Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 32 Страница 22

Дневник

«Говорю и клянусь на святой Библии, что все, что будет мною сказано в этом дневнике, чистая правда. До этого я уже не раз пытался изложить то, что со мной произошло, но всякий раз меня обуревали досада и беспомощность от мысли, что, кто бы ни прочел эту историю, не поверит ни одному моему слову и попросту сочтет меня сумасшедшим. Сейчас я проживаю в Израиле, но родился и вырос я в России. Мой дед и мой отец были высокообразованными людьми, но они всегда считали, что у них не будет будущего в Советском Союзе. Об этом я слышал с детства каждый день и в конце концов решил для себя рано или поздно покинуть Россию, чтобы мое образование и мой талант могли реализоваться и приносить людям большую пользу. Когда отец умер, я предпринял все возможное и выехал туда, куда мечтали уехать жить мой дед и отец. От моих родных мне достались кое-какие ценности и средства, но мне дали понять, что вывезти это с собой в другую страну я не смогу. Тогда я взял все сбережения и отнес их одной старой еврейке, подруге моего умершего отца. Я решил, чем отдавать это на таможне, пусть лучше нашим накопленным добром пользуется та, которую всю жизнь любил мой отец. Надо сказать, что моя мама умерла, когда мне было шесть лет, и отец мой после этого больше уже не женился. Но у него, как я уже сказал, была близкая подруга, и они с ней встречались всю жизнь. Почему они не поженились, я не знаю, но только я видел на похоронах отца, как она рыдала и без конца теряла сознание от нестерпимого для нее горя. Именно этой женщине я принес все, что мне досталось от умершего отца. Встретила меня подруга отца со слезами радости, ведь я очень был похож на него, и она счастлива была тем, что я, перед тем как уехать в Израиль, пришел к ней проститься и, заботясь о ней, отдал именно ей весь свой капитал. Когда мы с ней попили чаю, поглядели фотографии и прочли письма моего отца, я стал с ней прощаться, и тут она сделалась очень серьезной, даже какой-то напряженной, и попросила меня не уходить и еще немного побыть у нее, так как она хочет мне кое-что сообщить. Сперва я слушал не весьма внимательно, более из любезности и уважения, но постепенно я увлекся тем, о чем она говорила: „Милый Еся, ты ведь знаешь, что у меня никого нет, кроме тебя. Я всю жизнь любила твоего папу, но он, видно, не хотел, чтоб у его сына была мачеха, и мы с ним так и не поженились. Я уже стара, и мне ничего не надо, но мне чрезвычайно приятно, что именно мне ты принес деньги и драгоценности, чтобы я могла безбедно дожить свой век. Я не стану из этого тратить слишком много и, пока буду жива, сохраню то, что ты мне принес. Времена меняются, и кто знает, возможно, законы тоже изменятся и будет можно провозить из России за границу деньги и ценности. Но я остановила тебя совсем не из-за этого, я хочу подсказать тебе то, что даст тебе возможность разбогатеть. Ты конечно же ничего обо мне не знаешь, кроме того что я чистокровная еврейка, как твой дед, отец и ты. Я пятьдесят лет была любовницей твоего незабвенного отца. Так вот, помимо того, что я еврейка, я еще очень хорошо знаю страну и город, в который ты выезжаешь жить. Я дам тебе адрес одного дома и рекомендательное письмо к хозяйке. В ее доме есть несколько квартир, и она их обычно сдает квартирантам. Я попрошу ее в письме, чтобы она дала тебе возможность пожить в номере 13 несколько дней. На самом деле, дело обстоит так: в этой комнате за все эти годы по непонятной причине повесились все жильцы, которые в нее заселялись. Полиция не обвиняет хозяйку дома, так как для этого нет никаких оснований, все умершие люди накладывали на себя руки в ее отсутствие и без всяких причин. Тем не менее, благодаря дурной славе этой комнаты, никто уже в нее не хочет селиться. Когда-то моя бабка рассказала мне один удивительный способ, как можно без больших усилий чрезвычайно разбогатеть. Для этого нужно проспать тринадцать ночей в той комнате, где удавилось не менее трех людей. Нужно только рассчитать дни пребывания в этой комнате так, чтобы тринадцатый день совпал с шестым вечерним часом последнего дня еврейской недели. Это тот час, в который Христос исчез, оставив свой саван в гробу. Ты должен будешь наглухо закрыть окна шторой, зажечь тринадцать отпевальных свечей и повесить петлю из красного сукна именно на то место, где висел до этого последний мертвец. У меня есть старинное заклинание на вызов Иуды, и когда он явится, ты должен попросить его снять петлю. Как только петля будет снята, ты произнесешь заклинание, которое отправит твоего гостя назад туда, откуда он пришел. Сразу же после этого тебе нужно будет съесть кутью и блины, так как, если ты его не помянешь, он будет время от времени являться к тебе и своим явлением мешать тебе жить. Блины и кутью приготовь заранее, приготовь сам или попроси об этом хозяйку. А теперь главное – каждые сорок дней ты можешь бросать через петлю деньги, и тогда они у тебя никогда не переведутся. Денег у тебя будет очень много, и жить ты будешь в достатке, но ты не должен играть на эти деньги в карты, одалживать их людям, дарить и передавать в наследство даже своим детям. Умрешь ты – умрут с тобой и деньги, данные Иудой“. Выслушав старушку, я спросил: „Сколько мне нужно бросать денег в петлю?“ – „Столько, сколько Иуде заплатили за предательство Христа“, – ответила она. Получив ответ на свой вопрос, я уже почему-то ни капли не сомневался в правдивости ее слов. Она подала мне потрепанную бумажку, на которой было написано старинное заклинание, мы обнялись с ней, и я навсегда покинул ту, которая всю свою жизнь любила моего отца. Наконец наступил день, когда я приехал в страну, о которой грезили мой дед и отец. Прислушиваясь к себе, я отметил, что не испытываю никакого особого волнения, ступив на землю моих предков. Таксист привез меня на нужную улицу, к нужному дому, и спустя короткое время я уже беседовал с хозяйкой доходного дома, в котором мне отныне было суждено жить. Прочтя записку, в которой любовница моего отца, ссылаясь на их общих знакомых, просила о моем вселении в номер № 13, хозяйка дома, видимо, решила, что я таким образом рассчитываю на то, что 13-й номер и плохая слава этого жилья позволит мне платить гораздо меньшую плату за жилье, нежели ей платят другие жильцы. Не выказывая удивления, она провела меня в нужную комнату, где мы договорились о квартплате, и она удалилась.

