Наталия Криволапчук - Собака, которая любит Страница 25

Случайность, скажете вы? Я и сама думала бы так же, если б не то, что происходит на каждой нашей лесной стоянке. В каком бы порядке ни стояли машины (мы нередко ездим компанией), давно ли мы живем на этом месте или только что обосновались и в первый раз выпустили зверье на разведку, он без всяких сомнений и колебаний отличает свою машину от чужих. Ни разу не забрался он не только в "уазик", но и в красную "копейку" моего брата. Не путается он и в том случае, если неподалеку оказываются чужие автомобили.

В городе мы его на улицу не пускаем - больно уж много во дворе бродячих и подвальных кошек, не нужны нам ни дружба, ни вражда, а уж инфекции с паразитами - и подавно. Но когда уходят гулять собаки, Клетчатый приходит в страшное негодование. Он расхаживает по квартире, задрав торчком хвост, намеренно громко топоча лапами, как это умеют кошки, и возмущенно вопя. Потом отправляется к себе "на плошку" и, справившись с делами и еще маленько поскандалив, усаживается на стул или тумбу в прихожей - поджидать друзей. Слышит или чует их еще на подходе, едва они входят в подъезд, и радостно бежит со всех ног к дверям. Приветствует он их вполне по-собачьи, как и нас, - восторженно виляя хвостом. А ведь во всех книгах по классической зоопсихологии именно виляние хвостом описывается, как ярчайший пример видовой специфики. На этом основываются и расхожие рассуждения об истоках "извечной вражды" этих животных.

Одно в нем раздражает - ворюга он первостатейный. Однако и это есть результат успешного стайного воспитания. Прежняя наша кошка, Фенька, по собственному почину выучилась скидывать собакам сверху лакомые кусочки - как же еще прикажете им доставать вкусненькое со стола да с холодильника? Клетчатого собаки выучили этому преднамеренно, и теперь спасу нет от следов кошачьих лап на свежевымытой кухонной мебели. Раз хозяйка помыла, как же не проверить, что она там оставила? А сколько раз выбивал он из руки расслабившегося, зазевавшегося хозяина бутерброд с колбаской или с чем-нибудь рыбным! Оглянуться не успеешь уже удирает, ворча и крепко держа в зубах добычу, по коридору или за плиту. Впрочем, поделом мужу: он считает, что не ворующий кот явление противоестественное.

В своем преступном ремесле он усовершенствовался до невообразимых пределов. Ему, к примеру, ничего не стоит зацепить когтем крышку кастрюли, приоткрыть ее и, аккуратно прицелившись, выудить кусочек посимпатичнее, а потом опустить крышку на место, как ни в чем не бывало. Я подсматривала.

Кстати, о еде. Обычно кошки в своем меню куда привередливее собак. Этот лопает все, что едят собаки, вплоть до овощей и фруктов. Он наравне со всей псарней выпрашивает у меня сырую и квашеную капусту, свежие и соленые огурцы (маринованные, правда, нравятся ему значительно меньше, но их не любит и мой сын), тыкву, морковку, соленый чеснок, до которого мы все, люди и звери, весьма охочи. А уж если я взялась чистить картошку к ужину, то в единый кружок, в ожидании кусочков, усаживается весь зверинец (сырая картошка, в отличие от вареной, вызывающей лишнее брожение, им полезна как источник витамина С). Яблоки и цитрусовые, правда, не входят в число любимых лакомств Клетчатого, но в охотку может и взять кусочек. Секрет тут один-единственный: Клетчатый никогда не получал никакой "персональной" еды - только то, что едят собаки, из одной кастрюли. Они у меня в буквальном смысле "однокашники"!

Единственное исключение, которое я позволяю Клетчатому, касается обгрызания мясных и рыбьих косточек, что собакам строго-настрого запрещено. Собаки могут с размаху, не разобравшись, проглотить острую и опасную для желудка кость, а кошки в этом отношении гораздо аккуратнее, они костей и их обломков не глотают.

Клетчатый необычайно для кошки расположен к людям и общителен. Он всегда приходит поздороваться с гостями. Предоставленный самому себе, он склонен болтаться в радиусе пары метров от кого-нибудь от нас, если только не спит и не занят чем-нибудь поинтереснее, чем наблюдение за хозяевами. Беда только, что фоксы, поддерживая угодный им самим порядок в стае, не слишком часто допускают его ко мне на колени. Но ведь и девочки тоже любят вздремнуть. А когда они засыпают, на коленях или рядышком со мной в нашем общем старинном кресле, приходит наконец и кот. Мягкими лапами вскарабкавшись по спинам спящих собак, он укладывается в общий штабель и заводит свои песни. Он бы и не мурлыкал, как избегает мяукать (собака все-таки, лаять положено), но восторг кошачьей души неудержимо просит выхода.

