Михаил Юдин - Охотничьи истории и не только Страница 2

– Договорились, Сереж. Под мою ответственность, если он согласится.

Через час я уже входил в кабинет охотоведа. Он заинтересовано посмотрел на меня и спросил:

– Ну, что молодой человек, какие вести вы принесли?

– Значит так, Александр Владимирович. Двигатель вам переберут, можете завтра загонять машину в ремонт, только есть еще небольшая просьба и предложение, – он заинтересовано и вопросительно посмотрел на меня и ободряюще кивнул подбородком.

– Товарищ мой тоже охотник и просит осенью лицензию на кабана, – и изложил Серегино предложение, – и прошу учесть, что ремонт вашего автомобиля делаем прямо сейчас, а кабан только осенью.

Он помолчал, посопел, видимо мысленно прощаясь с одним из кабанчиков, и сказал:

– А что, мне и ходовую давно перебрать надо, одним махом все и сделаем, договорились, ребята! Только не взрослый кабан будет, а подсвинок. Договорились?

–Выписывайте путевку на глухаря, договорились – я независимо откинулся на спинку стула.

– Ну, это, понимаешь, охота эта коммерческая и я напишу тебе записку к егерю, он в курсе всех дел и все будет в лучшем виде. Он вдруг быстро затараторил:

– Ток проверенный, птица токует, егерь проверял – отзвонился мне два дня назад, семь петухов токуют, я егерю позвоню, предупрежу его о твоем приезде. На листочке бумаги он черкнул несколько фраз, привожу их дословно – «Оплата произведена, один петух глухаря». Число и его подпись. Передал мне эту записку и пожелал удачи, в его словах и тоне уже не было прежнего чванства, а даже сквозила некая доверительность и свойскость.

Через неделю, в ближайшие выходные я был уже в пути. Дорога до указанного места пролетела быстро и вот уже через два часа я съезжал с плохо, но все же асфальтированной дороги на петляющую в лесу грунтовку. Дорожка была узкая и ветви деревьев то и дело цеплялись за бока машины, без конца впиваясь в боковые зеркала, хлестали по лобовому стеклу не давая расслабиться. Впрочем, обычных не проходимых луж и ухабов не было, дорога хоть и узкая, но вполне годная даже для моей восьмерки. Через пять-семь минут езды показалась небольшая поляна, на которой располагался егерский кордон. Навстречу мне со стороны дома неспешно вышли две собаки – серый кобелек западносибирской лайки и светло-пегая выжловка. Они дружелюбно обнюхали меня и начали активно проявлять интерес к моей нехитрой поклаже.

На стук закрываемых автомобильных дверей из дома показался и сам хозяин, мужчина лет шестидесяти с совершенно седой головой.

– Найда, Байкал! Уймитесь, нельзя! Улыбаясь, он подошел ко мне и представился:

– Николай Иванович.

– Михаил.

– Пойдем в дом Миша, эти оболтусы все равно не дадут спокойно поговорить.

Видно было, что он относится к собакам, как к малым детям, и они прекрасно чувствуют эту его снисходительность.

– Проходи в дом, не стесняйся. Вещей то у тебя не много совсем.

– Так, что за вещи, на один день ведь приехал, да и того меньше.

Я передал ему записку охотоведа, он взял ее в руки, как то брезгливо хмыкнул и прочитав, небрежно скомкал и сунул в карман.

– На глухаря значит, хочешь пойти? Раньше– то ходил, когда?

– Нет, Николай Иванович, в первый раз.

– Понятно, звонил он мне, предупреждал о твоем приезде, проходи в дом, знакомься с женой и располагайся, сейчас ужинать сядем.

Дом Николая Ивановича, вполне обычный для наших мест одноэтажный рубленый пятистенок с примыкающими к нему хозяйственными постройками и множеством дверей, ведущими из дома в сарай и помещение для коров и птицы. Так что, не выходя из дома можно было попасть в необходимые хозяйственные помещения.

Тепло и уют в доме обеспечивала здоровенная русская печь, выходящая своими сторонами в несколько комнат. Топилась она из сеней, обогревая и их. В доме пахло свежим хлебом и вымытыми полами.

Из горницы показалась не молодая женщина:

– Здравствуйте, с приездом, я Надежда Петровна.

– Михаил.

– Проходите Миша, не стесняйтесь, вот на этот диван вещи кладите, сейчас на стол соберу, ужинать будем.

