Савелий Кашницкий - Рецепты долголетия. Жемчужины медицины Востока и Запада Страница 45

Последние полгода учебы в институте он руководил вверенной ему лабораторией. И после защиты диплома, оставшись ассистентом на кафедре патофизиологии, продолжал исследовать генетические эффекты биополя. А в 1961 году молодой ученый построил первый в истории биотрон – устройство для передачи биоизлучений с одного организма на другие. Именно тогда под крылом Мао Цзэдуна, одного из столпов мирового марксизма, появилась отвратительная буржуазная химера – куриный цыпленок с утиными перепонками между лапками.

Неужели наивный Цзян Каньчжэн полагал, что партия станет мириться с этим безобразием?

В первой половине 60-х в Китае набирали силу хунвейбины – разбойники с красными цитатниками Мао в руках, которые, прикрываясь идейными лозунгами, начали громить интеллигенцию. Цзяну припомнили, что его дед был богатым, а отец и старший брат отнюдь не сочувствовали революции. Неудивительно, что у человека с такой родословной и цыплята рождаются с перепонками. Когда было принято решение руководства засекретить исследования Цзяна, он понял, что это лишь прикрытие для предстоящей с ним расправы. Не дожидаясь нападения, ученый дал интервью газете, где рассказал о своих результатах и ожидаемых перспективах биоэнергоинформатики.

5 марта 1963 года вышла газетная статья, после чего в печати стали появляться нападки на Цзяна с обвинениями в идеализме. Он понял: после этих ударов ниже пояса лабораторию неизбежно закроют. Устроиться в другое место отступнику от марксизма, конечно же, не позволят.

Тогда Каньчжэн решил бежать из Китая, в котором уже разгорался безжалостный огонь «культурной революции». Но куда бежать? Свободные Япония и Южная Корея отделены морями, Индия – снежными вершинами. Оставался только Советский Союз.

Два года со всей скрупулезностью ученого он исследовал возможные щели в закрытой на замок границе. Впрочем, до этой самой границы еще предстояло добраться. Въезд в стокилометровую приграничную зону, как и у нас при советской власти, был возможен только при наличии специального разрешения. Которого, понятно же, внук кулака и идеалист от науки получить не мог.

В июне 1966 года начались первые погромы, учиненные хунвейбинами. А в сентябре, пользуясь праздничными днями, Каньчжэн двинулся на север. Чтобы не обращать на себя внимания, не взял с собой ни вещей, ни еды. Он проник незамеченным в глубь приграничной зоны на 80 километров, до расставания с неласковой родиной оставалось всего 20 километров – четыре часа ходьбы. Но сказались несколько дней, проведенных без еды и тепла. Увидев в освещенных окнах одиноко стоящего дома двух женщин, путник зашел к ним и попросил поесть. На недоуменные вопросы ответил: мол, врач, ходит по вызовам. Его накормили, но пока Каньчжэн ел, хозяева вызвали милицию.

За попытку перехода границы Цзяну дали четыре года каторги. Без суда, как было принято в тоталитарных государствах.

После освобождения заглянул в институт: лаборатории нет, установку сломали. О научной работе не могло быть и речи. Цзян устроился ухаживать за свиньями, потом убирал туалеты.

В 1971 году в один прекрасный день общественный туалет остался неубранным – странный уборщик на работу не вышел. Зато его вторая попытка перехода границы на этот раз оказалась успешной. Каньчжэн знал, что рискует больше, чем в первый раз: и времена настали более крутые, и в случае поимки с рецидивистом церемониться не станут. Активный контрреволюционер, изменник родины, перебежчик к врагу (СССР к тому времени считался врагом Китая) – за любое из трех обвинений грозил расстрел.

Но судьба была милостива: советские пограничники передали исхудавшего, неделю проведшего без еды китайца в Хабаровск, где ему определили всего-то навсего два года работ в леспромхозе.

Выучившись мало-мальски объясняться по-русски, Цзян взял себе русские имя-отчество – теперь его зовут Юрий Владимирович. Почему именно так, могу лишь догадываться: наверное, прикидывал наивный китаец, тезку руководителя всемогущего лубянского ведомства, активно гонявшего всяких, в том числе научных, диссидентов, будут доставать не так активно.

По ходатайству из Москвы, из института онкологии, где знали работы Цзяна, его приняли лаборантом в Хабаровский мединститут (диплом врача остался в Китае – о работе по профессии нечего было и мечтать). Но через несколько лет проверили: документа о среднем образовании тоже нет – занимать место лаборанта не имеешь формального права.

