Александр Кузнецов - Наградная медаль. В 2-х томах. Том 2 (1917-1988) Страница 14

Работа у него была такая: огромными клещами кузнец захватывал кусок светящегося разным светом чугуна и, нажав педаль, ударял по нему пятитонным молотом. Вздрагивал пол в цехе, подпрыгивала жестяная кружка на баке с водой, рассыпались разноцветные искры. А Василий переворачивал болванку и снова ударял по ней молотом. После двенадцатого удара чугун превращался в коленчатый вал будущей трёхтонки. Дневная норма состояла из двухсот сорока пяти валов в смену, но к концу дня тележка вывозила от молота Бобкова двести — двести двадцать валов.

Однажды Василий Александрович пришёл домой позже обычного и очень возбуждённый:

— Давай скорее поесть, мать, да ребят уложи. Мне надо подумать…

— Чего так поздно? — спросила жена.

— Собрание было на заводе, митинг. Вызывают стахановцев. Хочу попробовать.

Под утро жена заворочалась и проворчала:

— До самой работы будешь сидеть? Хоть бы не курил, дышать нечем.

И услышала в ответ:

— Эх, мне бы учёбы побольше, учения не хватает!

Через два дня, сдавая смену бригаде Хромилина, Бобков по-детски улыбался, и с его лица, замазанного гарью, не сходило выражение удивления и растерянности. Он сам не ожидал таких результатов: триста семь валов сделали они сегодня, на шестьдесят два больше нормы. Рядом стояли мастера, техники, инженеры.

— А ведь просто, оказывается, ничего сложного! — раздавались голоса.

— Просто, да не просто. Раньше-то никто не додумался…

Обычно быстрый и энергичный, Хромилин стоял в раздумье.

— На шестьдесят два? Так… — и вдруг он задорно тряхнул головой: — Ты обязан показать. Раз объявил себя стахановцем, обязан.

— А я ничего и не прячу, — улыбнулся Бобков, — всё на виду. Верно говорят, дело простое.

Ещё через несколько дней, тёмным зимним утром прибежали в цех парторг Камарин и профорг Некрасов:

— Ну?

— Триста двадцать шесть, — выдержав томительную паузу, сказал усталый Хромилин.

Минут через десять над входом в цех висел плакат: «Хромилин дал в ночную смену триста двадцать шесть валов. Привет стахановцам ЗИС!»

Бобков выковал триста сорок. А на следующее утро, сменяя Хромилина, увидел на плакате его смены цифру триста шестьдесят. Внизу плаката было написано: «Накося…»

Бобков стал хмурым, почернел, плохо спал. Вскакивал, шёл пить воду, сидел на краю кровати, свесив ноги, думал: «Нет, одним напором много не сделаешь, выдыхаемся… Надо что-то менять. Тали нужны для подноса подставок, вот что. Да и печь нужна другая, с этой от жары не много наработаешь».

Он снова и снова продумывал каждый шаг, каждое движение, меняя инструмент, переставлял рабочих, хронометрировал каждую операцию. И вскоре Хромилин при встрече сказал ему:

— За тобой не угонишься. Четыреста десять! Да ты что?.. На этом молоте…

И никому, ни Бобкову, ни Хромилину, а тем более парторгу и профоргу, не приходило в голову сказать вслух, что эта называемая социалистическим соревнованием игра не может продолжаться вечно, что так работать всегда невозможно, ибо долго не протянешь, и что в конечном счёте это всего-навсего показуха. Об этом даже подумать в то время было страшно. Легче было поверить в её необходимость и не задумываться над абсурдами.

Медаль «За трудовую доблесть». 1938 г.

Медаль «За трудовую доблесть» учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1938 года.

В положении о медали сказано:

Медаль «За трудовую доблесть» учреждена для награждения за самоотверженную трудовую деятельность и проявленную при этом доблесть.

Медалью «За трудовую доблесть» награждаются рабочие, колхозники, специалисты народного хозяйства, работники науки, культуры, народного образования, здравоохранения и другие граждане СССР.

Всегда приятно иметь дело с вежливыми и добропорядочными людьми. Иной раз бескорыстная услуга, проявленное внимание или мимолётно сказанное доброе слово на весь день улучшает настроение. Особенно если это случилось в магазине, парикмахерской или столовой, то есть, как мы говорим, — в сфере обслуживания.

Как-то я поселился в ленинградской гостинице «Советская». Поднялся на четырнадцатый этаж, подошёл к дежурной, поздоровался и протянул ей документ на проживание.

— Добро пожаловать, — сказала мне, улыбаясь, ладно одетая и хорошо причёсанная блондинка. — Меня зовут Галина Ивановна. Ваш номер четырнадцать ноль четыре. Вы знакомы с нашим порядком?

