Валерий Хорев - Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата Страница 44

Наконец, тем собирателям и любителям, кто не полностью доверяет своим профессиональным знаниям и своему глазу, настоятельно рекомендуем осведомиться о том, какие центры подделки старинных произведений искусства пользуются самой дурной славой. Зная самые подозрительные мастерские, можно квалифицированно расспросить продавца о происхождении вещи. Бывает забавно видеть, как лукавый продавец придумывает самые невероятные аргументы. Тут, как на суде, в ход идут и таинственные незнакомцы, вынужденные продать предмет, высокопоставленные лица, которых называть нельзя, и тонкие намеки, что предмет происходит из крупного – но обязательно очень далекого – собрания, и т. д. Наконец, когда названо место, откуда скорее всего произошла данная вещь, завязанный ложью узел распутывается; теперь вы на реальной почве, откуда можно с уверенностью идти дальше. И понемногу всплывает имя, зная которое можно либо сразу сделать вывод, либо быстро навести справки. Некоторые собиратели из осторожности выпрашивают вещь на короткое время, чтобы показать признанному знатоку. На это торговцы обычно мягко возражают, что якобы не в их привычке выпускать вещь из рук, но иные рискуют дать, в надежде, что обманется и знаток. Ведь нередко мелкие торговцы предлагают хорошо сделанные фальшивки на отзыв музейным служащим, чтобы использовать благоприятное мнение при обращении с покупателями.

Что касается определения цены оружия, если установлена его подлинность, то прежде всего надо выяснить историческую ценность, достоверную связь данного оружия с историческим лицом или историческим фактом; далее следует вопрос о мастере, о редкости изделия, о художественной ценности работы, наконец, о комплектности. То, что не представляет интереса ни с одной из упомянутых точек зрения, – малоцепная вещь, которая, правда, может находиться в общественных собраниях в качестве наглядного материала, но обладает военно-историческим значением только в сочетании с другими экспонатами.

Пробелы в наших культурно-исторических познаниях позволяют выявить мастера-изготовителя лишь в немногих случаях, но значение этой информации чаще всего недооценивается. Автору представляется, например, что простой эспадрон с относящимся к нему клинком испанца Алонсо де Саагуна или итальянца Андреи Феррара более ценен, чем более нарядный клинок без маркировки; что доспех с маркой Маттеуса Фрауэнбрайса из Аутсбурга куда дороже, чем с маркой его современника Мерта Ротшмида из Нюрнберга; что аркебуза со стволом работы старого мастера из Брешии Ладзаро Коминаццо гораздо желанней, чем даже более художественно выполненное оружие его младшего соотечественника Джованни Франчино, и т. д. Знанию имен мастеров и их марок не придается значения при торговле оружием, потому и принципы определения цен выглядят крайне зыбкими».

В качестве примера современной низкопробной фальсификации можно было бы привести продукцию отлаженного производства, поставленную на поток в странах Азии, в частности в Сирии, где во множестве изготавливают разнообразные шлемы, стальные щиты и прочую восточную экзотику из обычного листового металла, декорированную примитивным травлением. Справедливости ради нужно сказать, что там никто и не думает выдавать свои железяки за антиквариат, а честно продают их туристам в качестве сувениров. А уже те, вернувшись на родину (в Россию), тащат этот хлам в антикварные салоны. Дилетант и впрямь может подумать, что перед ним седая древность.

Вывод: чтение серьезных трудов по истории оружия и доспехов, безусловно, полезное и совершенно необходимое дело, однако гораздо важнее личная практика. При любой возможности почаще разглядывайте и вертите в руках любые доступные подлинники, что в конце концов навострит ваш взор и породит ту самую безошибочную интуицию, которая редко обманывает. И, кстати, рассматривать предметы всегда следует с привлечением оптики, хотя бы простой лупы – поверьте, вы увидите много неожиданного.

Например, вглядитесь в представленную здесь саблю (рис. 147). Многие, кто ее вертел в руках (при мне) говорили, что это отлично сохранившийся подлинник чуть ли не XVIII века, к тому же иззубренный в боях.

Рис. 147

Но! – вот перед нами хвостовик крупным планом: разве он был хоть когда-то смонтирован в рукоять? Где отверстия, следы неизбежной ржавчины, остатки припоя или чего– нибудь еще? Он таков, каким вышел из-под молота и напильника, да еще плюс подозрительно правильные радиусы у «плечиков», да общее состояние поверхности, и т. д., и т. п.

