную по всему полу одежду. Трудно собраться с мыслями; то и дело сотрясают жестокие приступы — дрожу как в лихорадке. Вознамерился тотчас идти в гостиницу, которую назвал мне Чаптер, и узнать, когда он приезжает. Писать о том, что случилось сегодня ночью, — ни за что: это слишком ужасно, а я должен заставить себя не думать об этом. Чувствую в голове странную легкость, когда ел последний раз, не помню, о еде даже думать не могу — дважды вырвало кровью. Одеваясь, услышал, как по булыжной мостовой прогромыхат экипаж, а минуту спустя дверь отворилась и, к моей великой радости, появился тот, кого я ждал с таким нетерпением.

Один только вид его пышущего здоровьем лица и невозмутимый взгляд спокойных глаз сразу оказали свое благотворное действие, и я немного успокоился. Крепкое рукопожатие будто придало мне силы. Жадно вслушиваясь в басовые раскаты его уверенного голоса, я почувствовал, как бледнеют мои ночные кошмары, и вдруг понял, что мне будет очень трудно рассказать этому благодушному здоровяку о немыслимых и невероятных моих злоключениях. Некоторые люди излучают такую жизненную силу, которая разрушает тончайшую паутину видений, так что и не припомнишь толком, что тебе привиделось. Чаптер как раз относится к людям этого типа.

Мы перебирали события, происшедшие со времени нашей последней встречи, мой приятель рассказывал о своих путешествиях. Он говорил, а я слушал, но был настолько полон теми кошмарами, о которых мне предстояло поведать ему, что оказался скверным слушателем. Только и ждал удобного случая, чтобы выложить ему все, что так мучит меня.

Далеко не сразу я догадался, что Чаптер просто-напросто тянет время. Его тоже что-то тяготило, то, о чем он до поры умалчивал, терпеливо выжидая, когда представится случай заговорить об этом. Первые полчаса мы оба ходили вокруг да около, выбирая подходящий момент, чтобы взорвать свою мину, и так были на этом сосредоточены, что всех наших усилий только и хватило на то, чтобы не дать высказаться другому. Поняв это, я решил уступить — повременить с моим рассказом — и с удовлетворением заметил, что Чаптер, избавленный от подспудного давления с моей стороны, уже готов облегчить предо мной свою душу. Беседа наша становилась все более вялой — рассказы моего друга утратили живость, он начал повторяться. Паузы делались все длиннее. Наш обоюдный интерес к разговору угасал, как свеча на ветру.

Наконец Чаптер запнулся и прямо посмотрел мне в лицо. Его серьезный взгляд выдавал озабоченность и тревогу. Итак, подходящий момент настал!

— Послушай… — начал он и осекся.

Я молчат и только слегка подбодрил его кивком. На самом деле мне вдруг стало очень страшно: зловещая тень его предстоящего признания уже омрачила мою душу.

— Скажи мне, ради всего святого, — выпалил он наконец, — что заставило тебя поселиться здесь, в этих комнатах?

— Прежде всего, они дешевые, — неуверенно начат я, — кроме того, находятся в самом центре, и еще…

— Слишком уж дешевые, — перебил Чаптер. — Ты не спросил, почему?

— Мне это и в голову не пришло.

Мы оба помолчат, и я заметил, что он избегает смотреть мне в глаза.

— Ради бога, выкладывай, что у тебя на уме! — вскричат я, ибо ожидание стало непереносимо для моих напряженных нервов.

— Здесь ведь в течение долгого времени жил Блант, — сказал мой приятель тихо, — он и… умер здесь. Знаешь, я тогда часто навещал его, делал, что мог, чтобы облегчить ему…

— Ну же! — с трудом выговорил я. — Прошу тебя, продолжай… Не тяни!

— Понимаешь, — пробормотал Чаптер, отвернувшись к окну, и я заметил, как он поежился, — под конец он наводил на меня такой страх, что я просто не мог больше этого выносить, хотя всегда считал себя человеком малочувствительным. А тут нервы пришли в расстройство, стали сниться кошмары и мерещиться всякие ужасы.

Я молча смотрел на него. Я не знал никакого Бланта и понятия не имел, о чем говорит Чаптер. Тем не менее меня сотрясала нервная дрожь, во рту пересохло…

— С тех пор я здесь не был, сегодня вот в первый раз… — сказал мой приятель тихо, почти шепотом, — и, поверь, у меня мороз по коже. Ей-богу, здесь жить нельзя. Вон у тебя какой болезненный вид, дружище.

— Я снял этот дом на год, — натянуто улыбнулся я. — Подписал арендный договор. Думал, это выгодная сделка.

Чаптера передернуло, он наглухо застегнул пальто. Потом тихо заговорил, озираясь по сторонам, будто подозревал, что, нас подслушивают. Я тоже готов был поклясться, что, кроме нас двоих, в комнате присутствует некто третий.