Олдос Хаксли - Как исправить зрение Страница 14

Ценные во всех случаях нарушенного зрения, упражнения с домино особенно полезны при астигматизме.

Астигматизм возникает, когда радиус изгиба роговой оболочки не одинаков по всем меридианам, и лучи света, проходящие сквозь эту искривленную среду, фокусируются неоднородным образом. Конечно, очки способны до некоторой степени нейтрализовать симптомы недуга, но они жестко фиксируют роговицу в том индивидуальном состоянии искривления, которое существовало в момент осмотра у окулиста. Поэтому, пока человек пользуется искусственными линзами, надежды на выздоровление мало.

Но если он откажется от «костылей для глаз», изучит технику пассивного и динамического расслабления и выработает привычки умственной и глазной подвижности, то сможет ослабить свою недостаточность или даже полностью избавиться от нее. Точки на костяшках очень легко видеть, поэтому быстрое перемещение глаз и разума, стимулируемое упражнениями с ними, достигается практически без усилий. Напряжение ослабляется; кроме того, при перемещении внимания с точки наточку в роговице производится множество действий по ощущению; это, по наблюдениям, имеет эффект сглаживания ее искривлений. Каким образом, мы точно не знаем. А если, что очень похоже на истину, первопричиной астигматизма явились мышечные напряжения, то нет никакого чуда, что он проходит, как только страдающий им овладеет искусством видения… Как бы то ни было, факт остается фактом: астигматики видят значительно лучше после упражнений с домино, чем до них. А когда старые привычки зрительных функций разрушены и заменены новыми и правильными, улучшение движется по нарастающей.

Процесс сглаживания может быть ускорен упражнением, которое следует рассматривать как концентрированную (или модернизированную) версию упражнений с домино. Возьмите крышку, в которой закреплены ряды с костяшками и, держа на расстоянии трех-четырех дюймов от глаз, начинайте перемещать ее из стороны в сторону. При этом каждое движение крышки должно сопровождаться соответствующим движением головы в противоположном направлении. Например, если крышка движется влево, то голова поворачивается вправо, и наоборот. Не требуется никаких усилий, чтобы разглядеть точки на отдельных костяшках, напротив, скорость головы относительно крышки должна быть такой, чтобы возникла иллюзия, будто вы смотрите на сплошные линии, образованные из всех видимо бегущих по горизонталям точек. Через минуту или две горизонтального покачивания перенесите направление движения в вертикальную плоскость. Держите крышку так, чтобы длинная ось была перпендикулярна к полу, и двигайте ее вверх и вниз, сопровождая движения рук встречными движениями головы — точно так же, как при горизонтальном покачивании.

Эти упражнения могут показаться довольно примитивными и бессмысленными; тем не менее, они — в совокупности с другими упражнениями, здесь описанными — помогли многим астигматикам улучшить зрение.

Глава 11

Быстрые взгляды

Упражнение, названное д-ром Бейтсом «быстрые взгляды», замечательно восстанавливает подвижность и силы воспринимающего и интерпретирующего разума; оно — антитеза вглядыванию. Чтобы рассмотреть объект и все его части одинаково хорошо, на него бросают быстрые, как молнии, взгляды, затем закрывают глаза и начинают припоминать, что ощущалось во время этих молниеносных бросков в непознанное.

Приобретя кое-какой навык в метании быстрых взглядов, человек делает интересное открытие: оказывается, сенсорный аппарат ощущает гораздо больше, чем это осознается, особенно если воспринимающий разум усвоил дурные привычки напряжения и усилий. Стало быть, есть состояния, в которых мы видим, но даже не догадываемся, что видим!

Я думаю, что «бессознательное зрение» стоит того, чтобы посвятить ему несколько абзацев. Тем более, что его наличие имеет не только теоретическое, но и практическое значение.

«Бессознательное зрение» — обобщенный и не слишком удачный термин, которым обозначается несколько разных видов этого феномена.

Начнем с того, что все мы не раз сталкивались с подобным зрением. Например, тогда, когда делали быстрое рефлекторное движение, чтобы избежать какой-либо опасности, которую ощутили глаза и на которую отреагировали мышцы еще до того, как разум успел интерпретировать ощущения и воспринять угрожающий внешний объект.

