Владимир Мокротоваров - Отдых с удочкой Страница 21

— Нора у нее под водой. А под кучей камыша — квартира. С запасами. Эта хатка еще маленькая, а бывают огромнейшие кучи: четыре человека свободно улягутся на ней. Вы-то, может, и не думали навредить зверьку. Но немало я встречал таких, кто отлично усвоил, чем можно поживиться. Сколько раз видел разоренные домики! И думаете, такой охотник убьет ондатру? Нет. У нее есть и запасной выход. А вот в зиму оставит зверька без жилья, и он погибнет.

Рассказывал он неторопливо и доверительно. У меня было такое чувство, будто давно знаю этого человека. Подошел мой спутник по поездке. Юрий Сергеевич сначала не захотел идти к лиману, а решил побродить у моря. Вообще, он не любил и не мог нигде подолгу сидеть с удочкой: больше ходил, рассматривая каждый цветочек, травинку каждую.

Трудно было его уговорить побывать в одном месте дважды. Ни клев хороший, ни удобства для отдыха не привлекали его. И в этот раз сам выбирал маршрут. Новый, ни разу еще не пройденный.

— Ну, что? Не клюет?

Я развел руками.

— Так тебе и надо. Чем удочку забрасывать, лучше бы огляделся кругом. Чувствуешь, как полынь пахнет?

— Чего доброго, а полыни и камыша здесь достаточно. Только вот деревья очень плохо растут, — вместо меня ответил наш новый знакомый.

— Земля — один ракушечник. Да и подпочвенные воды близко. Видите, весь берег голый. Правда, мы с женой вырастили небольшой сад. Его и отсюда видно.

Далеко в синеватой дымке, казалось, плавал домик, окруженный крошечными темными деревьями. Внимание наше отвлекла стая уток, поднявшихся с плавней. Трепетно взмахивали крыльями птицы и быстро удалялись. Скоро стая стала похожа на сетку с голубыми ячейками, но через минуту и она растаяла.

Ближе по берегу моря было еще несколько домов, но ни одно дерево около них не росло.

— А как жё вы вырастили сад? — прервав молчание, спросил Юрий Сергеевич.

— Давайте, наверно, познакомимся, — вместо ответа предложил мужчина. — Меня зовут Владимиром Михайловичем.

Представились и мы.

— Ас садом повозиться много пришлось. Землю завозили, каждое деревцо, как малое дитя, выхаживали. Жену пригласили поваром в бригаду рыбаков. Теперь и здесь будем разбивать сад. Огород уже есть. Всей рыбацкой бригаде овощей хватает. Экономия. Из города не приходится возить. Можете посмотреть, — предложил Владимир Михайлович.

Грядки разбиты рядом с бригадным станом. Ярко зеленели туго завитые кочаны капусты, сочные листья моркови, ало рдели бокастые помидоры. Осенний шелк неба придавал особую красочность картине.

— А на других станах есть такие вот грядки? — поинтересовался я.

— Почти нет.

— Почва другая, что ли?

— Земля здесь кругом одинаковая. Любителей мало. Проще ведь в свободное время телевизор смотреть, чем на грядке возиться…

Он повел нас за дом.

— Вот строю двухквартирный саж для свиней. Отходов много, не выбрасывать же. А сало для наших рыбаков — первое дело. Любят.

— Так вы продаете им?

— Никогда ничего не продавал, — обиделся Владимир Михайлович. — И не только же я работаю. Другие рыбаки в свободное время помогают.

Солнце клонилось к горизонту. Сильнее стал ветер, и волны еще азартнее накатывались на берег. О рыбалке нечего было и думать. Владимир Михайлович предложил переночевать у него, а не в машине, как мы собирались.

Вечером после ужина долго сидели на порожке дома. Владимир Михайлович оказался интереснейшим собеседником. Никогда раньше не доводилось нам пить такой чай, заваренный удивительно ароматными травами. Надолго запомнится этот разговор. А он шел в основном о природе, о том, что дает она человеку и как он должен к ней относиться.

— Где-то я читал, что есть три ступени посвящения в истину: знакомство, которое радует глаз, размышления, которые радуют ум, и приобщение к увиденному, которое радует сердце, — Владимир Михайлович на секунду замолчал. — Значит, три радости может получить человек в его общении с природой. А многие довольствуются только первой и ничего не делают, чтобы приобщиться к увиденному, сохранить красоту. Разве для этого много надо? Посади дерево, не оставляй мусор на берегу или в лесу, сохрани в чистоте воду. Сейчас модно устраивать поездки на природу. И правильно, наверное. Отдохнет человек — с другим настроением придет на работу. Только вот у многих перепроизводство гордыни: как же так, побывал, к примеру, на рыбалке и ничего не привез. Хоть мальков, а натаскает. И кошке отдаст. Это как болезнь прямо. А болезнь, говорят, быстрее врача. Природа не успевает залечивать раны… Если бы каждый помнил, что после нас будут жить потомки…

Ковш Большой Медведицы прошел уже почти четверть круга, а мы все не ложились. Верно говорят, что лучший напиток — беседа. Его можно пить до капельки. Беседа рождает ясность и пробуждает желание действовать. Она сеет те зерна, которые потом обязательно прорастут…

Утром мы встали перед восходом солнца. Море успокоилось — и можно было порыбачить.

