Элджернон Блэквуд - Рассказы Страница 9

— Позвольте мне объяснить вам, — начал он своим странным, доносившимся словно откуда-то издали голосом, при звуках которого мурашки пробежали у меня по спине. — Прежде всего, я существую в ином пространстве, и вы обнаружите меня здесь в любой комнате. Ибо с точки зрения мира трех измерений я нахожусь в этом доме повсюду. Пространство — величина физическая, но я существую вне тела, и потому пространство не является для меня препятствием. Меня удерживает здесь мое состояние. Чтобы покинуть этот мир, мне необходимо как-нибудь изменить его. Я нуждаюсь в сочувствии. О, даже больше, чем в сочувствии! Я прошу искреннего расположения — прошу любви!

Пока он говорил, я медленно поднялась на ноги. Мне хотелось визжать, плакать и смеяться одновременно, но я смогла лишь глубоко вздохнуть: бурные переживания полностью обессилили меня, и я потеряла способность реагировать на происходящее должным образом. Я нашарила в кармане спички и шагнула к газовому рожку.

— Буду вам весьма признателен, если вы не станете зажигать горелку, — поспешно проговорил незнакомец. — Ибо вибрации ваших световых потоков причиняют мне сильную боль. Не следует бояться меня, я не причиню вам никакого вреда. Во-первых, я не могу дотронуться до вашего тела, поскольку нас разделяют необозримые пространства. И я действительно чувствую себя значительно лучше при этом слабом освещении. Теперь позвольте мне продолжить. Вы знаете, очень много людей приходило в этот дом взглянуть на меня, и большинство из них меня видело, и всех без исключения вид мой привел в ужас. О, если бы один, хотя бы один человек не испугался меня, но отнесся ко мне с сочувствием и любовью! Понимаете, тогда я смог бы выйти из теперешнего своего состояния и покинуть этот мир.

И такая печаль звучала в его голосе, что у меня слезы подкатили к глазам. Но страх по-прежнему владел всем моим существом, и я дрожала, как в ознобе, слушая незнакомца.

— Но тогда кто вы? Конечно, Кэри не посылал вас сюда, теперь мне это ясно, — с усилием выдавила я. Мысли ужасно путались у меня в голове, и я не знала, что говорить. Казалось, меня вот-вот хватит удар.

— Я ничего не знаю ни о каком Кэри, — спокойно продолжал мужчина. — И, слава Богу, давно забыл имя, которое некогда носило мое тело. Но я человек, который испугался до смерти в этом доме десять лет назад и пребывает в постоянном страхе до сего времени. Ибо от постоянного присутствия здесь жестоких и любопытных людей, которые приходят взглянуть на привидение и тем самым поддерживают царящую в доме атмосферу ужаса, мое положение становится все хуже и хуже. Если бы хоть кто-нибудь отнесся ко мне доброжелательно — посмеялся бы, поговорил со мной ласково и разумно, пожалел, приласкал бы меня — все, что угодно, только не замирал бы от ужаса и любопытства, как вы сейчас в том углу! Неужели, мадам, вы не пожалеете меня? — Голос его поднялся до отчаянного крика. — Неужели вы не выйдете на середину комнаты и не попытаетесь хоть немного проникнуться ко мне любовью?

При этих словах безумный смех заклокотал у меня в горле, но чувство жалости оказалось сильней всех остальных чувств, — и я осознала вдруг, что отстранилась от стены и выхожу на середину комнаты.

— Клянусь Небом! — вскричал незнакомец, мгновенно выпрямляясь. — Вы сделали доброе дело. Это первое со времени моей смерти проявление расположения ко мне — и я уже чувствую себя значительно лучше. При жизни, знаете ли, я был мизантропом. Неудачи преследовали меня, и постепенно я возненавидел всех своих знакомых до такой степени, что не мог спокойно видеть их. Конечно, как аукнется, так и откликнется, и эта ненависть в результате обернулась против меня самого. Под конец жизни страшные кошмары терзали мое воображение, комнату мою населили демоны, которые хохотали и строили отвратительные гримасы, и однажды ночью я увидел целый сонм их возле своей постели, и тогда ужас поразил меня в самое сердце и убил. Эта ненависть и чувство раскаяния наравне со страхом безраздельно владеют мной и удерживают меня здесь. Если бы кто-нибудь оказался способен на жалость, сострадание и хоть на малую толику любви ко мне, я смог бы покинуть этот мир и обрести счастье. Я наблюдал за вами, когда вы приходили днем осматривать дом, — и впервые за многие годы у меня появилась слабая надежда. Я увидел в вас смелость, независимость и способность любить. Если бы мне удалось глотнуть из источника любви, сокрытого в недрах вашей души, я обрел бы крылья для своего спасения!

Признаюсь, у меня защемило сердце, по мере того как страх постепенно ослабевал и печальный смысл услышанных речей открывался мне в полной мере. Однако ситуация представлялась настолько невероятной и сходной с дьявольским наваждением, и история об убийстве женщины, которую я намеревалась расследовать здесь, явно была настолько далека от происходившего на моих глазах, что мне вдруг показалось, будто я просто сплю и вижу какой-то кошмарный сон и в любой момент могу с криком очнуться в собственной постели.

Более того, слова незнакомца до такой степени заняли мое воображение, что я оказалась совершенно не в состоянии думать о чем-либо еще, кроме как о своих дальнейших действиях и возможных путях спасения.

В полумраке я сделала несколько шагов по направлению к темной фигуре у окна. Конечно, страх по-прежнему владел мной, но странная решимость крепла в моем сердце.

— Вы женщина, — продолжал незнакомец, и голос его заметно задрожал при моем приближении. — Вы замечательная женщина, которой жизнь зачастую не дает возможности тратить сокрытые в душе огромные запасы любви. О, если бы вы знали, сколь многие из нас жаждут ee! Мало кому представлялся случай, какой ныне представился вам. Если вы сейчас щедро изольете свою любовь — не на определенный объект, но на всех нуждающихся в ней, — сей мощный поток чувств достигнет сотен и тысяч подобных мне душ, и вы освободите нас! О мадам, я снова прошу вас о сострадании, доброте и нежности — и, если это возможно, хотя бы о капельке любви!

Сердце подпрыгнуло у меня в груди, и на сей раз я не смогла сдержать подступивших к глазам слез. Одновременно я рассмеялась, ибо обращение «мадам» звучало так странно здесь, в заброшенном доме на ночной лондонской улице, но смех скоро замер у меня на устах, и я разразилась бурными рыданиями, увидев, как подействовала на незнакомца перемена в моем настроении. Он отошел от окна и теперь стоял передо мной на коленях, простирая ко мне руки, — и над головой его появилось слабое сияние вроде нимба.

— Обнимите меня и поцелуйте во имя любви Господней! — вскричал он. — Поцелуйте, о, поцелуйте меня, и я стану свободным! Вы уже так много сделали — сделайте теперь и это!