Питер Левин - Пробуждение тигра - исцеление травмы Страница 7

Не в сильных эмоциях, а в телесных ощущениях находится ключ к исцелению травмы. Внимательно следите за любыми эмоциональными реакциями, которые зарождаются у вас внутри, и отслеживайте, как ваше тело переживает эти эмоции в форме мыслей и ощущений. Если вы находите, что ваши эмоции стали слишком сильными (например, гнев, ужас, абсолютная беспомощность и т. д.), то вам нужно обратиться за помощью к компетентному профессионалу.

Травма не должна стать вашим пожизненным приговором. В противоположность другим болезням, поражающим человеческий организм, воздействие травмы в полной мере можно признать благотворным. Я утверждаю так потому, что в процессе исцеления травмы происходит трансформация, а это может улучшить качество жизни. Для исцеления травмы не обязательно требуются особенные лекарства, сложные процедуры или долгие часы терапии. Когда вы поймете, как возникает травма, и научитесь различать механизмы, которые препятствуют ее разрешению, вы также начнете замечать те пути, какими ваш организм пытается исцелить себя. С помощью достаточно простых идей и техник вы научитесь помогать, а не препятствовать своей природной способности к исцелению. Средства, о которых говорится в этой книге, помогут вам преодолеть травму и продолжить свою жизнь, обретя более полное ощущение себя и уверенность в своих силах. Хотя травма может превратить вашу жизнь в сущий ад, травма исцеленная является даром богов — героическим путешествием, в котором каждый из нас имеет право занять свое место.

Часть I. Тело как целитель

Кем бы мы ни были, где бы мы ни находились — тень, повсюду нас сопровождающая, всегда о четырех ногах.

— Кларисса Пинкола Эстес, доктор философии, из книги «Бегущая с волками».

1. Тени забытого прошлого

…в нашем сознании все еще есть своя темная и таинственная Африка, свой не нанесенный на карту Борнео и неизведанный бассейн Амазонки.

Стадо газелей мирно пасется в плодородной долине. Внезапно ветер меняет направление, принося с собой новый, но давно знакомый запах. Газели чувствуют, как в воздухе повеяло опасностью, мгновенно настораживаются, готовые в любой момент сорваться с места. Несколько мгновений они принюхиваются, внимательно всматриваются и прислушиваются ко всему вокруг, но вокруг не видно ничего угрожающего, и животные возвращаются к своему прежнему занятию. Они успокаиваются, но не теряют бдительности.

В этот момент гепард, незаметно подкравшийся к стаду, стремительно выпрыгивает из своего укрытия — густого кустарника. Стадо, как единый организм, устремляется к спасительным зарослям на краю долины. Но одна из молодых антилоп спотыкается всего на долю секунды, встает и снова бежит — но уже слишком поздно. Гепард вихрем бросается вслед за намеченной жертвой, и начинается погоня со скоростью в девяносто — сто километров в час.

В тот момент, когда хищник настигает ее (или за миг до этого), молодая антилопа падает на землю, покоряясь своей неминуемой смерти. А, может быть, она ранена. Застывшее в неподвижности животное отнюдь не притворяется мертвым. По велению инстинкта его сознание входит в новое, измененное состояние, характерное для всех млекопитающих в момент, когда смерть кажется неизбежной. Многие туземные народы называют это явление покорностью духа жертвы перед хищником, что, в некоторой степени, так и есть на самом деле.

Психологи называют это явление реакцией «иммобилизации» или «замирания» («оцепенения»). Это — одна из трех возможных ответных реакций, характерных для рептилий и млекопитающих в момент столкновения с непреодолимой опасностью. Остальные две — борьба или бегство — большинству из нас знакомы гораздо лучше. О реакции иммобилизации людям известно не так много. Однако, работая над этим более двадцати пяти лет, я убедился в том, что именно этот фактор является ключевым звеном в раскрытии тайны человеческой травмы.

Эта реакция иммобилизации была создана самой природой, и на то есть две важные причины. Во-первых, она является последней, предсмертной попыткой спастись. Другими словами, животное пытается притвориться мертвым. Возьмем, к примеру, эту молодую антилопу. Возможно, гепард решит оттащить свою «мертвую» добычу в безопасное место, чтобы спрятать ее от других хищников, или в собственное логово, чтобы позже съесть ее вместе со своими детенышами. И тогда у антилопы появится возможность выйти из состояния оцепенения и при первой же возможности попытаться спастись бегством. И если эта попытка увенчается успехом, и антилопа окажется в безопасности, животное буквально стряхнет с себя остатки реакции иммобилизации и снова сможет полностью управлять своим телом. А затем оно вернется к своей нормальной жизни, как будто бы ничего не произошло. Во-вторых, замерев, антилопа (как и человек) попадает в измененное состояние сознания, в котором не переживает никаких болезненных ощущений. Для антилопы это означает, что она не почувствует боли от острых зубов и когтей гепарда.

