Дженни Смедли - Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются Страница 7

Мэгги отворила дверцу. Собачка болезненно сморщилась, когда от несильного движения нежная кожа на ее груди натянулась.

– Ох, бедная малютка, – тихо сказала Мэгги, чье сочувствие раненому щенку взяло верх над знанием того, что она должна быть сильной и своим поведением давать животному поддержку и уверенность. Она по опыту знала, что от эмоциональной реакции энергия человека теряет столь необходимую больному животному мощь. А этой бедняжке, как понимала ситуацию Мэгги, более чем кому-либо на свете требовалось присутствие сильной заботливой руки, которая может подарить ей чувство защищенности. Сочувствие к собаке не поможет ей выздороветь. Неудивительно, что собачка отреагировала на напряжение Мэгги тем, что слегка подалась назад, но отползать ей было особо некуда, так что она просто забилась в дальний угол клетки и стала дрожать всем телом. Мэгги достала из кармана заранее заготовленные салфетки, на которые была нанесена успокоительная мазь. Двигаясь очень медленно, она просунула руку в клетку и легко прикоснулась к воспаленной коже подсушенных нарывов на грудке щенка.

– Хотела бы я встретиться с теми, кто так поступил с тобой, – пробормотала Мэгги певучим голосом, не желая, чтобы собачка почувствовала исходящее от нее напряжение. – Я бы им шеи переломала, честное слово.

Собачка решила, что ей следует попытаться сбежать, и она стала в тревоге забираться в клетку еще глубже, по мере того как к ней прикасались салфеткой. Но успокоительное лекарство делало свое дело, и в какой-то миг несчастная ощутила райское блаженство: мазь приятно охладила еще слабо саднящую кожу, и она застонала от удовольствия. Этот звук удивил ее самое, поскольку она никогда не слышала от себя ничего подобного. В своем удивлении она выглядела настолько комично, что женщина рассмеялась. Это поразило собачку еще больше. Она никогда не слышала подобного смеха. Единственным смехом, который ей доводилось слышать, было пьяное кудахтанье той, другой женщины и мужчины, с которыми она жила, и оно никогда не предвещало ничего хорошего. Но смех этой женщины в белом звучал иначе. Он заставлял язык собачки свешиваться вниз, а уголки рта – приподниматься…

Прошло три недели, и собачка, которой теперь было уже 13 недель от роду, была готова к тому, чтобы обрести новый дом. Нарывы на ее теле прошли, но напоминающие о них шрамы останутся навсегда. Там, где на тело пролился кипяток, уже не суждено было вырасти новой шерстке. С мягкими розоватыми островками голой кожи на грудке и правой передней лапе собачке предстояло пройти через всю ее жизнь. Мэгги вздыхала. Это было несправедливо. Она знала, что вскоре у нее появятся проблемы с тем, как пристроить щенка в «правильный» дом. Она назвала собачку Хлоей, надеясь, что это благозвучное женственное имя будет привлекать к ней людей, сделает ее облик более гармоничным и, возможно, отвлечет внимание от шрамов. Однако, похоже, это не сработало. Люди так боялись того, что о них могут подумать другие! Они говорили, что им будет стыдно гулять с этой собачкой по улице, ведь другие прохожие могут решить, что они-то и изувечили несчастное животное.

Наконец в один из сентябрьских дней молодая пара согласилась взять щенка. Они были очень милыми людьми, но у Мэгги возникли какие-то дурные предчувствия. Собаке требовалось особенно нежное, любящее отношение, а по этим людям не было похоже, что у них большой опыт такого рода. Они недавно поженились, так что Хлое предстояло стать их первой общей собакой. Но молодые люди казались добрыми и милыми, более того, могло случиться и так, что собачкой больше никто не заинтересуется… Так что выбора никакого не было. Как бы то ни было, на глазах Мэгги выступили слезы, когда супруги взяли Хлою и понесли ее к машине. Собачка не хотела идти с ними и пряталась за ноги Мэгги. Когда ее сажали в машину, она скулила, и глаза ее с мольбой смотрели на Мэгги, словно говоря: «Ты – единственный друг в моей жизни. Это не те люди!..»

На следующий день опасения Мэгги оправдались: прямо к открытию заведения пара привезла Хлою обратно.

– Извините, – сказал муж, протягивая щенка. – Но эта собака абсолютно сумасшедшая. Она пробегала и провыла всю ночь, а наутро мы увидели, что она разодрала шторы в гостиной. Вам придется забрать ее назад. Нам с ней не справиться.

Мэгги заключила собачку в свои объятия. Безусловно, она была рада вновь видеть питомицу, но вместе с тем ей хотелось, чтобы та жила нормальной жизнью, а не тосковала в приюте.

