Венди Хиллинг - Моя жизнь в его лапах. Удивительная история Теда – самой заботливой собаки в мире Страница 8

Однажды Питер предложил нам съездить в Лавенхэм. Накануне мы катались верхом с Мэвис, и я ей все рассказала о предстоящей поездке.

– Он собирается сделать тебе предложение, так и знай!

– Не говори глупостей?

– А тогда зачем он зовет тебя в Лавенхэм?

– Потому что хочет поехать в Лавенхэм! И все!

Конечно, я не поверила предсказанию Мэвис. Но когда мы приехали, Питер повел меня той же дорогой, что и в первый раз, когда мы были здесь вместе с нашей группой. Он остановился у пруда, где мы любовались утятами, и действительно предложил мне стать его женой. От неожиданности я начала хохотать, Мэвис оказалась права.

– Что смешного? – удивился он.

Я перестала смеяться.

– Прости, – сказала я. – Мне хотелось бы выйти за тебя замуж, но я решила никогда, никогда больше этого не делать.

– Я знаю, – кивнул он. – Но я знаю и то, что мы будем счастливы вместе.

Я смотрела на него и думала: «Ты – самый лучший мужчина в мире!» Я понимала, что люблю его.

Позже Питер признался мне, что в первый же день нашего знакомства в ресторане понял, что я – именно та женщина, на какой он всегда хотел жениться.

Мы решили выждать несколько дней, прежде чем сказать детям. Нужен был подходящий момент. Но когда Питер приехал к нам в следующий раз и мы вместе с Рианнон молились перед сном, она открыла глаза и спросила его:

– А ты станешь моим настоящим папой?

Мы с Питером переглянулись и улыбнулись.

Следующий день был шумным и веселым. Меня выгнали из кухни и столовой, и Питер по секрету сообщил детям, что мы решили пожениться. А когда мы с Питером вернулись вечером с прогулки, ребятишки сказали, что испекли для нас торт в честь помолвки.

Дети были в восторге, но главную проблему представляла Хайди, моя собака. У Питера никогда не было собак. Перед его первым приездом я очень боялась, что Хайди ему не понравится, или он ей не приглянется. Но Хайди тут же влюбилась в Питера, и теперь уже не я, а он был ее лучшим другом. Хайди его обожала и всегда встречала с радостью.

– Хайди, как тебе не стыдно! – твердила я. – Ты же моя собака!

– Прости, но теперь я люблю Питера, – отвечала мне Хайди, облизывая лицо Питера.

– Ах ты, маленькая предательница!

Мы поженились в том же 1991 году и сегодня счастливы так же, как и в день нашего первого знакомства. Питер – добрый, мягкий человек, мне с ним всегда весело, а он поддерживает меня в трудные моменты и вселяет в меня уверенность в своих силах. Он неустанно старается сделать нашу жизнь лучше. Сильный, словно ветер под моими крыльями, он всегда помогает, не унижая своей помощью. Он слишком хорошо меня знает, чтобы говорить, что я не смогу сделать того, к чему стремлюсь всей душой.

Со временем мое состояние стало медленно ухудшаться. После операции 1970 года мне пришлось быть очень осторожной с пищей. Мне можно было только мягкую еду, но я все равно пыталась есть то, что мне запрещали. В 1993 году я подавилась кусочком сыра. Горло мое вновь пострадало, и врачи сказали, что я не должна есть в одиночестве – в любой момент я могу подавиться, и у меня может развиться пневмония. Питеру пришлось бросить работу, чтобы ухаживать за мной.

Примерно в то же время я обнаружила у себя аллергию на масличный рапс – язвы во рту и горле появлялись от одного только запаха. Из-за этого нам несколько раз пришлось переезжать. Стоило нам где-то поселиться, как кто-то начинал возделывать эту культуру, и нам снова приходилось сниматься с места. Я пыталась носить маску, но это не помогало. Горло постоянно болело, и теперь я могла есть только очень мягкую пищу.

Врачи посоветовали нам держаться подальше от рапсовых полей. Может быть, стоит поселиться на побережье? И в 1998 году мы переехали в Саффолк, в городок Олдебург. Мы взяли с собой Хайди, а моего коня Макса пришлось оставить Рианнон. Она уже выросла и ездила на нем чаще, чем я. Но потом Рианнон нашла новую работу и не могла каждый день присматривать за лошадью. Мы решили временно сдать его в аренду. У Макса был артрит задней ноги, и он не мог подниматься по склонам. Поэтому мы объяснили новым хозяевам, что он может скакать только по ровной поверхности.

Вскоре после нашего переезда эти люди позвонили мне и сказали, что с Максом случилось несчастье. Его оставили на поле, окруженном канавой, он забрался в нее и застрял. Когда его достали пожарные, он весь дрожал и не мог стоять. Ветеринару пришлось его пристрелить. Я была в ужасе.