Пока хозяева хлопотали по хозяйству, попросил разрешения осмотреть дом. Вы знаете, когда-то давно был в Костроме и около Ипатьевского монастыря есть под открытым небом музей деревянных крестьянских домов 16 века. Мне показалось, что в функциональности жилища и его строении ничего с тех пор не изменилось, различие только в наличии электричества. Так же дом напоминает большой корабль, соединяющий под одной крышей жилые и хозяйственные постройки, позволяющий не выходя на улицу в зимнее время проводить необходимые для существования действия. То есть концепция дома осталась практически неизменной. То же самое наблюдал позднее и в глубинке Вологодской области. Удивительно, но наши далекие предки, исходя из суровых климатических условий выбрали исключительно жизнестойкую и практичную модель жилища, которая с успехом применяется до сих пор. Талантливые люди были наши пращуры!

Тем временем, начало смеркаться и Надежда Петровна позвала нас к столу. За этим простым, но гостеприимным столом, я до мозга костей городской житель, впервые попробовал настоящего деревенского хлеба, испеченного в печи. Вкус доложу я вам, непередаваемый, такой свежий и пахучий, что до сих пор скулы сводит, как вспомню. На столе была отварная картошечка, сало со слезой, соленые грибочки,квашеная капустка и соленые огурчики. Я полез в рюкзак и вытащил привезенную бутылку армянского коньяку с тремя звездами. Надежда Петровна, увидев это встревожено посмотрела на мужа и он, видимо поняв ее опасения, улыбнулся и успокаивающе положил ей руку на плечо:

– Нет, Миш, давай пока без этого, вот дело сделаем, тогда можно и отметить.

Надежда Петровна, облегченно заковыряла ложкой в кастрюле, накладывая нам аппетитную, дымящуюся паром картошку.

– Ну вот, вылез не к месту с бутылкой, а как без нее? Не выставишь, подумают – вот куркуль приехал, сразу видно – Москвич! Подумал я. Как писал Лев Николаевич «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

За ужином, конечно, коснулись и тонкостей предстоящей охоты.

– На глухаря с подхода, охотился когда-нибудь?

– Нет, Николай Иванович, в первый раз, но книжек по этому вопросу перечитал много, могу изложить теорию.

– Книжки, теорию. Теоретик значит. Ты послушай основное, тут два только момента надо знать и четко выполнять. Первое не торопиться, не сныкать по лесу, а слушать, идти только под песню. Только он замолчал, и ты замираешь, хоть на одной ноге, хоть на карачках. Он молчит, и ты должен окаменеть. Так под песню и подходишь на выстрел. Ружье тоже под песню поднимаешь. Стрелять то чем собрался?

– У меня единица и ноль.

– Лучше нолем бей, птица сильная, крупная, поболе гуся будет.

– А далеко токовище отсюда, сколько идти?

– Отсюда недалеко, около полутора километров всего, там болотце небольшое, с гектар, наверное, да сосны вокруг. Вот они туда и слетаются женихаться. Выйдем около полуночи, к часу ночи на месте будем. Подождешь пока светать начнет и как услышишь тэк-тэк-тэк, затем звуки начнет издавать, как будто точит кто ножик, так и начнешь продвигаться в ту сторону. Только смотри, только под точение и медленно, очень медленно, осторожно, сделал два-три шага и замер. Там их около семи птиц должно быть, они часам к двум прилетят и с рассветом начнут песни петь. Так что сиди под елочкой тихонько, никаких костров, никакой беготни. Прицелился и сразу стреляй, не тяни, но стреляй тоже под песню.

– А Вы разве со мной не пойдете?

– Нет, вдвоем подшуметь запросто можно, к тому же ты и так в книжках все уже прочитал. И он слегка усмехнулся.

Поужинали и прилегли отдохнуть. Сон, конечно, не шел, я мысленно представлял себе свою первую в жизни ночевку в холодном апрельском лесу. Так незаметно пролетели несколько часов и конечно под конец я крепко задремал. Когда егерь толкнул меня, я долго не мог понять, где нахожусь.

– Давай, пошли, самое время сейчас.

– А сколько времени?

– Первый час уже, вот термос с чаем возьми и двигаемся.

Вышли во двор, после теплого дома холодно и неуютно. Не видно ничего, звезд нет, месяца тоже, темно, как в тоннеле.

– На вот, возьми мешок, сам его понесешь.

– А что это?

– Сено, сидеть на нем будешь, чтобы бубенчики не отморозить. Он тихонько засмеялся.

Полтора километра по ночному лесу, без дороги и даже без тропинки это увлекательное путешествие. Предательски хрустел тонкий ледок, сковавший на легком морозце напитанную весенней влагой землю, ветки деревьев невидимые ночью так и норовили ударить по глазам. Если бы не уверенная спина Николая Ивановича впереди и тусклый свет его фонарика, то сухим и невредимым я вряд ли бы добрался до заветного места. Долго шли, долго, вот уже минуло минут сорок, а мы все продолжали настойчиво двигаться вперед. Внезапно он остановился и поманил меня рукой.