Венди Холден - Угги. Моя жизнь Страница 5

С заднего двора донеслись истошные крики хозяйки козла. Она подбежала, готовая испепелить меня одним взглядом, с криком схватила за хвост и начала дергать, приказывая оставить козла в покое. Но я и не думал отступать. Их-хаа!

Меня отправили прямиком к Омару. Но, даже оказавшись в немилости, я не пытался демонстрировать угрызения совести и сделал важное открытие: комфортабельный дом Омара был местом, где властвуют собаки.

Кроме Пита-экстремала и Энди (он мне сразу понравился) вместе со мной жили и другие: коричневый пес Брандо – нечистопородный джек-рассел-терьер, также спасенный от приюта, и собака Чата – мопс. Еще у Омара жили голуби, две кошки и желтоголовый амазонский попугай Манго – настоящее исчадье ада.

Вскоре к нам присоединился Гордо – щенок пса Никко, самого талантливого и титулованного из всех воспитанников Омара, да и вообще всех американских бульдогов. Омар назвал щенка Гордо, потому что в переводе с испанского «gordo» значит «выигрыш». Гордо снялся в нескольких рекламных роликах и низкобюджетных кинолентах, а на съемках фильма «Пиво моим лошадям» вывихнул колено и попал на операцию. Я всегда мечтал о том, чтобы у меня был брат. Гордо стал им, и наша искренняя дружба длилась всю жизнь.

Моими сожителями были преимущественно особи мужского пола (кстати, тогда Омар тоже был холостяком). Так что в нашем «Зверином доме» командовали парадом мужчины. Они прекрасно справлялись, в чем я убедился очень скоро. Переступив порог этого дома, я первым делом принялся исследовать каждый его уголок, как ищейка. Затем выбрал наиболее комфортное место – посередине дивана, как раз напротив телевизора – и оставил в его углу свою визитную карточку.

Папа Омар был довольно строг и требовал подчиняться правилам. К примеру, запрещалось испражняться где попало, грызть предметы, лаять, драться и воровать. Новый хозяин четко обозначал границы дозволенного и поощрял их соблюдение. В наказание за провинности меня могли дернуть за ошейник или легонько ущипнуть за шею. Когда я вел себя особенно плохо, хозяин мог стиснуть рукой мою пасть и впиться в меня взглядом. Пристально глядя в глаза, строгим тоном он напоминал о своем лидерстве.

Конечно, он убедил меня не сразу, сначала я слегка испытывал его. Думаю, совсем не обязательно говорить о том, что первое время я был сбит с толку количеством новых правил. Омар же мог месяцами хранить улики, чтобы доказать мне потом мою вину.

Улика № 1: пятно на ковре в гостиной.

Улика № 2: отметины от зубов на ножках вращающегося стула.

Улика № 3: шрам на носу Гордо (я посчитал, что он необходим ему, чтобы увеличить шансы трудоустройства в сценах драки).

Наконец, улика № 4: вмятина на прутьях клетки Манго.

Самое тяжкое мое преступление – страсть копаться в мусоре. Я любил опрокидывать мусорное ведро и растаскивать по всей кухне мусор и объедки. Впервые я сделал это еще в доме первого хозяина, и мне так и не удалось полностью избавиться от этой дурной привычки.

«Мне кажется, это доказывает как минимум то, что ты помешан на еде, – сказал Омар, когда уже в пятый раз обнаружил меня возле опрокинутого мусорного ведра жующим коробку из-под пиццы. – Но у нас так не принято».

Он взял меня за шкирку и отнес в место наказания – небольшую конуру с запирающейся дверцей. Конура на улице, внутри только миска с водой. Изоляция от общества не понравилась, и я пронзительно заскулил, выражая свое щенячье возмущение. Омар был беспощаден, и не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Со временем я стал оказываться в клетке все реже, к удовлетворению соседей, чья жизнь в периоды моего заключения сильно омрачалась.

И все же Омару стоило купить специальное мусорное ведро с защитой от Угги на случаи, когда я срывался и предавался любимой забаве.

Собаки – это чудо на лапах.

