Агота Кристоф - Толстая тетрадь Страница 16

По их мнению, иностранные солдаты, которые находятся в нашей стране и называют себя нашими союзниками, на самом деле наши враги, а те, что скоро придут и выиграют войну, — это не враги, а, напротив, наши освободители.

Они говорят:

— Мой отец перешел на ту сторону. Он вернется с ними.

— Мой отец дезертировал сразу после объявления войны.

— Мои родители ушли к партизанам. Я был слишком мал, чтобы уйти с ними.

— Моих увели эти сволочи. В лагерь.

— Ты больше никогда не увидишь своих родителей. И я своих тоже. Теперь они уже умерли.

— Может быть, это не так. Кто-то выживет.

— А за мертвых отомстят.

— Мы были слишком молоды. Жалко. Мы ничего не смогли сделать.

— Скоро все кончится. «Они» придут со дня на день.

— Мы встретим их на Главной Площади с цветами.

Поздно ночью группа расходится. Каждый возвращается к себе домой.

Наша двоюродная сестра уходит с одним парнем. Мы идем за ней. Они по тропинкам входят в замок и скрываются за разрушенной стеной. Мы их не видим, но слышим.

Наша двоюродная сестра говорит:

— Ложись на меня. Да, вот так. Поцелуй меня. Поцелуй.

Парень говорит:

— Какая ты красивая! Я тебя хочу.

— Я тоже. Но я боюсь. А вдруг я забеременею?

— Я на тебе женюсь. Я тебя люблю. Мы поженимся после Освобождения.

— Мы слишком молоды. Надо подождать.

— Я не могу ждать.

— Перестань. Мне больно. Не надо, не надо, милый мой.

Парень говорит:

— Да, ты права. Только ласкай меня. Дай твою руку. Гладь вот здесь, да, так. Повернись. Я хочу целовать тебя, вот здесь, вот так, а ты ласкай меня.

Сестра говорит:

— Нет, не надо так. Мне стыдно. О! Еще, еще! Я люблю тебя, я так тебя люблю!

Мы возвращаемся домой.

Благословение

Нам нужно сходить в приходский дом и вернуть взятые книги.

Опять нам открывает старая женщина. Она впускает нас и говорит:

— Господин кюре ждет вас.

Кюре говорит:

— Садитесь.

Мы кладем книги на письменный стол. Садимся.

Кюре минуту смотрит на нас, потом говорит:

— Я ждал вас. Вы долго не приходили.

Мы говорим:

— Мы хотели прочесть книги. А у нас очень много дел.

— А как же мытье?

— Теперь у нас есть все, что нужно. Мы купили ванну, мыло, ножницы, зубные щетки.

— На что? На какие деньги?

— На деньги, которые мы зарабатываем, играя музыку в кабачках.

— Это рассадник греха. Особенно для людей вашего возраста.

Мы не отвечаем. Он говорит:

— Вы также не приходили за деньгами для слепой женщины. Теперь они составили значительную сумму. Возьмите их.

Он протягивает нам деньги. Мы говорим:

— Оставьте их себе. Вы и так много им дали. Мы брали ваши деньги, когда это было совершенно необходимо. Теперь мы зарабатываем достаточно, чтобы давать Заячьей Губе. Еще мы научили ее работать. Мы помогли ей вскопать огород и посадить там картошку, фасоль, тыкву, помидоры. Мы дали ей цыплят, кроликов, чтобы она их разводила. Она занимается огородом и животными. Она больше не просит милостыню. Теперь ей не нужны ваши деньги.

Кюре говорит:

— Тогда возьмите их себе. И вам не придется работать в кабачках.

— Нам нравится там работать.

Он говорит:

— Я знаю, что вас били, пытали.

Мы спрашиваем:

— А что стало с вашей служанкой?

— Она ушла на фронт лечить раненых. И погибла.

Мы молчим. Он спрашивает:

— Вы не хотите мне исповедаться? Я обязан хранить тайну исповеди. Вам нечего бояться. Исповедуйтесь.

Мы говорим:

— Нам не в чем исповедаться.

— Вы не правы. Такое преступление нести тяжело. Исповедь облегчит вас. Бог прощает тем, кто искренне сожалеет о содеянном грехе.

Мы говорим:

— Мы ни о чем не жалеем. Нам не о чем жалеть.

После долгого молчания он говорит:

— Я все видел в окно. Кусок хлеба… Но отмщение принадлежит Богу. Вы не имеете права мстить за него.

Мы молчим. Он спрашивает:

— Можно мне благословить вас?

— Если это доставит вам удовольствие.

