Научный «туризм» - Владимир Михайлович Пушкарев Страница 31

В конце концов, в наших условиях можно купить кусочек филе свежей семги или сома, отварить немного риса и есть все это с соевым соусом и лимонным соком – определенное представление о сашими получите. Запивать принято зеленым чаем, но можно – саке (холодным!), белым вином или простой надежной водкой.

Суши сложнее конструктивно. На маринованный виноградный лист (японцы используют какую-то водоросль) выкладывается ровным слоем рис (очень вкусный, в отличие от нашего, способного убить своим привкусом любое блюдо), на рис – полоска мякоти авокадо, кусочек сырой рыбы, или половина большой креветки, или (на худой конец) разрезанная вдоль «крабная» палочка – и сворачивается в рулончик. Рулончики красиво (обоймой по 6–8 штук) укладывают на блюдо, декорируют лимоном и овощами. Рядом выкладывают несколько аккуратно слепленных рисовых котлеток, на которых лежат полоски рыбы разных видов. Соевый соус, лимон, маринованный имбирь, васаби.

Рефлексы

Раньше я писал о вежливости американцев. На этот раз я уже был морально готов к подобным испытаниям и поэтому, когда со мной в Джоржтауне на улице поздоровался обычный прохожий, с которым я встретился взглядом, я тут же отреагировал! Ира Ищенко рассказывала, что тоже долго привыкала к этому, а сейчас уже сама здоровается первой. Слава говорил, что не здороваются обычно негры, китайцы и наши.

Надо сказать, что по возвращении из Америки остаются какие-то нездоровые рефлексы. То шарахаешься в сторону при виде открывающейся двери лифта, чтобы выпустить выходящих, то пытаешься пропустить вперед женщину, а однажды (это было на второй день после возвращения домой – единственное, что может служить мне оправданием) я даже, пропуская женщину в метро, забывшись, сказал – икскьюз ми! Потом этот рефлекс постепенно проходит, но полностью восстанавливаешься только примерно через месяц проживания в Украине.

Вторым таким моментом является реакция на автоматически открывающиеся двери. Там в магазинах, гостинице, аэропортах дверь имеет фотоэлемент, реагирующий на приближающееся к ней тело. Дома я в состоянии задумчивости по инерции пару раз пытался пройти так же в наши двери. Результат был отрезвляющим, как и наша действительность в целом.

Город

Осень – идеальное время для прогулок по Вашингтону. По сравнению с прошлым летом, я много ходил (при 35-градусной жаре и 100% влажности долго не погуляешь). Иногда наматывал по 20–30 км за день. Проходил, например, всю Пенсильвания-авеню от Капитолия до украинского посольства в Джоржтауне. Затем обратно – уже по набережной через Фогги Боттом до Мола. За комплексом Смитсонианских музеев начинается огромный Потомак-парк (восточный и западный). Гулять в нем просто удовольствие. Чистенькие дорожки среди ярких осенних красок, река Потомак с уютными заливами. Здесь расположены мемориалы президентам Джефферсону (автор Декларации Независимости США) и Рузвельту (ФДР). Первый расположен на небольшом полуострове, выступающем в залив, и особенно красив издали. Второй тянется вдоль противоположного городу берега залива и включает очень симпатичный, человечный памятник Рузвельту в его знаменитой мантии и его любимому (и всемирно известному!) скотч-терьеру Фале, всякие скалистые образования, пописанные изречениями великого политика (лично я считаю его самым выдающимся президентом в истории США) с водопадами и цветочными клумбами. Кстати, Фала через 7 лет после смерти ФДР был похоронен в 1952 году вместе с хозяином в Гайд-парке Нью-Йорка.

Здесь я обнаружил свидетельство особой, я бы сказал – трогательной заботы о посетителях парка. Повесили табличку: «Осторожно, впереди низко нависающие ветки дерева» – чтобы, значит, отдыхающий, завороженный чудными речными пейзажами, не шарахнулся своим кочаном об тую ветку! Я думаю, что такую табличку у нас могли повесить лишь в одном, притом единственном случае – если бы само дерево представляло какую-нибудь научную или декоративную ценность.

Сделал я и попытку добраться до штата Вирджиния пешком – осмотреть развалины Пентагона, но не дошел. Возле моста через Потомак обнаружил речной порт. Рядом – большой базар с дешевыми морепродуктами. Совершил поход в юго-восточную часть Вашингтона, куда Яковченко не советовал даже заезжать на машине. Обошлось без приключений. Дима говорил, что местные, наверное, были просто шокированы моей наглостью и не среагировали вовремя.

Обедал я обычно в суши-баре, расположенном вместе с другими национальными кафешками в старом почтовом офисе с башней («старый зуб» – old tooth). Причем во время второго визита при входе уже были установлены миноискатели, и всех желающих поесть тщательно обыскивали. Я, в отличие от остальной публики, уже привыкший к различным шмонам, все проделал очень организовано, так что меня пропустили почти без осмотра. После обеда поднялся лифтом на вершину башни и посмотрел город сверху, поснимал виды. Теперь, после закрытия на ремонт монумента Вашингтону со смотровой площадкой, это единственная возможность окинуть взглядом центр города с высоты не то чтобы птичьего, а так, скорее, куриного полета.

Безопасность движения

Два замечания. Как я уже писал, штрафы у них колоссальные. Бадера как-то оштрафовали за превышение скорости на 600 (!!!) долларов плюс 5 «пунктов». Пункты – это что-то вроде наших «дырок» в талоне. После 6 «пунктов» лишают лицензии. На суде Бадер защищался в стиле Плевако. Я читал, как последний защищал попа, укравшего на вокзале чайник. Обвинитель требовал чуть ли не смертной казни для служителя культа, угрожая полным моральным разложением общества. Плевако произнес речь в защиту: «Господа судьи, этот человек прощал нам грехи всю свою жизнь. Так простите ему один грех». И попа оправдали.

Речь Бадера была не менее лаконичной. Ваша честь – начал он – я всю свою жизнь ездил на подержанных автомобилях. И вот, наконец, купил новый. Мог ли я удержаться от возможности прокатиться чуть быстрее, чем я ездил на тех старых развалинах? В результате штраф скостили до 120 долларов!

Кстати, там я увидел и образец заботы о безопасности водителей. В парке перед крутым спуском и поворотом повесили светофор с табличкой: «Если этот светофор мигает, значит, внизу горит красный свет»! То есть, светофор, предупреждающий о другом светофоре. И действительно, при их скоростях, да на спуске, остановиться на втором светофоре было бы непросто. Вот это реальная забота о безопасности движения, а не то, что у нас: «В случае отсутствия дорожной разметки, последняя определяется интуитивно»!

Два слова о Нью-Йорке.

Тамара работала в Нью-Йорке в госпитале святой Катерины. Музеи там, в отличие от Вашингтона – платные. Так где-то в районе 20 долларов. Говорит, что ее поразили три вещи. Во-первых, ей очень понравился Манхеттен. Во-вторых, чрезвычайно грязное метро – просто какая-то клоака с истлевшими, свисающими со стен обоями, грязью на