Борис Рябинин - Вы и Ваш друг Рэкс Страница 10

Вернулась невредимой и небезызвестная Динка, прославившая себя взрывом железной дороги и воинского эшелона гитлеровцев в районе Полоцка. Она дожила до глубокой старости, став под конец очень толстой («сердце!»).

Конечно, всякая собака работает хорошо лишь тогда, когда ею хорошо руководит человек. Много бойцов — вожатых служебных собак — было за военные годы награждено правительственными наградами — орденами, медалями. Наиболее отличившиеся из них удостоились высшей награды — звания Героя Советского Союза.

В годы второй мировой войны собаки в большом количестве насчитывались в армиях всех воюющих держав.

Они имелись в английских штурмовых отрядах «командос», где их, в частности, тренировали для подрыва долговременных огневых точек и вообще разрушения оборонительной полосы противника, пресловутого «атлантического вала». Собаки-смертники, преимущественно доберманы, были обучены бросаться вперед и закрывать собой амбразуры дотов. Собаки были в экспедиционном корпусе фашистского генерала Роммеля, действовавшем в Северной Африке. Гитлеровцы, кроме того, широко использовали собак в полицейских и карательных операциях против мирного населения захваченных стран и партизан. В ряде случаев, вынужденные опасаться за целость своих коммуникаций, оккупанты прибегали и к такому средству: ловили местных дворняжек и привязывали их вдоль дорог.

Любопытно заметить, что в некоторых зарубежных армиях собакам присваивались воинские звания. Наравне со своим проводником собака могла получить и боевую награду, причем церемония вручения ее мало чем отличалась от такой же церемонии, когда награду получал человек. В одном из печатных изданий, опубликованном на английском языке, описывается, как при вручении ордена собаке присутствовали члены высшего командования британской армии и «сам» премьер-министр Соединенного Королевства Уинстон Черчилль.

О подвигах собак на фронте и достижениях военного собаководства в целом той или иной страны за этот период, надо сказать, за рубежом написано немало книг. Все это, без сомнения, свидетельствует о том значении, которое придается там собаководству. Однако по массовости и разнообразию применения собак в боевых условиях в эти годы мы превзошли всех. Это признают как наши союзники и друзья, так и наши враги.

Это было зафиксировано в ряде сборников, вышедших в послевоенные годы в разных издательствах Советского Союза. Так, статья ветерана войны П. А. Заводчикова «Из опыта применения собак миннорозыскной службы» подробно анализировала практику применения собак в боевых условиях.

Серьезная заслуга в том, несомненно, принадлежала любителю. Именно любитель дал основные контингента собак для фронта. В дни войны особенно усилилась работа клубов по снабжению Советской Армии полноценными пополнениями. Наибольшее количество животных — около 8000 — отправил Московский областной клуб. Немногим меньше поставил Свердловский клуб, превратившийся к тому времени в крупнейший клуб страны.

Многие любители в военные годы вырастили и передали для действующей армии по нескольку породистых щенков и взрослых собак — своих друзей, с которыми, вероятно, не расстались бы добровольно ни при каких других обстоятельствах. Некоторые из этих передач происходили в торжественной обстановке, в присутствии общественности и представителей Советской Армии, что подчеркивало патриотический характер происходившего. Любителю, передавшему собаку, выносилась благодарность, и он получал право бесплатно взять щенка из фондов клуба.

Кончилась война, и перед советскими собаководами встали новые задачи, в первую очередь — восстановление поголовья собак.

Гитлеровское нашествие причинило нашему собаководству, как и всему народному хозяйству, жестокий урон. В некоторых районах, подвергшихся фашистской оккупации, собаки были уничтожены почти поголовно. Сильно пострадало собаководство Ленинграда.

Ленинград с первых месяцев войны оказался в особых условиях. На Ленинградском фронте армейских собак (а они имелись там почти все время — сначала противотанкисты, потом — минеры) кормили всем, чем придется. Еще труднее обстояло с любительскими собаками. Их кормить было попросту нечем. И все же утверждать, что в городе не осталось ни одной собаки, значит сказать неправду.

