Михаил Новиков - Радужное сыроедение Страница 5

Кишечник является не просто резервуаром для микрофлоры, как трехлитровая банка, ему свойственная сложная механика, обеспечивающая прохождение пищи. Кишечник постоянно находится в движении, сокращается мускулатура, осуществляется так называемая перистальтика кишечника. Собственно такое движение и поддерживает жизнь в кишечнике, циркулирует кровь, проходит энергия, отсутствуют застои как масс внутри кишечника, так и веществ в его составе, замедление этого движения приводит к его разрушению и застойным явлениям внутри него, а любой застой привлекает паразитов, потому что разложение мертвого является задачей деструкторов и утилизаторов. Так устроена жизнь: все, что перестало двигаться — умирает, то есть изменяет свою форму, чтобы вновь влиться в поток жизни. Вареная пища сама по себе по своим физическим свойствам тяжелая, плотная и вязкая, ее прохождение очень трудно для протяженного кишечника, имеющего массу отделов и поворотов, она становится очень долгая для переваривания. А современная кулинария, пропагандирующая смешение вареных ингредиентов в самых невообразимых, невероятных, причудливых и изощренных пропорциях в угоду вкусовым ощущениям, а вы вспомните даже простое меню: борщ, котлета, макароны и чай, которые поступают за один присест, превращает пищу в «нечленораздельное месиво». Сырая же пища наоборот, богатая клетчаткой, она легкая, структурная и неслипающаяся. Если кто занимался строительством, тот понимает, например, что такое полистиролбетон по сравнению с обычным бетоном или тяжелая глина по сравнению с песчаным суглинком. За счет клетчатки пища обретает структуру, которую механике кишечника намного легче проталкивать.

Вот почему при затрудненном прохождении пищи через кишечник даже отрицающие сыроедение врачи прописывают своим больным клетчатку, головой отрицая роль сырой пищи, но рукой подписывая назначение этой самой пищи в виде выжимки, только завуалировав суть лечения в непонятном слове «клетчатка», сделав ее неузнаваемой и поместив ее в мешочек. Но вы, как вменяемый исследователь, вполне можете задать себе вопрос «А откуда берется аптечная клетчатка?», «Зачем такие трудности, не проще ли клетчатку употреблять в том виде, в каком она есть?», «Зачем идти в аптеку за мешочком, если я могу поесть овощей?». Попутно же, с появлением клетчатки в кишечнике и возобновляется размножение типичной кишечной палочки, то есть баланс микрофлоры смещается в естественную сторону. Однако при недостаточном количестве кишечной палочки в организме вареноеда она не успевает полностью перевариваться и именно по этой причине врачи считают ее «балластом», сводя ее функции только до структурирования пищи, недооценивая ее питательные свойства, хотя даже ее механических свойств достаточно, чтобы сделать вывод о ее естественности сырой пищи.

Вред алкоголя, никотина и прочих наркотических веществ я не рассматриваю по причине очевидности из вреда и неестественности.

Употребляя в пищу мясо и вареные продукты питания, останавливая механику кишечника и заселяя тем самым себя патогенными организмами и паразитами, человек сам превращается в паразита-наркомана на теле Земли, вызывая избыточное потребление ресурсов. Сколько электроэнергии и газа тратиться для переработки и приготовления пищи. Сколько тратится ресурсов и полезных ископаемых для производства всяческой техники для приготовления пищи, для создания различных станков и заводов, для изготовления домашней утвари и т. д. А сколько природных ресурсов, полей, воды тратится на выращивание домашнего скота. Одна сельскохозяйственная ферма потребляет пресной воды столько же, сколько город с населением в 10 000 человек, с катастрофической скоростью осушая подземные источники. А какими безумными темпами истребляются вековые леса в угоду постройке на их месте ферм и пастбищ для скота. А вывозимые с ферм массы навоза, утилизирующихся в отстойниках и фекальных полях, что выжигают мочевиной огромные территории, после нескольких лет «хозяйствования» похожие на навозные пустыни, на которых потом ничего не растет. Сколько людей занято во всех этих отраслях… И это все только ради того, чтобы получить приятное ощущение на языке… а после нас — хоть трава не расти.

Глава 2. Функционирование организма на мертвой пище и особо опасная пища

Человеческий организм совершенен и остается совершенным даже на питании мертвой пищей. Диву даешься, когда изучаешь, как организм адаптируется ко всем свалившимся вместе с вареной пищей невзгодам, насколько сильна его воля к жизни, насколько он продуман и гибок, как сильно взаимосвязан, насколько идеален баланс в любой ситуации. Неживой механизм сломался бы в первую секунду, а тело живет, и довольно долго. Одной из самых главных частей организма как вы уже поняли, является кишечник. Поэтому будем рассматривать развивающиеся события при питании вареной пищей, отталкиваясь от кишечника как от исходной точки.

