Пёс из породы хранителей и праздник противоядия будням - Ольга Станиславовна Назарова Страница 22

– Так и сказала? – удивилась Матильда.

– Практически, – кивнул Лёха. – Матюш, ну, невозможно так! Это слушать – тошниловка реальная! А у нас некоторые прям чуть не конспектировали! Я вот с Лилькой на геометрии сижу, обычно нормально общались, а теперь шипит как гидра какая-то: «Не лезь в тетрадь»!

– Может, заботится, чтоб ты морально и физически не пострадал? – с сомнением уточнила Матильда.

– Неее, эта самая наша сюсюсю… – Лёха опять изобразил манерную даму, – Сказала, что теперь ставить двойки будут и за списывание, и за позволение списать. Короче, возводим баррикады и отбиваемся друг от друга учебниками! И непремееееннооо, непремееееенноооо, сообщаем о всех-всех фактах нарьюшений, которые допустииилиии ваши соучениииикии. Это дляя иииих же блаааагаааа.

– Нда… Не делай так больше, а то ещё сведёт физиономию, так и останешься. Я не переживу, такое постоянно видеть! – скомандовала Матильда, а когда Лёха отправился в свою комнату переодеться, переглянулась с Алёной и Мариной. – Что за гадство, а? Нет, я понимаю, что учить, конечно же, надо! Кто спорит? Но если у тебя рядом человек горит, пропадает ни за грош, ему не помочь, а наябедничать, что он к тебе в тетрадочку глазиком посматривает, или в шпору заглядывает, это вот как?

– Это американская модель образования, – грустно сказала Алёна. – У них это очень принято. Надо донести о шпаргалке, не дать списать – ведь тогда человек незаслуженно получит оценку, повышающую его рейтинг, подберётся к тебе, может столкнуть с твоего места. А это уже конкурент! Конкурента надо что?

– Утопить! – подсказала Марина.

– Именно что! Я, когда в институте училась, ездила в языковой летний лагерь как воспитатель, и к нам американцы приезжали. Так просто была в шоке. Подходит такая милая-милая американская девочка. Штат Оклахома, если не ошибаюсь. Губки бантиком, вся такая невинная. И говорит, что по её наблюдениям, дети за третьим столом слева и за пятым в последнем ряду списывали у соседей. И так на меня ожидающе, с улыбкой. Вроде как ждёт, чтобы я похвалила на донос.

– А ты?

– Я её попросила сеть на место, и не мешать мне работать. Сказала, что у нас свободная страна, и посмотреть в работу соседа на дополнительном летнем занятии не запрещено. Это не контрольная работа и не тест. Тогда уже она была в шоке. Пошла жаловаться на меня.

– Да ладно! – удивилась Марина. – А чего ты мне не рассказывала? Неприятности были?

– Нет, что ты! Ничего такого не было. Начальник смены у нас был Иван Михалыч, шикарный мужик с отличным чувством юмора. Он взял, и в первом же походе перетасовал отряды. И попала наша ябеда-корябеда в компанию наших самых шкодных мальчишек. Только Михалыч их предупредил, что девочка из диких мест приехала, человеческих отношений не понимает. Дикарка, значит. Попросил пареньков в грязь лицом не ударить, а показать, как у нас из трудностей по-русски выбираются. Короче, когда её вытащили из оврага первый раз, она удивилась, даже слегка испугалась. Чего, мол, пристали? Потом насмотрелась как эти «хулиганы» друг другу помогают, и удивляться как-то уже перестала. А уж к концу похода и вовсе притихла. Смотрю, один курить за кустами собрался, так она его отчитала, мол, вред для здоровья, но сама доносить никуда не пошла! Никому не рассказала. Мы в восторге были, а Михалыч и говорит, что если в человеке чего-то приличное есть, то в стрессовой ситуации и в нормальном окружении оно всплывёт, а если ничего хорошего нет, тогда и обращать внимание на такое, что там безо всего приличного плавает, не стоит. Ну, помёт, он и есть помёт! Гуано, простите…

– Дааа, это ж сколько надо будет стрессовых ситуаций при таком «амерском воспитании» деткам устраивать? И где взять столько нормального окружения?

– Главное, что не все наши взрослые в семьях это знают. Не все дети рассказывают, что в школе происходит, а кто-то и вовсе считает, что это правильно, что так и надо, – вздохнула Алёна. – Нет, понятно, что знания, которые честно получены – нужны. Кто бы спорил. Но учить учиться и настолько не учить общаться, видеть человека, который рядом, которому надо помочь… Да, может, и переживут они без точного знания даты поджога Нероном Рима, а вот с таким отношением друг к другу жить просто страшно! И это ещё и развивать? Гадость какая! Я эту самую сюсюкалку Елену Дмитриевну на дух не переношу! Прямо радовалась, когда в декрет ушла, и видеть её каждый день перестала. Она у нас не просто педагог, а со вторым образованием. Психолог типа.

Дамы переглянулись. – У вас там сколько психологов-то? А?

– Да прилично уже, это модно и поощряется. Только кто-то честно говорит, что это фифект фикции. Так, корочка для прибавки зарплаты. А кто-то себя прямо таким спецом считает, что жуть берёт! А потом, понимаете, это же очень удобно, когда не надо самой следить за классом, самой работать так, чтобы тебя слушать было интересно, чтобы хотелось знать. Проще «возложить на детей функцию контроля за поведением своих соучеников»! – Алёна скорчила весьма непочтительную физиономию. – Возложила на детей такую фигню и сиди себе, присматривай, как они друг друга сдают, да подножки друг другу ставят! Причём, кто понимает, что в эти игры играть нельзя, сразу попадает в «плохишей и иже с ними». Как же так! Не идут в ногу с коллективом, отбиваются, так сказать от потенциала класса!

– Сейчас стошнит! – мрачно вздохнула Марина Сергеевна. – У нас худшим преступлением было украсть или наябедничать на своих. Всё, ниже падать было некуда! Нет, понятное дело, если кто-то начинал издеваться, гнобить слабого, то это правило не действовало, но такого ребята и сами останавливали. А вот если подличать, сдавать своих… Ой, за такое и побить могли!

– Могли! – кивнула Матильда. – А могли просто перестать общаться. От брезгливости.

– Да и у меня в классе это было. Именно что брезгливость к доносчику. Какое тебе дело, что кто-то списывает, или шпору прячет? Какое дело до того, что кто-то прогулял? Ты – школьник, вот и не гнобь своих, тебе же с этими людьми учиться и учиться, подлость и предательство не забываются. А учитель и без тебя разберётся, на то он и учитель. Знаете, как иной раз трудно сделать вид, что не видишь, как кто-то шпорой шуршит? Или уже у соседа