Бессознательное зрение похожей природы наблюдается и у человека, который пробирается сквозь поток машин или шагает по пересеченной местности, увлеченно споря или размышляя. У него нет отчетливого сознательного представления об окружающих его объектах, и тем не менее он ведет себя так, как если бы такое представление у него было: приостанавливается или продолжает идти, обходя при этом препятствия, избегая подозрительных мест. В общем, все делает так, как делал бы, если бы его разум заботился о безопасности, а не подыскивал аргументы. В этом случае разум находится в состоянии, в котором он в любой момент готов начать интерпретировать и осознавать ощущения, и время от времени действительно становится осознающим. Но в промежутках между этими проблесками сознания действует бессознательное зрение — ощущения с минимумом восприятия.

А вот еще один тип нормального и широко распространенного бессознательного зрения. Мир наполнен множеством объектов, но в любой данный момент мы интересуемся всего лишь некоторыми из них. Из общего зрительного поля мы отбираем те ощущения, которые нас интересуют, оставляя остальные без внимания и не воспринятыми.

Когда зрение нормально, существует физиологическая и психологическая возможность отбирать те ощущения, которые фактически не являются объектом нашего внимания или восприятия. Этот тип бессознательного зрения, по последним исследованиям, является произвольным: если мы не видим сознательно, то просто потому, что не хотим видеть, потому что нам не пристало это видеть.

Однако существуют и другие случаи, когда бессознательность непроизвольна, а разум не способен заставить себя осознавать то, что ощущают глаза: мы смотрим, но не видим. Тут возможны такие объяснения: или ничего не ощущается, или ощущения настолько неопределенны, что они просто не могут быть интерпретированы.

Но так бывает далеко не всегда. Иногда и ощущения были, — и ощущения достаточно отчетливые, чтобы их можно было воспринять, — но они так и остались невоспринятыми. И хотя теоретически мы должны видеть то, на что смотрим, на самом деле мы не видим. В таких случаях всегда присутствует глазное и психическое напряжение, которое часто связано (и как причина, и как следствие) с некоторыми привычными ошибками в рефракции. Это верно, что у людей в таком состоянии ощущения тусклы и неясны, тем не менее, они могли бы быть интерпретированы и восприняты, и тот факт, что они все же не интерпретируются и не воспринимаются, объясняется тем, что имеющееся напряжение возводит нечто вроде барьера между ощущающими глазами и воспринимающим разумом.

Так вот, ощущения, оказывается, всегда оставляют «мнемические следы», которые могут быть восстановлены и дать начало мнемическому, памятийному, образу. Это вывел д-р Брод, изучив все имеющиеся данные. Что касается природы самих этих мнемических следов, или «энграмм», никто ничего толком не знает. Единственное, что можно сказать с определенностью, это то, что они существуют и при благоприятных условиях могут проявиться в виде памятийных образов.

Опыт тех, кто прошел курс зрительного переобучения, добавляет весу предположению, что ощущения оставляют следы и потому могут вспоминаться даже будучи не восприняты сознательным разумом. Когда люди с нарушенным зрением бросают быстрый взгляд на какой-нибудь объект, они, как правило, совсем не видят его — или видят слишком расплывчато. Но отворачиваясь и закрывая глаза, эти люди обнаруживают, что в их памяти отложился образ того, что ощущали глаза. Часто этот образ настолько слаб, что они с трудом осознают его присутствие. Но если перестать силиться вывести его на сознательный уровень, а допустить произвольное толкование его сущности, его, так сказать, первообраза, то скоро выяснится, что толкование было правильным.

Из этого следует заключить, что вспомнить невоспринятое разумом ощущение можно, если ослабить психическое напряжение, связанное с сознательным «Я», — или посредством гипноза, или другими, менее радикальными способами.

Это обстоятельство имеет величайшее практическое значение. Напряжение, как я уже говорил, возводит нечто вроде барьера между ощущающими глазами и воспринимающим разумом. Но если напряженные органы расслаблены (пальмингом, покачиваниями, соляризацией), барьер понижается; и хотя поначалу будет невозможно воспринимать то, что поступает в сенсорный аппарат, позже, когда глаза закрыты, станет намного легче сделать правильную догадку относительно природы памятийного образа, произрастающего из следов, оставленных ощущением.