Геннадий Табаков - Мои охотничьи рассказы Страница 3

После окончания девятого класса и переехав с родителями жить на Северный Кавказ, я сильно скучал по покинутым местам и красивой природе Восточного Казахстана. Здесь же природа была красива только весной, когда все кругом цвело и благоухало зеленью, а под знойным летним солнцем все желтело и высыхало, только по глубоким оврагам и в лесу продолжала зеленеть жизнь.

Со временем стал привыкать и осваиваться в здешних условиях, а начав учёбу в десятом классе средней школы 1 села Александровского, которая находилась почти в центре села, я нашёл новых друзей, и моя жизнь потекла по новому руслу. Так с Виктором Некрасовым и Сергеем Калашниковым подружился из-за увлечения охотой. Сергей подарил мне Тулку – старенькую одностволку без бойка, которую я отремонтировал, и она ни разу не подвела меня на совместных охотах.

Тогда же я вступил в охотничье общество, обманув его председателя по фамилии Герман, приписав себе два года в возрасте, так хотелось скорее стать охотником. В те годы с этим было просто, все строилось на доверии, да и оружие было в свободной продаже и учитывалось только в охотничьем билете. После занятий в школе, я брал ружьё и гордо шёл по селу к лесу, чувствуя себя полноправным охотником.

Первая моя самостоятельная охота была на куропаток. Приехав на велосипеде к другу Сергею Калашникову, жившему на хуторе Дубовском, мы вдвоём пошли на охоту по окрестным полям. Искали куропаток, которых было здесь, по рассказам Сергея, несчитанное множество.

Проинструктировав меня о порядке и правилах охоты, Сергей ушёл в сторону, и мы пошли на одной линии по полю, на котором росли редкие подсолнухи. Я шёл, как охотничий пёс, вытянув голову вперёд, надеясь как-бы учуять этих сереньких птиц, ловко и быстро бегающих в высокой траве.

Одностволка крепко сжималась мокрыми от пота руками так, что немели пальцы, а сердце, казалось, вырвется из груди от волнения и страсти, ранее неведанной мною. В голове стучала только одна мысль, как бы не промазать первым выстрелом, ведь в ружьё только один патрон.

Неожиданным взрывом впереди меня взлетела стая серых куропаток, от чего я вздрогнул и быстро вскинул ружьё, но птицы свистящим веером разлетелись в разные стороны и быстро сели в самом конце поля. Я стоял и мысленно укорял себя, что не успел поймать на мушку ни одну из этих птиц. Сергей, смеясь, подошёл ко мне и начал рассказывать о том, что надо выбрать одну птицу и прицельно стрелять по ней.

На следующем подъёме стаи, отдуплетился Сергей, выбив одну куропатку, которая резко упала в траву, только пёрышки долго вертелись в воздухе, выдавая место падения птицы. В тот день я стрелял несколько раз, но безрезультатно, поняв, что без тренировки трудно попасть в этих быстрых и юрких птиц.

С охоты возвращались усталые и мокрые от пота, но мне не хотелось уходить, разгоревшийся азарт был неукротим.

На следующей охоте, я с первого выстрела убил первую в своей жизни куропатку, сказалась мысленная тренировка в стрельбе по этим птицам. На протяжении недели, лёжа в постели перед сном, я мысленно ловил на мушку взлетающих куропаток, находил одну из них и стрелял. Даже во сне все повторялось вновь и вновь!

Охота увлекла настолько, что в дальнейшем, почти все свободное от занятий время, я бродил по полям, окружённым многочисленными лесополосами из колючей белой акации, в поисках зайцев, куропаток и перепелов. Особо нравилась мне охота на «валежников», так местные охотники называли вальдшнепов из-за их любви покопаться в гнилой листве куч валежника.

Осенью, во время перелёта, этот длинноклювый лесной кулик облюбовывал для отдыха леса вокруг села, сады, лесополосы, овраги и огороды жителей окраин, где жировал в больших количествах.

Охотился я на вальдшнепа с подхода, то есть идёшь по редкому лесу, а лучше по просеке, готовый к внезапному взлёту перед собой вальдшнепа на любом участке леса, но обычно хитрая птица взлетала за спиной, когда её уже пройдёшь. Коричневая пятнистая окраска позволяла птице хорошо маскироваться, как не присматривайся, все равно сидящего вальдшнепа не увидишь.

Я быстро приноровился к этому и успевал обернуться, чтобы взять на мушку, прямолинейно летящую птицу, плавно нажимал на спуск и успевал увидеть после выстрела падающую добычу.