– Ох, милая, – прошептала она на ухо щенку. – Что же нам с тобой делать?

Собачка испытала облегчение, вернувшись домой. Особенно она была рада видеть Мэгги. Та пара поначалу была мила с ней, но она была слишком напугана, чтобы подпустить кого-нибудь из них ближе, и провела весь день, прячась за диваном. Они пытались выманить ее разными вкусно пахнущими угощениями, но донельзя перепуганная, она почти совсем не ощущала голода. Лишь тогда, когда настала ночь и молодые супруги отправились спать, она жадно набросилась на еду и съела все разом. Скоро ночь полностью вступила в свои права и тени стали больше. Эта ночь принесла Хлое невероятную грусть одиночества. Она плакала и плакала… Но люди не обращали на нее ни малейшего внимания.

Собачке казалось, что в каждом темном углу может скрываться тот, внушающий предсмертный трепет, сердитый мужчина, который только и выжидает момента, чтобы снова ошпарить ее кипятком!.. В какой-то момент естественные потребности заявили о себе (что не удивительно после обильной еды и пережитых треволнений). Она изо всех сил пыталась выбраться наружу, но не могла найти выход. Хлоя даже сорвала шторы в своих попытках выпрыгнуть в открытую форточку, но удрать так и не смогла. Она не хотела справлять нужду в помещении, однако другого выбора не осталось. Вконец измучившись, она свернулась клубком на разодранных шторах на подоконнике и принялась ждать рассвета. Само собой, когда наутро супруги увидели эту картину, они были вне себя. Мужчина схватил собачку, прежде чем она успела спрятаться, и затолкал ее обратно в машину. Поездка в питомник прошла в гнетущем молчании. Собачка была рада вернуться в клетку, где чувствовала себя в безопасности. Она более не хотела покидать этот дом.

Чувства Мэгги были противоречивыми: она была разочарована тем, что Хлое не удалось обрести дом, и в то же время счастлива, что снова могла обнять ее. На тот момент она была единственным щенком в питомнике, так что естественным образом требовала к себе наибольшего внимания. В тот же день раздался телефонный звонок, и женский голос спросил, нет ли в питомнике щенков, которым нужен дом. Мэгги буквально начала отговаривать женщину от этого решения, рассказывая о шрамах на теле щенка и о том, что большинство людей отказывались взять Хлою, объясняя, что ее трудно держать дома и что однажды ее даже вернули, назвав «сумасшедшей», но ничто, казалось, не дает желанного эффекта. Женщина сказала: «Я хочу этого щенка».

По тону голоса Мэгги собачка догадалась, что речь идет о ней. Кто-то собирался прийти, чтобы забрать ее. Весь резон был испугаться, однако вместо этого собачка ощутила, как ее окутывает некое теплое сияние. Ей следовало бы с тревогой думать о том, кто же придет забрать ее из «дома», но ничего такого не происходило. Она совсем не понимала собственных ощущений, но, как это свойственно собакам, в итоге просто приняла их. Ее интуиция была в полном порядке. Именно для этой жизни она была предназначена. Ее охватило приятное предчувствие. Это вот-вот должно было случиться. То, чему было суждено произойти, вот-вот должно было стать реальностью.

Несколько часов спустя Мэгги вынула Хлою из клетки и перенесла в фургон. Ее сердце сжималось. Рано или поздно ей все равно предстояло бы отдать щенка в чужие руки, но что если и эти люди снова окажутся неподходящими кандидатурами? Мэгги пересадила Хлою в клетку в задней части фургона и отправилась в путь. Единственное, что поднимало ей настроение, – Хлоя казалась необычно спокойной. Звонившая женщина, как выяснилось, плохо знала эти места, тем более что питомник было не так-то легко найти, так что Мэгги условилась встретиться с ней у развилки дороги по пути к одному промышленному предприятию. Оно, кстати, располагалось по пути к дому Мэгги, так что никакого длинного крюка ей делать не пришлось, и все же, к немалому удивлению, Мэгги чувствовала себя почти что шпионкой, ожидая ту женщину на месте встречи. Хлоя вела себя очень тихо. Она сидела в клетке у задней стенки фургона, не ерзая и не скуля, что казалось несколько странным. У собачки не было ощущения тревоги, нет, она просто чувствовала «правильность» происходящего. Она знала, просто откуда-то знала, что тот, кто должен был вскоре ее забрать, был тем, кому было суждено забрать ее. Нос и лапы собачки чуть покалывало от того уверенного знания, что все идет так, как надо, и что с ней все будет в порядке. Она ждала.