Александр Власенко - Кое-что о немецких овчарках их дрессировке, о предвидении Лоренца и многом другом Страница 11

Федерация служебного собаководства Украины подчинялась республиканскому ЦК ДОСААФ и потому могла проводить до известной степени независимую политику в отношении разведения. И можно было надеяться, что центральные органы собаководства ДОСААФ СССР отнесутся к «эксперименту» в масштабах одной республики достаточно лояльно. Более того, вполне вероятным представлялось, что при благоприятном стечении обстоятельств ЦК ДОСААФ СССР мог дать прямые директивные указания по проведению аналогичной работы с породой в клубах всего Советского Союза.

Будучи приверженцами централизации по-досаафовски, то есть административно-командной системы управления собаководством, Степанов и Орловская работали внутри и по правилам этой системы, но против ее ошибок. Однако же, если ошибки являются следствием органических пороков системы, не наивно ли надеяться, что система сама поддержит борьбу против себя. Наверняка она, рано или поздно, ополчится против нарушителей своего спокойствия. Известно, что никакая успешная реформа не может затронуть лишь один уровень сложившейся структуры или системы, но требует, пусть незначительного, но общего ее реформирования, значит, грозит положению каждого из ее «винтиков». И естественная защитная реакция системы, направленная на поддержание стабильности существования системы, подразумевает отражение всяких попыток внести даже частичные перемены.

Стало быть, противник был определен неверно. Степанов и Орловская боролись против ошибок системы, а им противостояла сама система. Но об этом чуть позже.

Вслед за Украиной немецкая овчарка начала свое победоносное шествие по всему Союзу. Сначала отдельные любители, а за ними один за другим российские клубы служебного собаководства старались раздобыть щенков этой породы и отказывались подчиняться директивным указаниям Центрального клуба Всесоюзной Федерации. Днепропетровск и Казань, средоточия разведения НО, стали центрами притяжения для всех пылких ее поклонников. Незабываемым ореолом романтики окутаны слова «Днепр» и «Волго-Донской регион» в памяти тех, кто в те годы выступил против, казалось, всесильного в служебном собаководстве клана функционеров ДОСААФ. В России разведение немецкой овчарки развернулось в эпопею борьбы с чиновным устройством служебного собаководства, с засильем косности и невежества, в нем царивших. Это было для нас не просто собаководством, а образом жизни, потребностью души, символом личной свободы от диктата авторитарной системы.

Иерархическая клубная структура распадалась, мощь ДОСААФ постепенно таяла. Но эти процессы, одновременно, косвенно ударили по работе Орловской и Степанова, послужили существеннейшей причиной для атаки на них, последовавшей со стороны Всесоюзной Федерации.

Хотя многие российские клубы, занявшиеся разведением НО, поддерживали деловые контакты с клубами Украины, пользовались помощью Степанова и Орловской в организации племенной работы, то есть в некоторой степени были причастны к решению общей задачи по созданию генеалогически структурированной популяции немецких овчарок, еще большее их число не стремилось к скорейшей централизации и отнюдь не желало жертвовать завоеванной самостоятельностью даже во благо породы. К тому же Орловская и Степанов вовсе не спешили расширить свою украинскую «епархию» за счет российских клубов; они, повторюсь, строго придерживались правил, принятых в ДОСААФ, которыми им отводились определенные рамки деятельности — границы Украины.

Мощным дезорганизующим фактором для российских клубов на тот момент оказалась нарождающаяся коммерциализация разведения — стремление к быстрой наживе (хотя чаще — к быстрой окупаемости недешево обошедшихся собак) все большего числа владельцев племенных овчарок, обычно — импортных кобелей. Когда из-за ограниченности в стоимости щенков и вязок, традиционно налагавшихся местными клубами, когда по причине отсутствия, по мнению владельцев кобелей, подходящего маточного поголовья, а когда из-за плохих личных отношений, нередко владельцы отказывались использовать собственных производителей в разведении «своего» территориального клуба. Другие клубы, заинтересованные в скорейшем приобретении щенков или приоритетном использовании кобеля, охотно предоставляли свою «крышу» для оформления «левых» вязок. По различным мотивам включались в разведение и собаки, отвергнутые от племенной деятельности Степановым и Орловской. При этом «разведенцы» порой пренебрегали не только перспективами развития поголовья, но и, что особенно опасно, существенными недостатками поведения. В частности, далеко идущие отрицательные последствия имело широко практиковавшееся использование в разведении недрессированных собак, а равно собак с «липовыми» дипломами.