Большинство современных культур расценивают эту ин-стинктивную покорность перед непреодолимой угрозой как слабость, равносильную трусости. Однако в корне подобного суждения лежит глубокий страх человека перед неподвижностью. Мы избегаем этого состояния, потому что оно слишком напоминает нам смерть. Такая позиция вполне объяснима, но она слишком дорого нам достается. Данные физиологии ясно показывают, что способность входить в это естественное для нас состояние неподвижности и выходить из него является од-ним из ключевых факторов, позволяющих нам избежать болез-ненных последствий травмы. Это — подарок, доставшийся нам от дикой природы.

Так же ясно, как пульсацию крови у себя в ушах, мы слышим отголоски полуночного крика обезьяны, которая смотрит в глаза пантере, и эти глаза — последнее, что она видит в этом мире. Эхо ее крика оставляет неизгладимый след в нашей нервной системе.

— Пол Шепард[4]

Ключ к исцелению симптомов травмы у человека кроется в его физиологии. Столкнувшись с непреодолимой, на первый взгляд, опасностью, которой нельзя избежать, и животные, и люди проявляют реакцию иммобилизации. Важно понимать, что эта функция нашего организма является непроизвольной. Другими словами, это значит, что физиологические механизмы, которые управляют этой реакцией, находятся в примитивных отделах мозга и нервной системы, отвечающих за инстинкты, и наше сознание не в состоянии их контролировать. Именно поэтому изучение поведения диких животных кажется мне столь важным и необходимым для понимания и исцеления травм, которым подвержены люди.

Отделы мозга и нервной системы человека, отвечающие за непроизвольные и инстинктивные реакции, практически ничем не отличаются от соответствующих им отделов мозга млекопитающих и даже рептилий. Наш мозг, который часто называют триединым мозгом, включает в себя три важные системы. Эти три части известны как рептилиевый мозг (мозг рептилий) (управляющий инстинктами), млекопитающий (мозг млекопитающих) или лимбический мозг (управляющий эмоциями), и человеческий мозг или неокортекс (управляющий рациональным мышлением). Так как при восприятии ситуации, несущей угрозу для жизни, задействованными оказываются общие для нас и для животных части головного мозга, то мы многое можем узнать, изучая то, как некоторые животные, например, антилопа, избегают состояния травматизации. Развивая эту мысль, я полагаю, что ключ к исцелению травматических симптомов у людей состоит в нашей способности воспроизводить непрерывный процесс адаптации, присущий диким животным, в ходе которого они дрожат и проживают реакцию иммобилизации, а затем снова становятся подвижными и возвращаться к полноценному функционированию.

Но мы, люди, не похожи на животных: когда нам что-то угрожает, мы оказываемся перед нелегким выбором, что же нам делать — бороться или бежать. Эта дилемма отчасти проистекает из той двоякой роли, которую играет наш биологический вид — преследователя и жертвы одновременно. Доисторические люди, конечно же, много охотились, однако каждый день они были вынуждены, сбившись в кучу, прятаться долгими часами в холодных пещерах в страхе оттого, что в любой момент их могут схватить и разорвать на куски.

Шансы выжить для людей возросли, когда они стали собираться многочисленными группами, научились добывать огонь, изобрели различные инструменты, большинство из которых были оружием для охоты и самозащиты. Однако, несмотря на столь значительный прогресс, в нашем мозгу и нервной системе до сих пор остались генетические воспоминания о тех временах, когда человек все еще был легкой добычей для хищников. Не обладая быстротой антилопы и не имея смертоносных клыков и когтей гепарда, подкрадывающегося к добыче, наш человеческий мозг зачастую подвергает сомнению наличие у нас способности к сохранению жизни. Вот эта неопределенность и делает нас особенно уязвимыми для мощного воздействия травмы. Животные, подобные быстрой, стремительной антилопе, знают о том, что они — добыча, и о том, какими ресурсами для выживания они располагают. Они инстинктивно понимают, что нужно сделать в момент опасности, и делают это без промедления. Так же и гепард знает о том, что его быстрый, летящий бег со скоростью 110 километров в час, и его смертоносные клыки и когти безо всякого сомнения делают его хищником.