Самая полная энциклопедия огородника и садовода - Николай Иванович Курдюмов Страница 41

Обрезка – это УДАЛЕНИЕ частей дерева. Заметьте – тех частей, которым зачем-то позволили сначала вырасти. Формировать можно, ничего не удаляя. Поэтому формировка быстрее достигает результатов: не нужно ждать, пока отрезанное снова вырастет.

Дерево, развиваясь, естественно формирует само себя и иногда весьма удачно. Можно умной обрезкой помочь ему сформироваться так, чтобы и нам было удобнее. Но оно, слава Богу, само себя не режет. Режем мы! И часто – сводя даже естественную формировку к нулю. Именно сие парадоксальное явление я и наблюдаю чуть не на каждой второй даче.

Формировка – это то, что делает обрезку почти ненужной. С точки зрения формировки, на дереве вообще не должно расти то, что потом не пригодится – все лишнее удаляется вовремя; поэтому обрезка в традиционном смысле – вещь неразумная и жестокая.

Формировкой занимаются регулярно. А сильная обрезка хороша только как средство радикального исправления: исправил – начинай формировать, поддерживать нужное состояние, чтобы пила больше не понадобилась!

Идея формировки, однако, у нас не популярна. «Че тут думать – резать надо!» – обычно единственное, что мы извлекаем из книг. Чаще всего мы хватаемся за пилу и секатор, а то сгоряча и за сучкорез, когда дерево стремительно уходит из рук к заоблачным высям. Естественно, срезаем почти у основания все борзеющие молодые макушки, надеясь вызвать этим разрастание боковых ветвей. Как бы не так! Кругом конкуренты, и дереву не до боковых веток! И оно продолжает гнать прирост – три макушки вместо одной срезанной. Часто только на четвертый год, создав подобие великанского веника, хозяин догадывается: что-то тут не так… И вот тут он прав! Обрезкой сильное деревце не остановишь. А резать-то вообще не нужно было. Ведь ветки уже есть. Просто растут не туда. Чего проще – направь их, куда надо, и все! Ну почему мы так уверены, что ветки можно ТОЛЬКО РЕЗАТЬ!?

Что происходит с пригнутой веткой

Если ветке не дают расти вверх, у нее начинается лихорадочное плодоношение на нервной почве.

ПРИГИБ – хитрая штука. Не отрезав ни прутика, мы меняем природу ветки на все сто процентов. Загнув на 90*, а то и меньше, все процессы ветки меняем на 180*! Чего, кстати, не скажешь об усекновении голов: оно прежний рост голов только усиливает.

Цель любой ветки и любого сильного побега – рост вверх. Именно рост, а не плодоношение. Именно вверх, а не вбок. Чем сильнее он взлетает, тем больше подключает к себе корневого питания. Чем больше ест и пьет, тем больше отдает корням, и тем больше имеет корней, и тем больше пьет и ест, и это – мечта каждого побега: только дай волю, стану лидером!

И вот тут мы вежливо, не трогая ни листочка, аккуратно кладем этого процветающего бизнесмена на бочок. Что тут начинается! Дерево: «О-ой! Где же башка-кормилица!? Только что была! Ограбили! Будущности лишили! Караул!!!» То есть дерево уверено, что лидера просто отрезали. Бывший лидер: «…Че!? Ах… Мать!!!.. Подставили!!! (неделя непрерывных громких матюков) …!!!». И я его понимаю. Представьте: вы живы, а вас с довольствия сняли и всех благ лишили – посмертно! Потому как тех, кто не растет вверх, дерево не кормит. Лидеры – мужики, вверх рвутся, пищу добывают – фотосинтезируют. А боковые ветки – мамаши многодетные: им и на прожитье дай, и детские отстегни. А молодому дереву зачем дети?! Вот и пробавляются наклоненные ветки на том, что сами добудут.

Через пару недель, однако, все окончательно осознают свое положение. Дерево принимается спешно искать «пропавшему» замену: пробуждает по команде «Аврал!» группу почек на сгибе (точно так же они пробуждаются и на любом толстом срезе) и потом все лето наблюдает борьбу нескольких побегов за вакансию нового лидера, как на рис. 112 и 117. Победителю опять достанется львиная доля корневого питания. А наш «загнувшийся» бедолага, подсев на скудную диету и умерив пыл, логично решает: если расти не дают – остается размножаться. Надо же после себя хоть что-то оставить! И уже к концу лета ощущает гормональные сдвиги: плодушки начинают прорезываться. Через год перед нами – молодая мамаша. Правда, она еще борется за свои права: по всей длине выбрасывает довольно сильные вертикальные побеги, и чем ближе к стволу – тем сильнее (тот же рисунок). Самых сильных из них надо снова удалять и окорачивать, а слабые быстро обрастают плодушками. А чтоб не сильно тянулись, мы и их летом укоротим.

Рис. 112

Итак, пригнутая ветка а) принимает удобное и нужное нам положение, б) перестает сильно расти и создавать новый скелет, в) начинает активно плодоносить, г) выбрасывает себе на замену побеги, которые можно использовать для дальнейшей формировки, и д) ветвится по всей длине. И все это при том, что мы целиком сохраняем ее для своих нужд, не потеряв ни одного побега! Пригиб – действительно умный прием. Я не знаю другого приема, дающего столько положительные эффекты.

После пригиба остается только раза три-четыре вырезать, а лучше выломать в юном возрасте сильные побеги на сгибе, пару раз за лето укоротить побеги, появившиеся вдоль ветки (кроме, естественно, концевых!), да один раз передвинуть оттяжки – и мы получаем нормальные плодовые ветки.

Толстые тонкости гнутья

Главное в формировке черешни – удивить скворцов. Они прилетают, а верхушек нет! Представляете их рожи!?

Главное в гнутье то, что ветки должны гнуться. А они, видите ли, этого часто не любят делать. Ну, тонкие-то гнутся без проблем. А вот толстые, наоборот, сопротивляются, а начинаешь силу достойную прилагать – так и норовят сломаться. Сколько я их переломал, пока научился гнуть! А сломанная ветка – это некрасиво. Поэтому у гнутья толстых веток есть свои тонкости.

1. Ветку толще запястья легче выпилить совсем, чем согнуть. Я поступаю так с центральными стволами (лидерами), с которыми встречаюсь на несколько лет позже, чем следовало бы. За лето вместо лидера вырастает несколько сильных новых побегов, из которых нужно оставить один. Весной его укоротить, окольцевать от борзости и летом получить из него новые наклонные ветки.

2. Гнуть имеет смысл только сильные ветки,