Долго рассматривал первого добытого вальдшнепа, ранее я не встречал такую птицу, но видел на рисунке на пачках дымного пороха» Медведь». Особо удивили большие черные пуговицы – глаза, посаженные ближе к затылку, а клюв был очень длинным и выгнутым, чтобы, видимо, удобней было доставать из-под листвы улиток, слизней и червячков.

Охота длилась пока не заканчивались патроны, а они заканчивались быстро, так было их у меня около десятка, металлические гильзы приходилось заряжать самому, а о картонных я только тогда читал.

После каждой охоты у меня на поясе болталось несколько вальдшнепов. Дома я важно отдавал их маме, а она все удивлялась, ощипав их и сварив лапшу, что от таких маленьких птичек жиру в лапше было больше, чем от большой курицы, да и вкус ни в чём не уступал куриному.

Охотился я весной и на уток, которые водились только в соседней лощине, где протекала небольшая речка со странным названием «Луценки». Вставал по темноте, надо было по полям и вязкой пашне пройти километров пять, чтобы на рассвете застать на разливах прудов стайки уток и чирков, которые после выстрела пулей исчезали в утреннем тумане. Ещё могли налететь одна, две стайки чирков, треща и посвистывая и можно было заканчивать утреннюю охоту, так как нужно было долго ждать их возвращения.

Уток, иногда, убивал, но только сидящих на воде, а по летящим «мазал», просто не было опыта в стрельбе по этим быстрым птицам, видимо неправильно делал вынос во время прицеливания. Но остались в памяти на всю жизнь те рассветы с запахом талой земли и неповторимым пением просыпающихся птиц, скорее всего жаворонков, прерываемого шелестящим свистом крыльев пролетающих сизокрылых красавцев селезней, привлечённых громким призывным кряканьем одиноких уток.

Однажды весной Сергей Калашников, живший на хуторе Дубовском, пригласил меня на двухдневную охоту на уток в долину реки Калаус. Поднявшись ранним утром на горный перевал, мы увидели большую долину, с петляющей по ней небольшой речкой, которая в считанные часы после дождей могла превратиться в бурную и неуправляемую реку, сносящую все с пути.

По этой долине проходил перелёт больших стай уток. Охота ожидалась хорошей, но, неожиданно, поднявшийся сильный ветер не давал идти вперёд, казалось, что очередной порыв поднимет тело и понесёт, как пушинку, вдоль гор по долине реки. Пришлось менять планы и возвращаться назад без трофеев, но впечатление от увиденного осталось навсегда.

Своего первого зайца убил осенью на колхозной бахче. Водились на Кавказе в основном зайцы – русаки, которые намного крупнее зайцев – беляков, виденных мной в детстве в Казахстане. Летом трудно было увидеть зайцев из-за их серой окраски, да и высокая пшеница на полях, служила хорошим убежищем. А вот осенью после уборки зерновых поля просматривались на многие километры, что позволяло и зайцам заблаговременно увидеть охотника.

Однажды осенью долго ходил по стерне убранных полей в поисках зайцев. Поднял несколько крупных русаков, но они пулей исчезали в лесополосах, не подпуская к себе на выстрел. Яркое солнце вызывало усталость и жажду, и я решил сходить на бахчу, расположенную на бугре напротив школьного пруда. Летом бахча охранялась, но мы все равно бегали туда за первыми арбузами, работая на школьном приусадебном участке во время практики.

В эту пору бахча была убрана и не охранялась, но на ней можно было найти ещё много спелых небольших арбузов и дынек и я, охотясь, иногда заглядывал сюда, чтобы утолить жажду красной мякотью арбуза. Идя по бахче, я почти у самых ног поднял крупного зайца, стремглав пустившегося наутёк, прижав длинные уши к спине, видимо, чтобы видеть меня.

Вскинув одностволку, прицелился по ушам, как учили опытные охотники, и нажал на спуск. Выстрела не слышал, а почувствовал только толчок в плечо и увидел, сквозь облачко порохового дыма, кувыркнувшегося зайца, тут же вскочившего и побежавшего в сторону, пьяно занося ноги в разные стороны.

Я успел быстро перезарядить ружьё, и второй раз прицельно выстрелил в зайца и он упал замертво. Подбежав к нему и взяв зайца за уши, я почувствовал тяжесть добычи, затмевающей сразу вес всех добытых вальдшнепов и куропаток.

Вся душа моя пела от такой добычи, хотя и немного жалко было этого зайца, пришедшего на бахчу полакомиться сладким, но я быстро забыл о жалости, представляя, как похвалят меня мои родители, да и сколько лет я мечтал об этом случае, когда сам добуду дичь. Связав зайцу ноги, я перекинул его через плечо, как когда – то в детстве и пошёл счастливый домой зная, что, идя по селу, многие увидят мой первый трофей.