А длина? Не было таких кургузых хвостовиков, тем более у сабель, они всегда наращивались тем или иным образом. То же и с толщиной – практически никогда хвостовики не шли по толщине в продолжение клинка, но всегда хоть немного истончались (рис. 148).

И вот логичный вопрос: откуда появились зазубрины, в том числе на обухе, если клинок не был знаком с рукоятью? А оттуда – хитрый мастер ловко и весьма грамотно нанес их на свой новодел, да так, что с первого взгляда и не разберешь. Но со второго становится понятно, например, что зазубрины на обухе уж никак не боевые, поскольку расположены почти перпендикулярно оси клинка, тогда как в действительности они должны идти вскользь, под острым углом. Ну и прочие нюансы.

Рис. 148

Сталь в целом хорошая, закалка тоже, однако вживую (фото этого не передает) сразу обращает на себя внимание чудовищный «развес» полосы, простирающейся без уменьшения толщины (около 6 мм) по всей длине, от хвостовика к острию, так что центр тяжести расположен практически посередине. Это нонсенс.

К тому же у острия видны совершенно не сошлифованные пятна – остатки плотной окалины.

Резюме: ловко вытравленные полумесяцы и головы в чалмах, равно как и легкая искусственная коррозия, ничего не меняют. Это явный новодел (рис. 149).

Рис. 149

Реставрация огнестрельного оружия

Еще придет день, когда все, чем мы восхищаемся, все великолепие и красота войны потеряют свой блеск и уступят место такому вот оружию, что пробивает стальные доспехи, словно кожаную куртку.

Как бы вы ни относились к пороховому зелью и орудиям для стрельбы, реставрации всех этих мушкетов и пистолей никак не миновать, будь то работа для музеев, частника или возня с собственной коллекцией. Поэтому здесь мы рассмотрим некоторые моменты этого увлекательного занятия.

Еще до второй половины XIX века огнестрельное оружие не отличалось конструктивным разнообразием, а индивидуальные особенности ограничивались типом замка – фитильного, кремневого (колесцового или ударного) либо капсюльного, пристроенного к тому или иному стволу. Именно на замке начиналась и заканчивалась вся механика, потому что заряжание призводилось вручную.

С точки зрения надежности в переменчивом внешнем мире старинное оружие безоговорочно превосходит любой современный образец, поскольку оно самодостаточно. Когда у вас в руках автомат с запасом патронов, вы обладаете огромной силой, но лишь до тех пор, пока эти патроны не кончились. Сколь ни безотказна и точна супервинтовка, она всегда является маленькой вершиной огромной технологической пирамиды, где на производство убийственного выстрела работают множество металлургических, химических и прочих заводов. Прервись цепочка – и вы безоружны, как полинезийский дикарь.

Напротив, человек с кремневым ружьем все может добыть самостоятельно: древесный уголь лежит в кострище, сера бывает самородной, а селитру веками выщелачивали из отходов животноводства в буртах, именуемых «селитрянницами»[27]. Стоит ли удивляться, отчего огнестрельное оружие считалось «нечистым»! В качестве пули для гладкого ствола большого калибра годится любой кусок металла (не только свинца) или даже круглый камешек. Таким образом, человек с фитильным мультуком не зависит от капризов судьбы, чего не скажешь о его собратьях с более совершенными орудиями убийства.

Галицкий, я слыхала о дуэли.Другой бы так, наверное, не смог —С трех метров не попасть по крупной целиИ прострелить свой кирзовый сапог!

Из оружия, о котором пойдет речь, можно одинаково легко попасть и по крупной, и по мелкой цели, будь она даже на расстоянии, превышающем три метра, потому что тромблон как раз и создавался для гарантированного поражения противника на малых и средних дистанциях в условиях, как принято говорить сегодня, скоротечного огневого контакта и стрессовой ситуации.

Как нетрудно заметить по фото (рис. 150), перед нами короткоствольное ружье большого калибра, рассчитанное на стрельбу дробью и картечью. Чтобы заряд не летел компактно, а на выходе из ствола тотчас рассеивался облаком, обеспечивая стопроцентное попадание, ствол примерно от середины расширяется раструбом. Контингент, для которого предназначалось необычное оружие, – кавалеристы и путешественники. Первые умело совмещали отчаянную рубку саблями и палашами со стрельбой в упор, а вторые лихо оборонялись от бандитов. Для пущего психологического эффекта и усиления поражающих факторов тромблоны почти всегда дополнялись откидным штыком. При этом последний зачастую играл гораздо более зловещую роль в судьбе жертвы: от попадания нескольких дробин в корпус редко кто умирал (если не пробиты сердце, печень и пр.), а вот укол граненым стальным прутом обычно детален.