Люди голодали сами, но старались спасти дорогих для них животных. И это были не единичные случаи. Потом, когда миновал самый тяжелый период блокады, на собак стали выдавать кой-какой паек, скудный, но — паек. Благодаря этому некоторая, пусть самая малая, но часть поголовья все же уцелела. В 1945 году ленинградцы уже устроили первую послевоенную выставку. Конечно, больше было войсковых собак. Все собаки были истощенные. Восстановлению собаководства Ленинграда помогли другие клубы страны. И к 1949 году в городе насчитывалось такое же количество породистых собак, что и накануне войны.

Очень остро почувствовались последствия войны в овцеводческих районах, для которых хорошая пастушья собака — уменьшение убытков волкобоя, численный рост овечьих отар, в конечном счете — увеличение продуктивности животноводства в целом.

Тот, кому случилось проезжать через южные районы вскоре после освобождения их от врага, видел бездомных истощенных до предела собак, приходивших на перроны станций. Поезд идет — они выстроятся и грустными глазами смотрят на окна вагонов. Их подкармливали. Проводники выносили объедки, пассажиры бросали куски хлеба. В этих невеселых сценах лишний раз проявилось врожденное тяготение собаки к человеку: голодное животное тянулось за помощью к людям.

Не могу умолчать о том, какое искаженное отражение нашло это положение в произведениях некоторых наших литераторов. В одном из периодических изданий вскоре после войны был опубликован рассказ «Черные волки». В нем описывалось, как одичавшие собаки, которых принимали вначале за волков необычной масти, нападали на людей. Это — злостный поклеп на верное животное. Брошенная, оставшаяся без хозяина собака, как бы голодна она ни была, не будет охотиться за человеком. Она сама придет к людям — вот это вернее. Не понимая самой природы собаки, автор пошел по линии досужих измышлений.

Даже птицы, прожившие некоторое время в неволе, теряют способность жить самостоятельно, и, будучи выпущенными из клетки, возвращаются сами обратно, либо гибнут. Тем более это относится к собаке. Человек проделал над нею такую большую работу, что она уже никогда — слышите, никогда! — не сможет вернуться к своему первоначальному состоянию. Вспомните, что сказал по этому поводу Энгельс.

Косвенным подтверждением может служить дикая австралийская собака динго, происхождение которой до сих пор точно не выяснено. Предполагают, что это — одичавшая собака. Она держится неподалеку от человеческого жилья, причиняя серьезный вред животноводству своими нападениями на коз и овец, но ни у одного натуралиста вы не найдете упоминания, чтобы динго нападала на людей.

Противоположный факт сообщает А. Гумбольд в своих «Картинах природы»: об одичавших собаках, живущих целыми стаями в подземных убежищах в пампасах Южной Америки, опасных для одинокого безоружного путника. Однако в этом случае речь идет о животных, которые обитают в совершенно безлюдной местности и давно уже утратили всякую связь с человеком.

До сего времени, делая этот краткий обзор от эпохи неолита до наших дней, мы говорили главным образом о военном применении служебной собаки. Между тем не менее перспективно это животное и в условиях мирного созидательного труда и особенно, я повторяю, у нас в Советском Союзе, с его необозримыми просторами и разнообразными климатическими и географическими условиями.

Неоценима польза, приносимая собакой. Взгляните на Север. На огромном пространстве от Карелии до Чукотки собака является единственным (если не считать северного оленя, который имеет свою границу распространения) хозяйственным животным. На нем перевозятся грузы, ездят друг к другу в гости, отправляются на рыбную ловлю и охоту. Чукчи, например, во время промысла на моржа выезжают на собаках далеко в море.

На собачьих упряжках на советском Севере везут почту, медикаменты; в дни выборов в Верховный Совет на них доставляют избирательную литературу и бюллетени. Они способны пробегать без отдыха громадные расстояния. Э. Шерешевский, знаток ездового и охотничье-промыслового собаководства, сообщает, что известны случаи, когда шестьсот километров собачья упряжка покрывала за двое суток.

Неискушенный читатель, вероятно, даже не подозревает, сколь велика роль собаки в освоении просторов Севера и в наше время, время электричества, атомной энергии и многих удивительных машин. Многие ли знают, что все горючее для самолетов, вывезших со льда на Большую землю людей с раздавленного «Челюскина», было заброшено на полярные аэродромы исключительно на собачьих упряжках. На собаках были подвезены горючее и смазочные материалы и для тех машин советской полярной экспедиции, которые вскоре опустились в центре Северного полярного бассейна, чтобы возвестить миру еще об одной большой победе советской науки — покорении Северного полюса.