Вареная пища, не имея в своем составе энзимов, то есть природной помощи в пищеварении вследствие прошедшего процесса денатурирования, попадает в желудок. И хорошо, если, по крайней мере, еда однотипная, но ведь традиционный «комплексный» обед включает в себя хлеб, мясо, рис, борщ, компот и т. д. Возьмите блендер и сделайте два эксперимента. Поместите в блендер сырую пищу: банан, яблоко, апельсин, персик и т. п., смешайте, выложите на тарелку и попробуйте на вкус, вкусно, да? А теперь попробуйте в блендере смешать борщ, хлеб, селедку, макароны, компот. Ну как, нравится? Так вот то, к чему вы испытываете природное врожденное отвращение — является содержимым вашего желудка после обеда. Запомните ваши ощущения, подумайте над ними.

Итак, вареная пища уже внутри. Желудок представляет собой лабораторию по предварительной подготовке пищи к перевариванию, выдавая, так сказать, инструкции остальным внутренним органам, что сделать с той или иной порцией обработанной им массы, в том числе в обработке участвует информация о вкусе в момент попадания еды на язык. Не поняв практически ничего из воспринятого языком, он делает самостоятельную попытку разобраться с самим содержимым, тщательно анализируя все составляющие пищевого комочка. Но опять же это по задумке природы должен быть комочек, а на деле получается загадочная смесь разжиженной аморфно-текучей субстанции. Таким образом, хорошо если желудок сможет хоть что-то разобрать в течение 3–4 часов, хотя положенное время прохождения этой лаборатории 15–20 минут, и ему, а точнее вам, повезет, если вы дадите ему на то время. Но как часто бывает, раньше этого срока идет следующая порция еды, просто проталкивая предыдущую с инструкцией желудка типа «Ничего не понял, что с этим делать не знаю, сами попробуйте как-нибудь чего-нибудь повыделять». Симбиотная микрофлора, поддерживаемая лишь хаотичной работой внутренних органов, не может переработать эту пищу, потому что она не относится к их видовой среде обитания. Загнивающая пища начинает привлекать патогенную микрофлору гнилостных бактерий, которая питается вареной пищей, но при этом выделает токсины, вызывая самоотравление организма токсическими продуктами гниения. Параллельно с проникновением в кишечник вареной пищи развивается пищевой лейкоцитоз, тем самым снижая иммунитет, давая возможность развиваться болезнетворным бактериям и микробам. Вместо положенных питательных веществ, в кровь попадают сгустки денатуратов, содержащие бактерии, грибки дрожжей и токсины, не трудно себе представить, что вся эта масса практически не усваивается.

Гниющая, залеживающаяся, спрессованная, тяжелая и плотная варёная пища попадает в двенадцатиперстную кишку, из которой она по задумке должна пройти в тонкий кишечник, однако сфинктер которой ждет пока она из кислой не станет щелочной. С этой задачей, все по той же задумке, должна была бы справится поджелудочная железа, выделив свой сок в нужном количестве, содержащий бикарбонат, который нейтрализует желудочную кислоту и обеспечивает полноценную работу панкреатических ферментов. Но имеющаяся у нее инструкция от желудка — «Сама попробуй чего-нибудь повыделять», а также в силу большой закисленности варёной пищи и более высокой её плотности, сок поджелудочной железы не может попасть в нужном объёме в двенадцатиперстную кишку, что приводит к застойным явлениям в железе и её воспалению. Аналогично дело обстоит и с протоками печени в совокупности с желчным пузырем, так же имеющим протоки в двенадцатиперстную кишку и поставляющими в нее желчь, ответственную за растворение жиров. Опять же застойное явление в желчном пузыре и его воспаление. Таким образом, открытие сфинктера двенадцатиперстной кишки происходит примерно, как и у желудка — только под действием возникшего давления скопившейся пищи. Непереваренная пища попадает в тонкий кишечник, где должен бы был случиться основной процесс пищеварения, но по причине оставшейся кислотности пищи и малого количества желчи, тонкий кишечник переварить и усвоить её не может, поскольку активация ферментов тонкого кишечника происходит только в щелочной среде. Само собой, что перистальтика кишечника, то есть движения кишечника по проталкиванию пищи, замедляются. Действительно, а зачем ее толкать, когда теперь она должна долго лежать и перевариваться в отсутствии должного количества ферментов тонкого кишечника. Но всей этой непереваренной массе не суждено дождаться своего распада, так как за это время поступает следующая порция такой же массы. Фактически функция перистальтики теперь заменяется на проталкивания «поршнем» из самой еды, приводя к ритмам сокращения кишечника порядка 4–6 раз в минуту, при этом пища проходит весь кишечник в среднем за 30 часов. При употреблении же сырой пищи восстанавливается естественный ритм кишечника и скорость прохождения увеличивается 5–7 раз. Обозначенный «поршень» движет массы в толстый кишечник, где происходит всасывание воды и некоторых питательных веществ, таких как витамины, здесь же происходит и формирование каловых масс, сюда же выходит и лимфатическая система, дренируя и канализуя все отходя тканей. В надежде хоть что-то еще получить от непереваренной массы, организм пытается задержать пищу здесь, а это не трудно в отсутствии нормальной перистальтики, так как дальше она покинет тело. Залеживающаяся масса в раздутом кишечнике превращается в каловые отложения, которые запечатывают лимфатические выходы и превращаются в каловые камни и песок.