Жанровых сценок, достойных не только фотографии, но и документального кинематографа, в нашем зверинце предостаточно. Можно бы и поменьше - от работы отвлекают. Ведь даже я, видевшая все это сотни раз, не могу оставаться равнодушной, когда на брюшке у крепко спящей фоксюшки сидит кот и мирно вылизывается в свое удовольствие перед тем, как улечься дрыхнуть под бочком у подружки. А то лижет сметану с одной ложки с верзилой-овчаром, и две морды - громадная, длинная, черная и коротюсенькая, курносенькая, полосатенькая - то и дело соприкасаются носами. Или присядет Клетчатый рядом с валяющимся на полу Черным и ласково лижет лапищу, вполне сопоставимую по размерам со всем кошачьим тельцем.

Разумеется, как во всякой многодетной семье, у нас не обходится без мелких стычек и перебранок. Наказать Клетчатого даже за самые мерзопакостные проделки я не могу - на помощь мне мгновенно бросаются фоксы. Было дело, я держала его за шкирку, а на хвосте у него висели воспитательницы - Бамби с Джинкой. И даже за прокушенные Клетчатым пальцы пенять было некому, кроме самой себя. Хорошо еще, когда Черный считает, что без него обойдется. Вот и приходится из гуманных соображений мириться даже с самым беспардонным воровством.

Иногда Клетчатому удается заполучить лакомый кусочек тайком от собак. Он уволакивает добычу на подоконник кухонного окна, поближе к своей миске, но при этом во всеуслышание оповещает весь честной народ о том, что делиться ни с кем не намерен и будет, в случае чего, сражаться до последней капли крови. Нет бы сожрать втихомолку! Не рычать в знак предупреждения и решимости - выше его разумения. Тут-то и разыгрываются бои местного значения. До капли крови, будь она последней или первой, дело, естественно, никогда не доходит, но чаще всего Клетчатый остается с носом. Пока у нас не было Каськи, такого рода конфликты выглядели довольно спокойно, но теперь эта девица, азартная не по уму, норовит схватить кота за заднюю ногу и тянуть изо всех сил на себя, не смущаясь возмущенными воплями жертвы. Джинечка бросается наводить порядок и спасать приятеля и начинается...

С появлением Кайсы дела нашей стаи, надо честно сказать, сильно осложнились. Младшая по рождению и законному статусу, она никогда не желала считаться с этим даже по отношению к собственной матери и старшей сестре, а уж какая-то гадкая кошка ей и вовсе не указ! Вот и разнимаем схватки, разжимаем Каськину по-настоящему мертвую хватку (она у нее врожденная), хотя серьезных повреждений не бывает - брать по-боевому она все же не решается. А за ноги она берет по простой причине - ей когда-то удалось вывести таким образом из строя нашего приятеля-бультерьера, которому угодила клыком как раз в царапину на лапе. Вот и запомнился ей этот приемчик как самый эффективный.

Клетчатый добивается сатисфакции, беззастенчиво дразня Каську, и особенно охотно - когда та только что расположилась отдохнуть от трудов праведных. Порой и лапой ей по морде залепит, но тоже осторожненько, так, чтобы когти завязли в бороде. Своя все-таки, хоть и вредная! И начинается "большое королевское сафари" в исполнении кота и трех фоксов. А чуть позже они уже спят все вповалку на диване, на кровати или у меня на руках...

Еще не конец...

Главы, которые вы прочитали, написаны не вчера. Многое в нашей жизни с тех пор изменилось. Первой, как вы уже знаете, ушла Бамби.

А теперь нет и Рольфа, моего Рыцаря и Учителя. Его сияющая жизнь оказалась такой короткой, словно он получил и отдал все, что мог, и умер, как жил - Королем.

Мы знали о его болезни, мы пару лет держали его на гомеопатии и биополевых приемах, но перерождение почечной ткани не остановить. Однако в тот день, когда почки отказали окончательно, он даже мне об этом не сказал. В последний его вечер мы втроем, Чёрушка, муж и я, пошли навестить наших приятельниц - женщину и овчарку. Во дворе он призвал к порядку распоясавшегося молодого ротвейлера, он с удовольствием был допоздна в гостях и пришел домой около часа ночи, с аппетитом поел. Одно лишь меня насторожило - на обратном пути мы встретились с каким-то пуделем, и Черный, мельком обнюхавшись, отошел, словно бы в нерешительности...

Мы не могли вспоминать о нем больше года. И только полтора года спустя на стене над моим письменным столом появился его портрет - он лежит в своей позе глубокого раздумья, положив голову между тяжелыми подпалыми лапами. Именно так он говорил со мной о самом главном.