А через две недели от рака умерла Хайди. Мы с Питером были буквально раздавлены. Следующие полгода дались нам нелегко. От всех этих переживаний я плохо себя чувствовала, не выходила на улицу и почти ни с кем не разговаривала. Все больше уходя в себя и окончательно потеряв уверенность, я страшно нервничала и, в конце концов, у меня произошел нервный срыв. Я поняла, какую огромную роль в моей жизни играют животные.

И вот тогда в нашем доме раздался звонок, которому было суждено изменить мою жизнь.

– Вы не могли бы приютить двух четырехлетних золотистых ретриверов?

Глава 5

Монти и Пенни

Однажды нам позвонил наш друг, живший по соседству.

– Я нашел двух бездомных ретриверов, которым нужен дом. Но их необходимо забрать прямо сейчас.

Он знал, как мы страдаем после смерти Хайди и как любим золотистых ретриверов. После Хайди мы не могли представить себе, что у нас появится другая собака, и решили никого не заводить. Но со временем нам стало ясно, что без собаки не обойтись.

В новом городе у нас не было знакомых. Я просто не умела общаться с людьми без собаки.

Мы как раз начали подумывать над тем, что нужно завести нового питомца. И друг позвонил как раз вовремя.

– Я могу взять одного, но не двух, – ответила я. – С двумя собаками нам не справиться. По крайней мере, сейчас.

– Ты не понимаешь, Венди, – ответил наш друг. – Они должны жить вместе. Их нельзя разделять. Ты все поймешь, как только их увидишь.

– Ну хорошо, – уступила я. – Мы поедем и посмотрим. Но я не обещаю, что мы их возьмем.

Я положила трубку и стала гадать, что скажет Питер, узнав, что я собираюсь завести сразу двух собак. Кроме того, наш друг сказал, что собаки совершенно не дрессированные.

– Поедем посмотрим, – предложил Питер. – Они же могут оказаться гораздо спокойнее, чем ты думаешь!

Нам достаточно было просто взглянуть на них. Мы поставили машину на парковке за рестораном и увидели небольшой загон, где сидели две собаки: небольшая серовато-коричневая сука и более темный кобель. Шерсть у них была грязной и совершенно не блестела. На лапе кобеля я увидела кровоточащую рану. Пол загона был страшно загажен, над ним вились мухи. Обе собаки были толстыми, словно большие пудинги на ножках.

– Начнем с того, что это не золотистые ретриверы, – с сомнением сказала я.

Я прекрасно помнила великолепных собак тети Гвен и их блестящую, золотистую шерсть. Собаки из загона не имели с ними ничего общего.

– А кто же они? – удивился Питер.

– Не знаю, – пожала плечами я. – У них такая грязная шерсть, что породу определить невозможно.

Мы вывели собак на прогулку, чтобы понять, сможем ли мы с ними справиться. Собаки были так счастливы выбраться из загона, что встретили нас как давно потерянных друзей. Как только мы вывели их из вольера, они тут же потащили нас вперед по дороге. Стало ясно, что этих собак ничему не учили – что бы мы ни говорили, они не обращали на наши команды никакого внимания. В вольере был высохший кожаный поводок, но собаки явно не были с ним знакомы. Кроме того, в них оказалось столько энергии, что Питер с трудом их удерживал.

Когда мы подошли обратно к вольеру, собаки никак не хотели в него возвращаться. Я поняла, что уже слишком поздно: оставить их здесь было бы чересчур жестоко. Повернувшись к Питеру, я сказала:

– Мы забираем обоих. Мы просто должны.

– Знаю, – кивнул он.

Хозяева были счастливы избавиться от собак. Они даже не спросили, куда мы их забираем. Мы повели собак к машине. Стоило нам открыть дверцу, как обе сразу же запрыгнули внутрь. Тут я вспомнила, что взяла с собой фотоальбом со снимками нашего дома, чтобы хозяева увидели, где будут жить их собаки. Я попыталась вывести наших новых питомцев из машины, чтобы вернуться и показать фотографии, но они категорически отказались выходить.

– Не самый лучший признак, верно? – сказала я Питеру, когда мы тронулись в путь.

Собаки ни разу не оглянулись на свой бывший дом.

По дороге мы заехали к ветеринару. Он сказал нам, что собакам нужно худеть. Кобель был настолько толстым, что сердце у него могло отказать в любой момент. Собакам несколько месяцев пришлось сидеть на диете. Они постоянно грызли ограду вольера, пытаясь выбраться, и от этого у них испортились зубы. У суки был большой черный шрам на шее – позже мы узнали, что хозяева привязывали ее во время течки, чтобы она не убегала. Шерсть под проволочным ошейником полностью исчезла. Ветеринар сказал, что больше она не отрастет.