Мирзакарим Норбеков - Рыжий ослик или Превращения: книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать Страница 21

— С такой осанкой, улыбаясь всем телом, никому не уступишь. Осанка поднимает твоё настроение до небес! Вообрази: ты в сбруе и под седлом среди быстроногих арабских скакунов. Ты статен, как они! И тебе по силам их обогнать!

— В крайнем случае, я подсоблю, — возник откуда- то понурый Малай. — Что нам, ослам, арабские скакуны! О, не думай обо мне плохо, мой господин, я на многое способен! Дождь, правда, не удался, каюсь! Но обещаю исправиться! Только не загоняй обратно в горшочек!

И джинн рухнул перед Шухликом на колени.

— Очень я затосковал, мой повелитель, ожидая скандала из-за слепого дождя! Затаился и горькую думку думал о пропащей своей жизни. Но, вижу, никому нет дела до старика Малая! Дозволь сыграть что-нибудь для души на этой лестнице-ксилофоне!

Никто не возражал, и красный джинн, как спятивший кролик, запрыгал по ступенькам. Судя по всему, он долго уже сидел неподалёку в кустах, не решаясь подойти. И наконец не вытерпел — так хотелось поиграть на стремянке!

Из-под его копыт изливалась какая-то загадочная, непривычная слуху музыка. Хотелось назвать её океанической. От неё клонило в сон. Веки сами закрывались.

Диван-биби, наскитавшись, напрыгавшись и налетавшись за день, уютно посапывал под гранатовым деревом. А Шухлику жалко было засыпать и расставаться с короной на голове и с мыслями о том, как он обогнал арабских скакунов.

— Что это ты играешь? — спросил ослик сквозь Дрёму.

— Колыбельную древней Атлантиды, мой повелитель! — отвечал Малай, мелькая вверх-вниз по лестнице. — Её пели жрецы, чтобы атлантам хорошо спалось и все их желания исполнялись на следующее утро. Спокойной ночи, мой господин, и ворох добрых сновидений!

Командир полка — нос до потолка

Шухлик хотел бы увидеть во сне маму-ослицу.

Но сновидения были странные. Не то чтобы совсем кошмарные, хотя и не очень-то добрые. Словом, на первых порах Шухлик выслушал много горькой правды.

Всё началось с беседы со своим собственным позвоночником, который ослик по-дружески называл По.

Этот По оказался очень умным — сверху донизу наполненным становым мозгом, — разговорчивым, но большим нытиком.

"Нелёгкая у меня доля, — жаловался он. — То тяжеленные корзины с камнями, то гнилое дерево! Все шишки на меня валятся! Чудом пока держусь! Хорошо, когда я неслышно, как платан, позваниваю, радуясь жизни. Куда хуже, если скриплю и похрустываю, как лестничные ступеньки под твоими копытами!"

"Ну что ты, дорогой По! — отвечал во сне Шухлик. — Я так тебе обязан, так ценю! На тебе вся моя стать держится!"

"Хороша стать! — ворчал По. — С горбиком на спине! Какая-то старая кляча, а не молодой осёл!"

"Да, изрядный зануда, — подумал ослик. — Впрочем, придётся к нему прислушаться".

"Ещё бы! — воскликнул По. — Я и за твои глаза в ответе! Если мне плохо, у тебя зрение ухудшается! Не знаю, о чём и чем ты думаешь. Хоть бы постарался укрепить мышцы — ведь они поддерживают меня!

Прикажи им набраться сил! Иначе искривлюсь и зачахну, как дерево в саду Ворона. Будешь подслеповатым и перекошенным калекой — одно плечо выше, другое ниже. Ты этого хочешь?!"

Да кто же такого хочет? Шухлик размышлял, как бы побыстрее успокоить позвоночник, пообещав ему заботу и ласку, но тут донеслись новые голоса, вялые, еле слышные и недовольные.

При этом у ослика зашевелились уши и хвост, и он во сне начал перебирать ногами, будто бежал неведомо куда. Наверное, хотел скрыться от жалоб и укоров. Да не тут-то было! Голоса не отставали, напротив — сделались громче.

"Куда ты? — попискивали они. — Совсем о нас позабыл? Погляди, на кого мы похожи — дряблые и сонные, будто увядающее растение. А должны быть резвыми, прыткими, шустрыми, как мышки. Недаром же нас называют "мышцы"!"

"Отовсюду одни попрёки, — вздыхал ослик. — Вероятно, так бывает на родительском собрании в школе, где распекают нерадивого ученика. Конечно, все правы, кроме меня самого".

"Ты знаешь, как приятно ощущать нас под кожей, когда мы полны сил? — не умолкали мышцы. — Мы бегаем, играем, точно настоящие мышки, если нас заставлять каждый день трудиться. А без твоего участия разленимся и ожиреем! Почему бы тебе всерьёз не заняться нами? Или хочешь быть «жиртрестом», который кое-как ноги двигает?"

В общем, картина получалась печальная. Кривой, слепой и жирный рыжий осёл! Действительно, похоже на кошмар. Проснуться бы и не вспоминать этот сон!