С первого же взгляда комната показалась мне зловещей и крайне неуютной. Попив чаю, я улегся спать на скрипучий пружинный диван. Проснулся я оттого, что мне почудился шепот. Кто-то говорил про меня, называя мое имя: „Еся“. Я замер, стараясь понять, откуда раздается речь. Говорили двое, на иврите. Язык мне был известен, ведь отец и дед всегда говорили на этом языке. Говорившие тихо спорили, удавлюсь я или нет и когда это будет. Мне пришла в голову мысль, что я слышу разговор за стеной, но я тут же вспомнил, что рядом комнаты нет, там были лестница и кладовка. Мне было это известно, поскольку, когда хозяйка шла со мной в мою комнату, она подробно объясняла мне о том, где и что есть. Немного полежав, я уснул снова: перелет и переезд очень меня утомили. Все следующие дни я потратил на знакомство с местностью, на оформление документов, на покупку самого необходимого – в общем, на всякую ерунду. За это время я свел знакомство с моим соседом и узнал от него, что в комнате, где я живу, действительно было очень много смертей, все люди, жившие в моей комнате до меня, повесились. Между тем подходил день, которого я очень ждал и на который очень рассчитывал. Накануне этого дня я приобрел красную ткань, нарезал ее на куски и сплел из них крепкую петлю. Купил абсолютно все, что советовала мне приготовить для ритуала старушка: свечи из чистого воска, кусок черной ткани для пантакли, три ножа с деревянными ручками, два новых бокала и красное вино. По моей просьбе моя хозяйка напекла мне блинов и сварила кутью, видимо решив, что я хочу помянуть кого-то из своих близких. Хозяйка дома была немногословной, и это по-своему порадовало меня, я всегда не любил, чтобы мне кто-нибудь лез в душу. Когда подошел сакральный час, я подвесил петлю в том месте, где, со слов моего соседа, удавился последний жилец. Встав ногами на изготовленную на пантакле звезду, я стал читать заклинание. Неожиданно по комнате прокатилась волна ветра, огонь свечей затрепетал так, что я подумал, что волна воздуха загасит свечи. Мне вдруг показалось, что кто-то очень внимательно, в упор, разглядывает меня. Повернув голову в ту сторону, откуда я ощущал взгляд, я увидел сидящего ко мне лицом человека. Он был высок, довольно красив, но при этом сильно худой, как будто бы он долго и тяжко болел. Волосы его были зачесаны назад, с одной стороны они спускались ему на грудь, а с другой волнами спускались ему за плечи. Одет этот человек был в длинное рубище, опоясанное красным поясом. Руки с длинными красивыми пальцами лежали на столе и едва не задевали бокал с красным вином, который я по наказу старушки поставил возле зажженной свечи.