Неустановленный автор - Лала, или прибрежный огонек Страница 11

Он уже хотел вернуться в пансионат, как услышал урчание долгожданного автобуса. Через несколько секунд он увидел своего, теперь уже несомненного друга. Филин был совершенно в ином настроении, нежели вчера. На плече у него висела спортивная сумка. Он улыбался и, кажется, хотел поделиться какой-то своей радостью. Мальчики поздоровались, и Филин первым делом спросил Кирилла, не видел ли он самого вредного на свете деда.

– Я не хочу с ним встречаться, – говорил Филин. – Вот увидишь, он сам скоро по мне соскучится.

Они решили идти к их любимому дубу. Дерево-дом лесной попрыгуньи был весьма гостеприимным, в особенности, для тех, кто им искренне восхищался.

– Интересно, как там поживает наша кинозвезда? – вспомнил Кирилл о белке.

– Я думаю, она еще и не мечтает стать фотомоделью, – сказал Филин, доставая из сумки «роскошный» фотоаппарат.

– Ух ты! – приятно удивился Кирилл. – Это твой?

– Да, родители вчера подарили. Я уже давно мечтал фотографировать диких животных. Такие фотки всегда популярны. Кстати, потом сходим еще в ущелье. Нечасто выпадает такой случай...

– Вот об этом я хотел с тобой поговорить, – перебил Кирилл. – Ты ведь заметил, что Вика сегодня с нами не гуляет?

– Да, – посмеялся Филин, – не всегда же ей ходить за тобой. Все-таки она девчонка. Но постой, что-то я не понимаю, о чем речь. С Викой все в порядке?

– Вчера вечером я и она снова пошли в ущелье. Правда, дошел туда только я, – серьезно говорил Кирилл, а лицо его друга начинало выражать все большее недоумение. – Так вот. Лисята в ущелье теперь не живут. Я даже не представляю, куда они могли деться. Правда, у меня есть кое-какие соображения, но их сначала надо проверить.

– А с Викой-то что? – все-таки беспокоился Филин.

– Она простудилась, – наконец-то толком объяснил Кирилл. – Мама сейчас ее лечит. Но я еще не говорил ей о лисятах.

– И правильно! А то еще вообразит чего-нибудь на больную голову и прямо с температурой начнет их разыскивать, – пошутил Филин, и Кирилл, до этого чувствовавший перед сестрой вину, рассмеялся. Они подошли к дереву. Пока Филин возился с фотоаппаратом, а потом выбирал лучший вид, его друг делился своими догадками по поводу исчезновения лисят.

– Из-за чего ругался на тебя дед? – сначала спросил он.

– Ничего особенного. Ворчал как всегда, и только!

– Как ты думаешь, Исидор Афанасьевич мог разозлиться из-за того, что мы нарушили какие-то его планы?

– Конечно! Дед любит во всем порядок. Но стой-ка, ты считаешь, что лисята пропали по его вине?

– Нет, Филин! – словно досадуя на несообразительность друга, воскликнул Кирилл. – Все-таки он дедушка тебе или мне? Наверное, ты должен лучше его знать. Скажи, нравится ли Исидору Афанасьевичу охотиться? Может быть, ты слышал когда-нибудь об этом?

Такое резкое обращение Кирилла задело Филина, поскольку оно было похожее скорее на допрос, чем на беседу двух друзей.

– А ты сам его спроси! Ему будет по душе твой тон, – в отместку съязвил Филин, и Кирилл почувствовал себя пристыженным. Для того, чтобы не наговорить друг другу всяких глупостей, мальчики умолкли и занялись съемкой.

Филин, действительно, мало знал о своем дедушке. И это было неудивительно: Исидор Афанасьевич не особо трепетал от родственных чувств. Старику было достаточно иногда вспоминать, что, в случае чего, он на этом свете не одинок. Отец Филина был единственным его сыном, а сам Филин был единственным внуком. Это позволяло Исидору Афанасьевичу думать, что ему ни к чему чересчур обременять себя дедовскими обязательствами. Поэтому по большей части он жил для себя и только себе ни в чем не отказывал. И Филин никогда не слышал, чтобы дед говорил о какой-либо страсти к охоте. Хотя от такого непонятного дедушки вполне можно ожидать чего угодно. Но при всем при этом Филину всегда казалось, что Исидор Афанасьевич влюблен в природу и вряд ли может убить животное из-за простой прихоти.

– Нам надо сегодня же проследить за ним, – сказал Филин, когда закончил фотографировать. Он тем самым первым прервал их сосредоточенное молчание.

– Значит, ты все-таки не до конца веришь, что твой дед охотник, – заключил Кирилл.

– Доверяй, но проверяй! – ответил Филин. После того, как шпионское решение было принято, они вернулись в окрестности пансионата.

