Борис Рябинин - Твои верные друзья Страница 10

ДЖЕРИ КОНЧАЕТ УЧЕБУ

— Бойтесь ошибок дрессировки. Не спешите, не нервничайте, никогда не выходите из терпения. Помните, что некоторые ошибки воспитания остаются у собаки на всю жизнь или выправляются с большим трудом.

Так говорил мне Сергей Александрович. Мы возвращались с площадки, где начальник клуба в присутствии всего персонала инструкторов принимал от нас зачеты по дрессировке. Тот, чей пес безошибочно выполнил все приказания, считался сдавшим зачет и мог переходить к следующей, более сложной программе обучения.

— Я хочу рассказать вам об одном случае, когда мне пришлось входить в клетки к собакам, отработанным по караульной службе...

— Так это правда?! — вырвалось у меня.

— Ну, конечно, — отозвался Сергей Александрович, не замечая моего удивления. — Я работал тогда в одном военном питомнике. Я только что приехал, познакомился с людьми, осмотрел собак. Подбор животных был безупречный, но, понаблюдав за их поведением, я пришел к выводу, что дрессировка их содержит один очень существенный недостаток. Я сказал об этом вожатым. Ну, они, конечно, на дыбы, инструктора тоже. Правду сказать, они, действительно, очень добросовестно работали с собаками, и тем не менее ошибка была, и чрезвычайно серьезная. Как доказать свою правоту? А доказать её было необходимо. Я заявил, что войду в вольеры к собакам, хотя они не знали меня. И я вошел...

— И они не растерзали вас?!

— Как видите, — улыбнулся Сергей Александрович.

— Они были злобные? — слова слетели с языка слишком поспешно, и я тут же внутренне покраснел за свой вопрос: разве может быть караульная собака не злобной.

Но Сергей Александрович ничего не заметил и продолжал:

— Да, очень злобные. Превосходные экземпляры для караульной службы. Кавказские овчарки (а вы знаете, что это за звери!), несколько восточноевропейских овчарок, два или три добермана...

— А в чем была ошибка дрессировки?

— Ошибка заключалась вот в чем; ее полезно знать каждому собаководу. Их тренировали на человека, который, приближаясь к ним, делает какие-то подозрительные движения. Он либо крался, как вор, либо, наоборот, размахивал руками, кричал, еще издали оповещая о своем появлении. А на спокойно идущего человека их не тренировали. И когда я спокойно, но решительно вошел в клетку, они спасовали. Это оказалось для них неожиданностью. Вот почему так важно приучить собаку ко всяким случайностям. Они растерялись одна за другой... Только три не пустили меня к себе. Из тридцати трех!

— А почему не пустили эти три?

— Потому, что они оказались особенно злобными и, повидимому, с достаточно крепкой психикой. И они устояли.

Я с восхищением смотрел на Сергея Александровича. Хотя он и утверждал, что все это «очень просто», не всякий мог бы решиться повторить то же самое.

— А почему все-таки обязательно надо было входить в клетки?

— Как же! Представьте, что этих собак поставили бы на пост. И вот нашелся бы злоумышленник, который сделал бы то же, что сделал я. Представляете, к каким бы это могло привести последствиям?

Такие разговоры происходили у нас часто. Мы много беседовали после случая с трамваем, когда Джери чуть не погиб из-за моей оплошности, и Сергей Александрович сказал тогда:

— Первая ваша ошибка заключается в том, что вы предоставили ему свободное состояние там, где этого нельзя было делать. Вторая, — вы уже говорили о ней, — что вы неправильно реагировали на появление опасности. Но есть еще и третья...

— Третья?

— Да. Вы слишком понадеялись на себя, на свои успехи в дрессировке. Вы решили, что Джери теперь нечто вроде заводного автомата в ваших руках. И возмездие не замедлило настигнуть вас. Хорошо, что оно оказалось не чересчур жестоким.

Однажды я спросил Сергея Александровича, давно ли он занимается собаками. Он ответил:

— Впервые я познакомился с ними, когда находился на действительной службе в армии. Потом это стало моей профессией.

— Неужели вас никогда не кусали собаки?

— Ни разу.

В будущем мне еще не раз пришлось удивляться мужеству и находчивости Сергея Александровича.

Учитель у нас был хороший, и, может быть, поэтому мой Джери делал такие быстрые успехи в дрессировке. Однако было на моей душе пятно, в котором теперь, когда прошли годы и Джери давно уже нет в живых, я хочу признаться перед читателем.

Все было хорошо, во всем Джери был чудесным, послушным, умницей-псом, и только от одной дурной привычки я никак не мог отучить его.