Он кладет руки нам на голову:

— Боже всемогущий, благослови этих детей. Каково бы ни было их преступление, прости им. Заблудшие овцы в ужасном мире, они сами — жертвы нашего извращенного времени, они не ведают, что творят. Заклинаю Тебя, спаси их детские души, очисти их в бесконечной Твоей доброте и в милосердии. Аминь.

Наконец он добавляет:

— Приходите ко мне иногда, даже если вам ничего не нужно.

Бегство

Изо дня в день на стенах города появляются плакаты. На одном изображен лежащий на земле старик, его тело протыкает штык вражеского солдата. На другом плакате вражеский солдат бьет одного ребенка другим ребенком, которого он держит за ноги. Еще на одном плакате вражеский солдат одной рукой тащит женщину, а другой разрывает на ней кофту. У женщины открыт рот и из глаз текут слезы.

Люди, которые смотрят на плакаты, путаются.

Бабушка ухмыляется и говорит:

— Все вранье. Не бойтесь.

Люди говорят, что Большой Город сдан.

Бабушка говорит:

— Если они перешли Большую Реку, то их ничто не остановит. Скоро они будут здесь.

Двоюродная сестра говорит:

— Тогда я смогу вернуться домой.

Однажды люди говорят, что армия сдалась, что заключено перемирие и война кончилась. На следующий день они говорят, что теперь новое правительство и что война продолжается.

На поезде и в грузовиках прибывает много иностранных солдат, а также солдат из нашей страны. Много раненых. Когда задают вопросы солдатам из нашей страны, те говорят, что ничего не знают. Они идут через Город. Они уходят в другую страну по дороге мимо лагеря.

Одни говорят:

— Это бегство. Разгром. Другие говорят:

— Это маневр. Они собираются за границей. Они остановят врага именно здесь. Никогда враг не ступит на нашу землю.

Бабушка говорит:

— Посмотрим.

Мимо дома Бабушки проходит много людей. Они тоже идут в другую страну. Они говорят, что надо уехать из нашей страны навсегда, потому что идет враг и он будет мстить. Он обратит наш народ в рабство.

Некоторые люди уходят пешком, с рюкзаком за спиной, другие толкают велосипеды, нагруженные самыми разными вещами: перина, скрипка, поросенок в клетке, кастрюли. Третьи сидят на телегах, запряженных лошадьми: эти везут с собой мебель.

Большинство людей из нашего города, но некоторые пришли издалека.

Однажды утром денщик и иностранный офицер приходят с нами попрощаться.

Денщик говорит:

— Все к черту. Все-таки лучше быть побежденным, чем умереть.

Он смеется. Офицер ставит пластинку на граммофон; мы сидим на большой кровати и молча слушаем. Офицер прижимает нас к себе, он плачет.

— Я никогда вас больше не увижу. Мы говорим ему:

— У вас будут свои дети.

— Я не хочу.

Он добавляет, показывая на пластинки и граммофон:

— Оставьте это на память обо мне. А словарь не оставляйте. Вам придется учить другой язык.

Бойня

Однажды ночью мы слышим взрывы, выстрелы, пулеметные очереди. Мы выходим из дома посмотреть, что происходит. На месте лагеря поднимается зарево. Мы решаем, что пришли враги, но на с лед злющий день все в городе тихо; слышен только далекий грохот пушек.

В конце дороги, которая ведет к базе, нет часового. К небу поднимается густой дым с отвратительным запахом. Мы решаем сходить посмотреть.

Мы входим в лагерь. Он пуст. Нигде никого нет. Некоторые здания еще горят. Вонь невыносима. Мы затыкаем ноздри и продолжаем идти вперед. Нас останавливает изгородь из колючей проволоки. Мы поднимаемся на вышку. Перед нами большая площадь, на которой разложены четыре больших черных костра. Мы замечаем брешь в изгороди. Мы спускаемся с вышки, отыскиваем проход. Это большие железные ворота, они открыты. Над дверью надпись на иностранном языке: «Пересыльный лагерь». Мы входим.

Черные костры, которые мы видели сверху, — это обугленные трупы. Некоторые сгорели хорошо, от них остались только кости. Другие только обуглились. Трупов много. Они большие и маленькие. Взрослые и дети. Мы думаем, что их сначала убили, потом сложили в кучу и полили бензином, чтобы сжечь.

Нас тошнит. Мы убегаем из лагеря. Мы приходим домой. Бабушка зовет ужинать, но нас снова тошнит.

Бабушка говорит:

— Опять вы наелись какой-нибудь дряни.

Мы говорим:

— Да, зеленых яблок.

Двоюродная сестра говорит:

— Лагерь сгорел. Надо бы сходить посмотреть. Там наверняка никого нет.

— Мы уже там были. Ничего интересного.

Бабушка усмехается:

— Герои ничего не забыли? Все с собой забрали? Ничего ценного не забыли? Вы хорошо посмотрели?