При таких обстоятельствах не могло быть и речи о целенаправленном создании генеалогических структур популяции. Стихийное начало брало верх над организованным процессом. Обуздать коммерциализацию, канализировать другие опасные тенденции можно было только изменив саму систему регулирования разведения. Реальным был один вариант: заимствовать организационные принципы собаководства в ГДР. Брать там не только собак, но и методы работы с ними. Когда бы центральной фигурой в собаководстве стал квалифицированный заводчик, клубная система разведения отжила бы свое, ее можно было бы реорганизовать и создать новый, работоспособный центр. Следовало изменить правила допуска в разведение, ввести испытания пригодности и отбора, аналогичные ЦТП и «Керунгу». Такие мероприятия вполне возможно проводить централизованно, наравне с главными выставками. С их помощью можно безоговорочно отсеивать собак, фенотипически непригодных, а это стало бы лучшей агитацией за разведение только абсолютно хороших, «пригодных» и «отборных» овчарок. И централизованный план разведения в итоге можно было бы заменить дающими право выбора рекомендациями по подбору и запретом опасных сочетаний.

Но на Украине реорганизовывать существовавшую систему никто бы не стал, она абсолютно устраивала Степанова с Орловской, а в России если кто и мог, то не решался.

Существовали и другие проблемы, например, касающиеся дрессировки. Обучить немецкую овчарку приемам ОКД и ЗКС было делом нетрудным, кроме разве что дурацкой выдумки — «перехвата». (Имея врожденное качество прочной хватки, «немец», как правило, не разжимая челюстей, терзал схваченный рукав дрессхалата и не обращал внимания на замах фигуранта другой рукой. Это качество, ценное как свидетельство стойкости характера, нещадно штрафовалось на испытаниях по ЗКС и соревнованиях по летнему многоборью.) Чтобы доказать подлинные преимущества НО в работе и четко выявлять недостатки поведения, требовалось изменить нормативы, постепенно ввести вместо ОКД и ЗКС испытания, аналогичные немецким. Но и на это никто не решался ни на Украине, ни в России — изменение нормативов испытаний, таким образом, оставалось никем не оспариваемой прерогативой Всесоюзной Федерации.

А бывало еще и так. Владелец собаки, смелой и послушной, по каким-то личным соображениям отказывался представить ее на испытания. И гордо заявлял: «Я и так собакой доволен, а хотите ее вязать — вяжите без диплома, или пишите — диплом первой степени». Что делать, во многих клубах именно так и поступали. И вместе с тем, также не испытывали, но вязали некоторых овчарок с плохим поведением. В конце концов, запись «ОКД-I, ЗКС-I» стала пустой формальностью и в расчет почти никем не принималась. Это способствовало ослаблению внимания к рабочим качествам, что в дальнейшем обернулось существенными потерями.

Серьезный ущерб развитию поголовья принесло то, что во многих клубах руководители разведения стали улучшать восточноевропейских овчарок «чистыми немцами». Получавшееся гетерозисное потомство первых генераций отличалось мощью сложения и, в массе, хорошими рабочими качествами. Этих собак охотно закупали для службы. Конечно, замкнув их разведение «в себе», нельзя было ожидать сохранения полученных качеств, поскольку крипторхическая наследственность вскоре неминуемо бы себя проявила и поголовье опять скатилось до прежнего уровня ВЕО (что позднее и случилось в ряде клубов). Поэтому «полукровок» из поколения в поколение перекрывали кобелями-»немцами». В результате сгладилась ранее четко обозначенная граница между немецкой и восточноевропейской овчарками, что вводило в заблуждение многих собаководов — ведь ряд «полукровок» по всем фенотипическим параметрам определенно превосходил худшую часть «чистых» немецких овчарок. Быстрое увеличение количества «полукровок» сильно сдерживало рост численности «чистой» НО, а это, в свою очередь, со временем способствовало сужению кровной базы последней и утрате ценных «рабочих» линий.

Увы, с этим связан один из очевидных просчетов Е.Я. Степанова и Е.Н. Орловской. Они не хотели признавать восточноевропейскую овчарку отдельной породой (и, конечно, имели на то полное основание), хотя этот тактический ход напрашивался сам собой. Более того, он не один раз был подсказан как союзниками, так и противниками — его надо было лишь услышать — и также имел не меньшие формальные обоснования. Используя его, т. е., например, раздельно проводя экспертизу на выставках, можно было затормозить процесс получения «полукровок», прямо называя их метисами и, вследствие этого, отказывая им в выставочной оценке и племенном использовании. «Чистые» НО и «чистые» ВЕО получали бы свои оценки в соответствии с собственными стандартами и подлежали бы разведению «в себе», как того, в общем-то, и хотели основатели украинского разведения немецких овчарок. Тогда агония «восточников» не затянулась бы до наших дней. Они бы потихоньку вымерли, оставшись в нашей памяти примером волюнтаризма и зоотехнической безграмотности тех, кто их «вывел».