Невольно улыбаясь ей в ответ, я пожал плечами.

— Это ваш пропуск, — пояснила мне дежурная, — вы оставляете его у меня и получаете ключ от номера. Когда же вы уходите, то оставляете ключ и получаете пропуск. Пойдёмте, я покажу вам вашу комнату.

Проводив меня в номер, Галина Ивановна показала, как включается телевизор, где лежат нитки с иголкой, объяснила, что звонить по телефону надо через «девятку».

— Электрический самовар у меня кипит постоянно, — закончила она, — и вы в любой момент можете получить горячий чай, сахар, печенье, сигареты…

За чаем я ходил по нескольку раз в день и каждый раз видел возле Галины Ивановны гостиничных постояльцев. Невольно задерживаясь на несколько минут у самовара, по урывкам фраз я понимал, что молодая женщина рассказывает Галине Ивановне о своей дочери, товарищ из Узбекистана получает подробные инструкции о том, что и как надо смотреть в Ленинграде, а старушка просто боится быть одна в номере и просит разрешения ещё немного посидеть с Галиной Ивановной и поболтать.

На лацкане синего форменного жакета Галины Ивановны я увидел красный флажок депутата районного Совета. Заинтересовался. И мы разговорились. Оказывается, она уже семь лет возглавляет постоянную комиссию по коммунально-бытовому обслуживанию райсовета да к тому же ещё является председателем профкома этой огромной гостиницы.

— Как же вы всё успеваете?

— Приходится, — смеётся Галина Ивановна, — только вот семейные дела у меня запущены, не остаётся на них времени. Муж и сын обижаются.

— А в гостинице вы давно работаете?

— В этой гостинице с момента её открытия, с шестьдесят седьмого года.

— И всё дежурной? Или… как называется ваша должность?

— Старшая горничная. Всего лишь горничная.

Галине Ивановне не раз предлагали заведовать этажом и даже корпусом, но ей приходилось отказываться: не хватало бы времени на общественную работу.

— Я люблю работать с людьми. Мечтала когда-то быть врачом, но вот так уж сложилось.

Маленькой девочкой Галю вывезли из блокадного Ленинграда в Торжок. Отец погиб под Волховом. Жили трудно, едва удалось закончить десятилетку. А потом пришлось работать, тяжело заболела мать.

— Теперь ни о чём не жалею, у меня очень интересная работа. Сколько людей проходит мимо меня, сколько судеб, сколько характеров. Встречаются очень интересные люди. Никогда не забуду кинорежиссёра Шнейдерова. Какой прекрасный был человек! Совершенно простой. Чем интереснее и содержательнее люди, тем они проще. Придёт, бывало, как вы за чаем, сядет вот здесь, рассказывает о своих путешествиях, о съёмках, о планах на будущее. Кто я для него? Посторонний человек, горничная, а когда уезжал, так расставались как с родным человеком. Когда же я узнала о его смерти… Да, замечательный был человек.

— Я вижу, Галина Ивановна, вы умеете находить с людьми общий язык, около вас всегда кто-то сидит. Я слышал случайно, как старушка говорила, что боится одна спать.

— Слышали? — смеётся горничная. — Просто беда с ней. Вчера укладывала её, как маленькую. Посидела около постели. Приехала Мария Фёдоровна, так её зовут, на Пискарёвское кладбище, там в братской могиле её сын похоронен. Вот какое дело…

— Вы, наверно, на этой работе большим психологом стали, знаете, как обращаться с людьми.

— Да… какая тут психология. Давно уже усвоила одну простую истину: грубым словом ничего не добьёшься. Люди очень разные. Кого только тут не бывает… Иной раз и милицию надо бы вызвать, а поговоришь с человеком по-хорошему, глядишь, он и успокоится, всё уладилось. Когда люди довольны, когда делаешь что-то для гостей, то и самой приятно. Я вот, например, разработала несколько маршрутов по Ленинграду, прошла их сама. Есть большие, есть маленькие. Советую людям, где погулять, рассказываю о Ленинграде.

— Галина Ивановна, скажите, пожалуйста, а есть у вас какие-нибудь государственные награды? Орден, медаль?

— Есть. Недавно наградили медалью «За трудовую доблесть».

«Доблесть» — очень ёмкое русское слово. Оно содержит в себе не только представление о мужестве и храбрости, но и великодушие, доброту, широту взглядов, спокойную уверенность в необходимости своего дела.

Вот как определяет смысл этого слова В. И. Даль: «Высшее духовное мужество, стойкость, благородство; высокое свойство души, высшая добродетель, великодушие, саможертва».