На долгие девять лет пришлось переквалифицироваться в сторожа.

Лишь в 1986 году беглеца в Китае реабилитировали, что позволило родственникам запросить дубликат диплома и выслать его Цзяну. В Хабаровске он доказал, что в совершенстве владеет техникой иглоукалывания, и поступил врачом в железнодорожную больницу.

К тому времени он воссоздал биотрон в домашних условиях и проводил эксперименты с растениями и животными. Но лишь вновь обретя статус врача, получил формальное право лечить людей.

Облучая в биотроне сначала мышей, потом самого себя, затем многочисленных больных, Цзян получил эффект, который сам называет омоложением: после месяца регулярных облучений проросшими ростками пшеницы, гороха, кукурузы, ячменя, сорго – словом, разнородных съедобных злаков, физиологический возраст пациента уменьшается. При этом исчезают многие хронические заболевания, регенерируют клетки, возрастает иммунитет, возвращается половая функция. Омолаживающий эффект подтверждают профессора Чжэн Цян, Тан Бинхуань и Ван Юнъянь, работавшие в конце 80-х годов в Китае вместе с Цзяном.

В 1992 году российский гражданин Юрий Владимирович Цзянканьчжэн (не смейтесь – так написано в официальном документе) получил патент на способ изменения наследственных признаков биологического объекта и устройство для направленной передачи биологической информации. Спустя четыре года – другой патент, где так и написано: «Способ омоложения организма». А еще через год – третий патент на прибор под названием «Биотрон-Цзян».

Международные патенты Цзяна разошлись по 107 странам мира. Сам ученый уже не в состоянии контролировать, где и сколько имеется биотронов. Знает лишь, что в Китае и Южной Корее их не меньше двадцати.

Первый эксперимент по омоложению живых существ на биотроне проводился в России в 1987 году. Донорами стали разновидности молодых саженцев растений, густо посаженные в горшки на площади 3,6 кв. м, инкубационные яйца и ожидающие потомства крольчихи. А воспринимали излучения от этих организмов четырехгодовалые (то есть весьма престарелые) мыши. Восприняв излучение, большинство мышей стали более подвижными, активными, их шерсть разгладилась, восстановились половая активность и репродуктивная функция, продолжительность жизни возросла на 50 %.

После многих серий экспериментов на животных Цзян приступил к омоложению людей.

Из 600 человек, омолодившихся за 15 лет на биотроне при непосредственном участии Цзяна, я побеседовал с одним. Евгений Ищенко – профессор юридической академии, человек, как говорится, вполне вменяемый.

– С Цзяном я познакомился в 1990 году, а в 1992-м, будучи вместе со своим приятелем Иваном в командировке в Хабаровске, прошел курс омоложения. Мне тогда было 46 лет, за год перед тем у меня выходил камень из почки, оставались песок и мелкие камни, после работы над докторской диссертацией ослабло зрение, прописали очки. В Хабаровске я провел тридцать ночей под облучением, бравшимся от ростков пшеницы и кукурузы. Вначале мы с Иваном относились к эксперименту скептически, настроены были не особенно серьезно. Но уже по ходу курса у него заметно почернели седые волосы. У меня по окончании курса УЗИ показало отсутствие песка и камней в почках, очки не требовались еще несколько лет. По моей субъективной оценке, лет пять я в Хабаровске точно оставил. У Ивана, который старше меня на несколько лет, результат еще ощутимей. За месяц, проведенный в лаборатории Цзяна, мы видели детей с ДЦП, которые, пройдя курс лечения на биотроне, начинали ходить, танцевать, смеяться, девочка со струпьями на коже из-за нейродермита полностью очистила кожу. Краевая прокуратура по указке тогдашнего руководителя региона, что называется, землю рыла – лишь бы отыскать основания для возбуждения против Цзяна уголовного дела. Но не нашла ни одного пациента, кому бы после лечения у Цзяна стало хуже. После этого «наезда» Цзян стал просить всех, кто к нему обращается, до и после процедур проходить медицинское обследование – во всех случаях объективное улучшение состояния налицо. Экспертиза волос (я вам как криминалист подтверждаю: волосы – отменный индикатор состояния здоровья) до и после воздействия биотрона доказывает эффект омоложения. Субъективные оценки пациентов бывают еще красноречивей: у некоторых стареющих женщин возвращалась менструация.

Сам Цзян Каньчжэн сообщил, что четырежды за 15 лет подвергал себя омоложению на биотроне. Если бы я вдруг чудом перестал стареть, через 20 лет мог бы выглядеть так, как сегодня этот удивительный человек.