Однако разговорилось вдруг всё тело Шухлика. Каждая клеточка его организма спешила вставить словечко. Ослик и не догадывался, что их столько — целая великая армия.

"Да ты весь-весь, от кончика носа до кисточки хвоста, сложен из нас, из живых клеток! Как час состоит из секунд, так и ты — из клеток! — жужжали они, будто пчёлы в улье. — Мы вроде крохотных комнаток или кладовых, где хранится множество добра. Например, твоё наследство — сведения и знания, передаваемые от родителей детям. Вот почему ты вспомнил испанскую сарабанду, которую танцевал твой дедушка Бур-рито".

"Спасибо! — отвечал удивлённый Шухлик. — Приятно познакомиться! Неужели я умудрился и каждой из вас чем-то не угодить?"

Клетки ахнули и запели разными голосами — нервными, костными, мышечными, — из которых, впрочем, вышел стройный хор. Интересно было слушать поющее во сне тело!

"Совсем не о том речь! Все мы — основа твоего существа, которое живёт, растёт, стареет и умирает! Но мы подчиняемся твоей душе, её радостям и печалям, то есть твоим чувствам. Если на душе у тебя плохо, мрачно, то в наших комнатках тоже — потёмки и до болезни рукой подать. А когда с тобой Ок-Тава, когда в твоей душе свет огромной секунды счастья, нам так хорошо, что любая хворь отступает".

"Это я замечал, — вздохнул Шухлик, вспомнив крылатую ослицу. — Чего же вы от меня хотите?"

"Наполни нас любовью к жизни, как пчёлы наполняют соты мёдом, и непременно станешь здоровым, как могучий платан! — воскликнули клетки. — Призови Ок-Таву и направь свою любовь, как поток чистого горного ручья, в то место, где болит. Например, к хвосту, укушенному змеёй. Этот поток промоет наши комнатки от яда и унесёт, как сор, недуги. Твоя душа командует нами, как генерал войском! Только прикажи, и мы ответим: "Слушаем и повинуемся!"

"Неужели всё так просто и ловко получится?" — думал Шухлик.

Вообще забавно ощущать себя генералом, которому подчиняется армия клеток. Очень важный чин и слишком ответственный. Надо бы привыкнуть к такому назначению!

А клетки, перебивая друг друга, твердили:

"Запомни, ты полководец, а все органы твоего тела — солдаты. Знай, что можешь приказывать им, и они подчинятся, исполнят твою волю! А уж мы, твои клетки, постараемся, поможем! Ты наш властелин! Всё в твоих силах! И всё будет так, как ты пожелаешь! Скажи, "да будет так!" И так будет!"

Они до того разволновались, раскричались, особенно нервные клетки, что у Шухлика по всему телу мурашки побежали, а потом стало очень щекотно в носу. Он чуть было не расчихался, но утерпел, потому что хотелось дальше послушать. Сон изменился к лучшему. Всё же приятно, когда тебя называют полководцем, генералом и даже властелином! И не какой-то джинн Малай, которого выручил из горшочка, а свои родные клетки.

"Помнишь, что говорил Диван-биби, — здоровье у тебя в голове! — продолжали они. — Твои мысли влияют на чувства. А твоя кровь, будто гонец, передаст эти добрые чувства нездоровому солдату, который, приняв их как приказ, как орден, обязательно пойдёт на поправку!"

"Как только проснусь, — решил Шухлик, — по всему телу разошлю гонцов с приказами и орденами! Пора уже навести порядок в армии!"

А клетки всё уговаривали ослика, настойчиво убеждали:

"Все силы своей души, всю любовь пошли больному солдату, и он обязательно откликнется — это мы обещаем! — начнёт выздоравливать. Поток чистого горного ручья унесёт печали и боли. Только верь в это!

Если ты поверил в своё исцеление, то эта вера передаётся и нам, клеткам. Значит, ты приблизился на ступеньку к выздоровлению, потому что мы, не ленясь, возьмёмся за дело — изживём немощи и недуги!"

"Да вы просто золотые клеточки! — улыбался и радовался во сне Шухлик. — С такой армией все болезни разгромлю!"

"Бесспорно! Нет сомнений! — поддакивали клетки. — Взгляни на свои болячки со стороны, вроде бы с командного пункта. Спокойно и твёрдо прикажи им как совершенно постороннему стаду сайгаков, убираться из твоего тела, из расположения твоих войск. гони их прочь!"

Шухлик уже представил себя в генеральском мундире, в штанах с широченными золотыми лампасами и огромной фуражке с кокардой. Он стоял на возвышенности, оглядывая поле боя, где выстроилась его армия — бесчисленные клетки, готовые для него на всё. Впрочем, они ни на секунду не умолкали в строю.

"Вспомни, как помог своему копыту, — доносилось то с одного фланга, то с другого. — Ты отвечаешь за каждого солдата, всё равно хвост это, глаза или позвоночник. Ты велишь ногам идти, хвосту — махать, а глазам — подмигивать. Точно также можешь повелеть выздоравливать! Прикажи, например, своим глазам видеть лучше, и они подчинятся!"