Тем временем Вика, лежа в постели, температурила, ела шоколад и фрукты и, когда ее от такой неподвижности вдруг настигало отчаяние, она брала в руки купленную на алуштинском вокзале книгу о Черном море. Но больше всего ей помогали мысли о том, какую замечательную историю ей вчера пришлось пережить. Эти, еще яркие, еще не совсем прочувствованные впечатления незаметно, но быстро избавляли Вику от болезненной томности. Впрочем, порой вдруг становилось грустно, ведь, если б она тогда была в чувствах, то, наверняка, лисица проводила бы ее к своим деткам. А сейчас оставалось лишь ждать новостей от брата.

Кирилл и Филин условились о том, что навестят Вику, как только будет что-то ясно о судьбе лисят. Мальчики несколько минут бродили по аллее, и вскоре Исидор Афанасьевич был замечен у дверей столовой, откуда он выходил, предварительно неплохо подкрепившись. Старик с довольно-таки блаженным выражением лица намеревался куда-то идти. И от того, что он за обедом полакомился жирными котлетами по-киевски, его походка казалась еще медлительней и тяжелей. Благодаря тому, что старик не очень-то торопился, мальчикам было легко за ним следить. Но Исидор Афанасьевич, идя по безлюдной, заросшей тропинке, иногда, нет-нет да оборачивался, будто опасаясь чего-то. Был момент, когда он больше минуты простоял на одном и том же месте, опасливо вслушиваясь в подозрительные звуки. И все потому, что под ногой Филина случайно хрустнула сухая ветка.

Старик наивно ждал чего угодно, но только не того, что за ним следят. Через несколько метров Филин снова, но уже нарочно повторил хруст веток. Тогда Исидор Афанасьевич внезапно остановился, с какой-то яростью оглянулся вокруг и вдруг, нисколько не стесняясь, закричал: «Что ты прячешься, старый рыжий плут! Если хочешь напасть, то нападай! Нет, так я все равно тебя пристрелю как последнюю дворнягу!» Постояв в такой боевой готовности еще несколько мгновений, Исидор Афанасьевич продолжил свой путь, но уже более быстрой походкой. Мальчики тем временем зажимали ладонями рты и таращили друг на друга глаза, лишь бы удержать еле сдерживаемый смех.

Наконец-то, старик пришел туда, куда так стремительно и уверенно направлялся. Это была старая, но еще крепенькая хижинка, вдобавок как бы скрытая за деревьями. Увидев ее, Кирилл вспомнил роман о Робинзоне Крузо.

– Интересно, что за отшельник живет здесь? – шепнул он Филину, когда они спрятались за пушистым и густым кустарником, да так, чтобы был слышен разговор. Исидор Афанасьевич приблизился к хижине и громко поинтересовался, есть ли кто дома.

– Есть, есть, – прокряхтел в ответ мужчина, вышедший ему навстречу. – Здорово, Исидор!

– Здравствуй, Петр! Гляжу, ты тут совсем одичал.

– А что? Ужель лучше франтом кичиться?

Петр на вид был сверстником Исидора Афанасьевича. Однако он, действительно, выглядел «одичалым». Его седые, длинные до плеч волосы, пушистая борода, босые ноги напоминали образ почтенного индийского йога, который поселился в горной хижине, чтобы отречься от всего мирского и суетного.

– Что ж, я, по-твоему, франт? – лукавил наш старик.

– А то! – посмеялся Петр. – Зачем пожаловал? Ты же знаешь, я не люблю, когда меня без надобности тревожат.

– Дай мне свое ружье, – сразу же перешел Исидор Афанасьевич к делу.

– На кой черт оно тебе? – энергично спросил отшельник.

– Хочу тут одного зверя убить, – серьезно говорил Исидор Афанасьевич. – Надоел уже, всюду меня преследует. Стоит мне удалиться от людей, как он тут как тут и ходит за мной по пятам.

– А ты хотя бы раз видел этого зверя? – пошутил Петр.

– Зря не смейся, друг мой, – обиженно ответил старик. – Видел, видел... Чуть ли не с глазу на глаз! Только не знаю, лисица это или лис... Ну, друг, выручай! Дай ружье на пару дней!

Между тем, Филин, не веря собственным ушам, за какую-то минуту смог о многом подумать. Решив раз и навсегда пресечь, или хотя бы вмешаться в дедовские бредни, он выбежал старикам навстречу. Кирилл по инерции побежал следом, чтобы, как положено, и в беде, и в удаче не отставать от друга.

– Не давайте ему ружья! – крикнул Филин отшельнику. – Он сумасшедший!

Петр, поскольку не любил всяких неожиданностей, недовольно посмотрел на ошеломленного Исидора Афанасьевича, который, впрочем, уже через мгновение скрежетал от злости зубами.

– Я-то думал, что ты добрый! – с укором обратился Филин к дедушке. – А ты только из-за того, что боишься, готов убить!

– Что за чушь?! – взбесился старик.

– Не притворяйтесь, Исидор Афанасьевич, – вмешался Кирилл. – Вы уже давно охотитесь за бедной лисицей, и поэтому нам не разрешаете с ней встречаться. Вы думаете, что она дикая хищница?