Андрей Анисимов - Записки рыболова Страница 22

Но, назвав книгу МУЖИК и РЫБА, нельзя так сильно уклоняться от темы. Прошу прощения, заболтался.

Закончив оформление своей покупки, и переночевав в собственном полупостроенном доме, я в первую же зорьку отправился на речку. В каждом водоеме свои особенности. Я забросил удочку в симпатичном месте. Наживка – червячок, сижу жду. Ничего. Рыбы полно. Она играет, плещет, по заводям щука бьет малька. Стаи уклеек бегают у поверхности. Вода чистая, река глубокая. А поплавок спит. Наконец он немного задергался и нырнул. На крючке крошечный ершик. Вот тебе и улов – загрустил я. Мимо на плоскодонке проплывал вдоль берега пожилой дядька. Когда он подплыл поближе, я понял, что он с лодки ловит на зимнюю удочку. Этот мужик, как я потом узнал, являлся чем-то вроде общественного хозяина этих мест. Он сам свято исполнял инструкции и ненавязчиво советовал это другим. Щуку меньше тридцати сантиметров он выпускал за борт. Таких щурят по закону тут ловить не положено. В нерест от рыбалки воздерживался. Это все я узнал потом. Теперь мы мило переговариваемся, приветствуя друг друга на реке, и ведем себя, как старые знакомые. Хотя имени его я до сих пор не знаю. В ту первую зорьку от «хозяина» реки я получил ряд ценных советов.

На червяка тут ловится только окунь, но его надо искать. Плотва берет на тесто и ручейника, щука на блесну и живца.

Надо сказать, что река Кейла в наших местах не быстрая. До самого моря множество плотин. Примерно каждые пять километров плотина или запруда. Эти плотины и запруды строили владельцы имений, что располагались вдоль берегов. Имения принадлежали немецким баронам, а местные эстонцы на этих имениях работали. Немецкие бароны в отличие от российского барства, никогда не предавались безделью. Каждый из них имел специализацию в своей деятельности. Наш участок, длиной километров в восемь, запрудили две плотина. В начале поселка – водяная мельница.

Эта мельница – единственная работающая до сих пор во всей республике. Такая же мельница, но уже не работающая, перегородила Кейлу в восьми километрах выше по течению. Там барон, кроме мельницы, владел спиртовым заводиком. Наши два барона содержали один коптильню, другой бумажную фабрику.

Мне повезло, бумажная фабрика гадила в реку ниже по течению за мельницей. Моя часть оставалась нетронутой отходами, благодаря тому, что и спиртовой заводик немецкого барона и коптильня другого, пребывали в запустении. Река Кейла впадает в Балтийское море примерно в сорока километрах от моего дома. Я там бывал. Перед устьем Кейла совсем другая. Она быстрая, каменистая, с живописным водопадом в местечке Кейла-Йоа. Во времена Советов устье закрыли пограничники, и точку впадения реки в море я увидел не так давно. Страшным и унылым выглядел пограничный поселок с выбитыми окнами в блочных бараках, разрушенными досками «почета» и другой атрибутикой тоталитарной монархии. «Наши» ушли, оставив мрачный след, особенно в контрасте с прекрасным парком и водопадом.

После первой неудачной рыбалки я неделю удочки в руки не брал. Хватало строительных хлопот – я намеревался зимовать в доме, а для этого многое требовало доводки. Но главное – я решил сначала понять свой водоем и пошел в разведку. Неделю спустя, разобравшись с местными рыбацкими хитростями, я прикупил мешочки с фанеровочными сухариками. Такой мешочек стоил копейки. Смешав его с песком, я получал ведро подкормки.

Знаю, профессора ужения лепят прикормку из глиняных шаров. Но я так не делаю, поскольку уверен – моя смесь работает эффективнее. Правда, время ее действия короче. С вечера я замесил тесто. На мой взгляд, тесто надо готовить так, чтобы оно оставалось почти жидким и лишь не липло к рукам. На охоту я решил взять удилище-телескоп с тонкой леской, скользящим поплавком и небольшим крючочком. Скользящий поплавок требует увесистого груза и перед рыбалкой нужно тщательно отладить снасть. Я предпочитаю низко утопленный поплавок, где бы над водой высовывалась антенка, но «тело» поплавка, его макушка еле пробивалась из воды. Такая загрузка дает возможность легко представлять себе рельеф грунта. Если грунт поднимается то, и тушка поплавка выходит из воды. Кроме удилища с поплавочной снастью, я приготовил и спиннинг, оборудовав его мощным поплавком, серьезным грузом, но не таким, как на снасти удилища.

Готовя спиннинг на живца, нужно учитывать вес и самого живца. Если груз чрезмерный, рыбка будет топить поплавок, создавая иллюзию щучьей поклевки. Поэтому не стоит поплавок перегружать. Рыбалить на этот раз я решил с лодки. Кроме снастей, не надо забывать о подсачеке. Такая рассеянность иногда дорого обходиться. Здесь стоит учесть и теорию бутерброда. Забыл – обязательно клюнет крупная рыба.

Впервые я спустил свой надувной корабль перед самым восходом. До чего же хороша Кейла в эти ранние часы! После моего дома всего несколько строений и – лес. Легкий туман бежит над водой. Где-то хлюпнула крупная рыба. Испуганная утка взлетела и, подняв страшный крик, опустилась рядом. Вглядываясь в прибрежную осоку, я заметил коричневатые, пушистые комки, отчаянно спешащие за утиной матушкой.