— Смотри, хозяин наш уже не спит, — сказал Юрий Сергеевич и кивнул в сторону пустыря за домом.

Владимир Михайлович что-то копал. Не сговариваясь, пошли к нему. Колышками были отмечены места будущих ямок под саженцы.

— Лопаты найдутся? — весело спросил мой спутник.

— Да что вы! Я сам сделаю, — смутился Владимир Михайлович, но, видя, что мы намерены серьезно, добавил: — А вообще-то помощь кстати. Сегодня надо закончить. Завтра я собирался поехать за саженцами да договориться, чтобы земли привезли. Как раз время посадки.

Трудно заманить обладателей подводных масок на берег. Это и понятно: тот, кто плавал с маской, знает, какое это чудесное зрелище — жизнь подводного мира. То тут, то там над водой взметаются ласты: видно, что-то необычное замечено на глубине.

Вот с трофеями к берегу спиной выходит парень. В руках у него топорщится краб. Испуганно подняв свои телескопические глаза, краб клешнями старается ущипнуть ловца.

На берегу парня окружает шумная компания. Краба положили в центр живого круга. Он старается убежать, но его все время возвращают на место.

— Смотри, смотри, боком бегает!..

— Вот здорово!

— Этот больше того, что вчера ты поймал.

— Может, отпустим? — предлагает кто-то.

— Вы с ума сошли! — бросается в атаку парень. — В море их хватит…

Скоро зрелище надоедает. Чтобы пленник не сбежал, его заталкивают в прозрачный пакет. К парням подходит малыш. Его здесь многие знают. Еще бы! У кого еще есть настоящий удав? Пусть небольшой. Мальчишка все время возится с ним, греет на солнце, тренирует.

— Дайте мне краба, — просит он.

— Зачем? У тебя же удав есть.

— Ну и что! Я хочу посмотреть, — хитрит он.

Дали. Мальчишка исподлобья взглянул на окружающих и метнулся к воде. Краб сначала не поверил, что попал в родную стихию. Осторожно сделал несколько быстрых шажков. Бусинки воздуха поднялись к поверхности. На мгновение прижался ко дну и тут же скрылся.

— Ты, шкет, зачем отпустил? — набросился парень.

— А зачем вы мучаете его? И вчера в целлофане у вас просидел краб, пока не помер. Потом в урну выбросили, я видел.

Шумная компания приблизилась к мальчишке, яростно пошла в атаку.

— Ты лучше других, что ли?

— Не твое — и не трогай!

— А почему ты своего удава мучаешь?

— Я его не мучаю. Он у нас всю жизнь живет. Если его отпустить, он погибнет. Он же домашний…

На защиту юного натуралиста становятся отдыхающие. Разгорается целая дискуссия. Верх одерживают те, кто убежден, что нельзя ради сиюминутных интересов, ради праздного любопытства ловить беззащитных животных. Стали приводить примеры: тот поймал на удочку несколько рыбешек и выбросил, другой, демонстрируя свою ловкость, торжественно несет трепещущего на трезубце подводного ружья морского окуня, третий выискивает рапанов, чтобы вечером забыть их на берегу… Действительно, зачем? Всегда ли так безобидно наше вторжение в природу?

В. Мокротоваров.

Признание в любви

Ловить рыбу удочкой так приятно, что и выразить, не могу…

Человеку с удочкой, рыбалке, природе посвящено великое множество строк — в стихах и поэмах, рассказах и романах, письмах и мемуарах, интервью и статьях. Писатели и живописцы, артисты и военные, космонавты и мореходы, люди ушедших эпох и наши современники преданно признаются в благородной страсти, властно владевшей или владеющей их сердцами.

РЫБАЛКА, РЫБОЛОВСТВО, кажется, существуют вечно. Конечно, побудительным мотивом собирать дикий мед и яйца птиц, охотиться на зверя, ловить рыбу была у человека забота о своем желудке. Но только ли?.. Неужто не сверкал огонек азарта в глазах пращура, мастерски выудившего из реки ловкую, сильную рыбину? Уже десять тысяч лет назад удильщики пользовались костяными крючками и поплавками из бересты и сосновой коры. По крайней мере, пять тысяч лет назад ставили верши (об этих фактах упоминается в литературе). И уже тогда, надо думать, люди пытались выразить свое восхищение увлекательной речной охотой. А еще человеку так свойствен восторг и трепет от созерцания малиновой воды восхода и багряной — заката… Свойствен всем и всегда. И жителю пещер, и жителю современной городской многоэтажки — обладателю катушки спиннинга наимоднейшей конструкции.