Как только я освоил фундаментальные правила жизни в семье Мюллеров, где каждый был по-своему талантлив, пел или танцевал, Папа официально зачислил меня в школу актерского мастерства под своим руководством, рассчитывая, что ему удастся направить мой неуемный энтузиазм в русло комической драмы. Не то чтобы он был излишне амбициозен – он следовал традициям таких выдающихся мастеров всех времен и народов, как Константин Станиславский (создатель знаменитой актерской системы), Ли Страсберг, Санфорд Мейснер и Стелла Адлер. Их ученики – Брандо, Гарленд и Де Ниро – приобрели мировую известность. Мисс Адлер была бы особенно восхищена работой Омара, так как он полностью следовал ее завету: «Не будь скучным». Я уверен, со мной Омару это удалось. Сначала – обязательные команды повинования, на освоение которых обычно уходит около года. Курс включал обучение условным сигналам и жестам, весь материал многократно повторялся. Первые уроки строились по принципу «от противного». К примеру, Омар тряс передо мной кусочком сосиски или сушеной печени, что одновременно побуждало к действию и заставляло контролировать инстинкты. Эту форму поощрения было нетрудно освоить: желание съесть что-то вкусное побуждало правильно понимать подсказки Омара. После знакомства с мусорным ведром моим любимым лакомством стала пицца, но Папа настоял на более здоровой пище, поощрял меня мини-хотдогами с ароматом свинины, курицы или овощей.

Общаясь со мной, Омар сочетал английский и испанский языки, пощелкивание и имитацию звуков, издаваемых животными. Для привлечения внимания он использовал пищащие игрушки (моим любимцем был Вонючка Скунс, мне нравилось с ним возиться, потом он бесследно пропал). Я никогда не встречал человека, равного по выдержке Омару – он почти не бранил за ошибки. Я наслаждался каждой минутой, проведенной с ним наедине, особенно если в конце ожидало лакомство.

В доброжелательной обстановке между мной и Омаром быстро сложились такие доверительные отношения, какие только можно представить. Казалось, в них было нечто мистическое. Просматривая любимый астрологический канал (Омар включал его, чтобы расслабиться), я узнал, что дружба двух Водолеев превращается для обоих в увлекательное приключение, которое длится, пока они в восторге друг от друга. Это про нас.

Омар восхищался, как быстро я все схватывал. Я не сводил с него больших карих глаз, мои торчащие уши всегда были готовы принять команды. Всего за несколько дней я изучил простейшие команды: «Сидеть! Пошли! Ко мне! Стоять!». Через несколько недель освоил бег с прыжками и новые команды: «Кувырок! Сидеть-Стоять! Лежать-Стоять! Гуляй! Кругом! Поклон!».

Я научился поднимать и приносить предметы, выхватывать из кармана мяч, не причиняя при этом вреда. А научившись пользоваться голосом в нужных целях, я с удовольствием подавал его всякий раз, когда Омар приказывал это жестом или командой «Голос!».

Я мог яростно скрести в дверь и по нескольку минут сидеть на задних лапах, медленно прогуливался по команде «Замедлить шаг!» и полз на брюхе. Я взмывал ввысь, чтоб ударить противника в живот, но прыгал и через обруч, включая тот, что Омар изображал руками. Схватив в зубы предмет, я не отпускал его без команды, даже если меня поднимали в воздух, трясли и крутили (это было очень весело!).

Когда я слышал «Выстрел!», то опрокидывался на землю и лежал как мертвый, пока не командовали подняться на лапы. «Сопровождать!» означало, что я должен идти вслед за Омаром или кем-то еще. Я должен был оставаться рядом с человеком, когда слышал команду «Рядом!» – даже при отвлекающих факторах, как автомобиль, дым, необычные запахи или внезапные громкие звуки.

Мы оба видели, что мне все давалось легко. Я наслаждался тренировками и впадал в уныние, когда они заканчивались. Я впитывал материал словно губка, что повлияло даже на мой словарный запас, я понимал некоторые слова на испанском: amigo (приятель), padre (отец) и bueno (хорошо, хватит). Я и не предполагал, в какого полиглота еще превращусь.

Для всех так называемых собак-актеров я – живое свидетельство, что работу может заменить только еще более самоотверженная работа. Можно быть сколь угодно энергичным, интеллектуальным, обладать прекрасной интуицией, но, пока не научишься быстро реагировать на команды, эти качества – лишь скромный довесок к гонорару.

Впоследствии Омар так объяснил секрет моего успеха: «Угги не просто исключительно фотогеничный пес – он обладает удивительной жизненной силой. У него прекрасное чувство юмора, он может заставить смеяться каждого и любит держать ситуацию под своим контролем. Угги пользовался ошеломляющим успехом везде, куда бы я ни брал его с собой».

Папа говорил, что главное, чем одарила меня природа, – бесстрашие. Это справедливо лишь отчасти, поскольку у меня все же был один страх – потерять его. И я готов открыть правду: отсутствие страха было не чем иным, как верой в человека. Когда я уловил смысл всех сигналов и команд Омара, то решил следовать им неукоснительно. Я верил, что Омар никогда не причинит мне вреда и не позволит сделать это никому другому, будь то ребенок, незнакомец, директор кинофильма и кто угодно еще.