Глаза разбегаются, кажется, и здесь прекрасное место, а тут еще лучше. Поглядишь вокруг и не знаешь, где начать. Уж слишком много красивых рыбных уголков. С лодки заметно движение воды. Кейла, несмотря на запруды, имеет разное по скорости течение. Есть на ней и перекаты и мелководье, есть и глубокие ямы. Но все это в несколько странном ритме, вроде замедленной съемки. Наконец решаюсь. Встану здесь. Врезаюсь в осоку. Перед ней водоросли, а за ними чистая вода. Кому из рыбаков не знакомо это легкое приятное волнение перед первым забросом. А если этот заброс в данной реке первый? Перед тем, как приступить к ловле, делаю замер глубины. Намного больше метра. Хорошая глубина. Сыплю свой песок-прикормку. Она идет ко дну небольшими комками, оставляя облако хлебной мути. Напяливаю на крючок капельку теста, на самое цевье. Тесто немного свисает. Давно заметил – так, меньше сходов. Забрасываю. Ждать не приходится. Поплавок несколько раз вздрагивает и антенка притопляется. Подсекаю – плотва грамм на семьдесят. Вот когда оправдывается правильная отгрузка поплавка. Он становится очень чувствительным к поклевке, а при ловле на тесто, которое легко сбить, это особенно важно. Минут двадцать клюет не преставая. Много мелкой, но я ее не отпускаю – нужен живец. Клев становится менее интенсивным. Подбрасываю прикормку – и опять одна за одной. Интересно клюет плотва. Поплавок тянется в медленную проводку. Задерживаясь, когда снасть цепляет дно. Поклевка следует в одном и том же участке проводки.

Рыбки в ведерке напряженно дышат. Воздуха им не хватает. Сортирую улов. Крупных, от семидесяти грамм варварски запихиваю в пакет. Мелкоте меняю воду и оставляю ее в ведре. Пора переходить ко «второму». Складываю удилище и принимаюсь за спиннинг. Проверяю поплавок, хорошо ли он скользит по леске. Поводок с леской соединен не узлом, а карабином. Щуку я ловлю на тройничок и маленький двойничок. Двойник закрепляю выше и цепляю им живца за губу. Тройник цепляю за спинку. Когда ловил на один тройник, имел много сходов. Такая снасть гораздо эффективнее. Не меняя места, забрасываю живца. Плотвичка весело гуляет на своем поводке, тянет то в одну сторону, то в другую. Вот поплавок прилег. Это рыбка пытается подняться в верхние слои воды и тут же следует резкая поклевка. Поплавок с хлюпом исчезает, едва дав глазу это заметить. Подкручиваю леску катушкой и, только почуяв вес рыбы, подсекаю. Глаза ищут рукоятку сачка. Вижу – не прав. Сетка сачка не расправлена, это придется делать по ходу. Щучка приличная, немного разворачивает лодку. Пытается выпрыгнуть, возле борта и отчаянно трясет пастью. Но тройник глубоко в жабрах, и шансов у щуки нет. Подхватываю ее сачком – и рыба в лодке. Первая щука на моей Кейле. Сколько же я их достану за двадцать лет, но эта первая. В тот первый удачный рыбацкий день я получил три щуки, и все – больше килограмма. Двадцать лет назад щуки в реке было множество. Не знаю, почему ее теперь меньше. Эстонцы сетей не ставят. Воду не травят, но сегодня мне приходится немало погрести по реке, побросать живца в излюбленные щучьи места, а уж теперь про эти места я все знаю, прежде чем удастся вытянуть две-три щучки. Да и размеры экземпляров стали скромнее. Помню рыбалки, когда щучьи поклевки следовали одна за другой. Стоило бросить живца – и больше трех минут не ждешь. Конечно, бывали и раньше дни, когда щука клевать не желала. Но теперь, даже в «клевные» зори, такого количества поклевок нет. Правда, за эти годы, на нашем отрезке реки произошло одно событие. Ручей, впадавший в нее, иногда мутнел, и распространял слабый, но неприятный запах. Это дрожжевой заводик в пяти километрах от поселка очищал свои отстойники. Вредных веществ в этих сбросах не было, а малек плотвы его жадно поглощал и рос в прямом смысле, как на дрожжах. Да и вся рыба в районе впадения ручья вела себя менее осторожно. Привыкшая к постоянной подкормке, она утрачивала подозрительность. Жители много писали о безобразии, к реке приезжали корреспонденты и нюхали воду. Для того чтобы дрожжи не попадали в радиус поселка, требовалось отвезти отходы в другой ручей, впадавший километра на три ниже плотины. Но тогда дрожжевой запашок пришлось бы вдыхать старым большевикам. Их дачки располагались на пути его следования. Как только Советы развалились, и нагадить старым большевичкам сделалось для новых властей особым удовольствием, отходы моментально потекли к ним. Наш ручей стал прозрачным и светлым, как слеза младенца. Но рыба сделалась дикой и осторожной. Так демократия повлияла на экологию Кейлы. Но количество крупной рыбы сократилось не от смены режима. Причину я обнаружил совсем недавно, вернее недавно сообразил соединить свои наблюдения и сделать вывод. Несколько последних лет мне доводилось часто видеть в нашей реке выдр. Наблюдать, как они резвятся в воде – огромное удовольствие. Но эти милые твари – злейшие конкуренты рыболова. Вылавливая небольших щучек, я иногда замечал следы странных травм у этой наглой хищницы. Сперва я предположил, что это следы нападения гигантской щуки, но, выудив рыбину больше килограмма и заметив и на ней свежие отпечатки острых зубов, догадался, что моя добыча побывала до меня в лапах выдры и сумела вырваться. «Вот кто уничтожает поголовье крупной щуки, плотвы и окуня», – наконец понял я.