Впервые это проявилось, когда ему было около полугода. Однажды, оставшись один дома, он сорвал с вешалки в прихожей все висевшие там предметы, свалил их в кучу посередь пола, а сверху улегся сам. Шло время, щенок на глазах превратился в крупную собаку ростом с теленка, прежний глупыш вырастал в умное, преданное животное, ловившее на лету каждое слово, каждый жест хозяина; он уже давно перестал грызть и царапать вещи, которые мать по забывчивости могла оставить под кроватью (этот грешок всегда бывает у щенят в период роста зубов), чистоплотен он был идеально, и только с одной страстью он не мог совладать в себе. Частенько, вернувшись днем с рынка, мать заставала картину: ворох одежды, лежащий на полу, и Джери, восседающий на вершине. У всех шуб и пальто были оборваны вешалки; мать пришивала-пришивала и бросила. На полушубке вешалка, сделанная из прочной сыромятной кожи, не поддалась усилиям Джери; тогда он согнул и отломил толстый медный крючок, на котором висел полушубок.

Все это было очень неприятно, а главное, Джери ни за что не хотел понять, что так делать нельзя. И вот однажды, когда он в пятнадцатый или двадцатый раз оборвал все петли на верхней одежде, я жестоко выпорол его. Хлыста я не держал в доме, я драл его ременным поводком. Джери жалобно смотрел на меня, я скоро опомнился и бросил поводок.

Но когда назавтра вся история повторилась сначала, я пришел в ярость. Я забыл все, чему учил меня добрейший Сергей Александрович и что я сам уже не раз говорил молодым собаководам. Я схватил толстую цепь, на которую иногда привязывал Джерку во дворе, и принялся полосовать собаку. Джери забился в угол, в глазах его стояли боль и тоска, его била дрожь, а я наносил удар за ударом, стараясь сделать как можно больнее.

Мой славный ласковый пес! Как я презирал потом себя за то, что истязал тебя: никто во-время не остановил мою руку. Джери был моей первой собакой, и на его долю выпало испытать на себе все мои ошибки. Я краснею, мне стыдно, когда я вспоминаю эту сцену в прихожей, эти умоляющие джеркины глаза и цепь, со свистом рассекающую воздух... Пусть читающие эти строки не повторят моей ошибки. Никогда, никогда не делайте этого! Действуйте настойчивостью, повседневным, заботливым, терпеливым вниманием, но не физическим насилием. В вашем доме не должно быть даже предмета, которым можно нанести удар.

А как же все-таки удалось отучить Джери от его дурной привычки? Да никак. Отучать не пришлось. Все прошло само, когда Джери стал старше, как прошли лужицы на полу, царапанье дверей, попытки разорвать старую туфлю. Это было такое же возрастное явление, как и другие, и выражало оно растущую преданность и тягу к хозяину. Оставаясь один, щенок тосковал и искал утешения в вещах любимого человека...

Между тем на площадке был закончен основной курс дрессировки, обязательный для всех собак, — так называемый общий курс, — и я перешел к обучению Джери специальным приемам. По его росту, силе и злобности ему была назначена караульная служба.

С волнением начинал я этот новый этап в работе с собакой. Кончились дни щенячества Джери, начиналась более суровая пора. Он переходил полностью на режим взрослого пса.

Учебу начали с охраны вещей. Помню, как я впервые привязал Джери на цепь у изгороди в отдаленном углу площади... Обычно в таких случаях цепь пристегивается не к ошейнику, а к шлейке — особой ременной упряжи, которая крестом охватывает грудь и спину собаки. Когда собака будет рваться на цепи, то шлейка не врежется в шею, как ошейник.

Но по джеркиному росту не нашлось и шлейки. Пришлось удовлетвориться широким мягким ошейником, удобно охватывавшим шею дога. Я положил перед ним свою фуражку, носовой платок и, настойчиво твердя ему: «Охраняй, охраняй!», — отошел в сторону.

Из-за прикрытия показался Шестаков в костюме «дразнилы» — толстых сапогах и брезентовом плаще, простеженном ватой. Специальный костюм предохранял инструктора от возможных покусов.

Джери сразу же заметил приближающуюся фигуру и стал с интересом следить за ней.

«Дразнила» — именно такова была в эту минуту роль Шестакова — старался не делать никаких резких движений, чтобы не возбудить подозрение собаки. Его задачей было взять вещи у дога. Обязанность четвероногого сторожа — не отдать их.

Вот уже протянулась рука в брезентовом ватнике... Джери с любопытством потянулся, чтобы понюхать руку, как вдруг неожиданно получил сильный щелчок по носу.