Г. Оберлендер - Дрессировка и натаска охотничьих собак Страница 8

Но одно свойство во всяком случае должно быть на лицо – склонность к подаванию голоса.

Для того, чтобы быть еще более уверенным в наличии этого необходимого для собаки с призывом свойства, после того как предыдущие опыты дали благоприятные результаты, мы предпримем новое испытание.

Достают убитую козу (дикую) и кладут ее в саду или в лесу таким образом, чтобы собака при дурном ветре не подготовленная увидала ее. К голове дичи привязывают тонкий шнурок, а этот последний перекидывают через толстую ветку на высоте трех метров и идут в скрытое место шагов на 20, где конец шнурка держит помощник.

Дрессировщик берет собаку на поводок, но так, чтобы дрессировальный ошейник не стеснял. Собаку возбуждают искать и неожиданно подводят ее к козе, при этом ее направляют и выдерживают так, чтобы она остановилась в 4 или 5 шагах от незнакомого предмета. Если собака одарена хорошими задатками, т. е. имеет большую склонность подавать голос, то без дальнейших разговоров начнет лаять. Если же она останется безмолвной, то легким свистом дают помощнику знак привести голову козы с помощью шнурка в движение. Если собака и здесь не за лает или будет молчать даже тогда, когда над травой поднимется голова и горло козы, то собаку остается отвести домой и отказаться от мысли сделать из нее собаку с призывом.

В случае если собака бросится с лаем на лежащую или приведенную в легкое движение козу и не переставая будет лаять, то мы с нею немедленно начнем упражнения, имеющие целью развитие ее ценной способности Здесь мне хотелось бы обратить внимание дрессировщик на то, что это упражнение с козой, двигающей свои головой, не мешает повторять при всяком удобном случае. Эти воспоминания молодости пробудятся в ней вся кий раз, как собака достигнет дичи, над которой должен следовать призыв, и эти воспоминания могут помочь ей в ее задаче.

Будущая собака с призывом должна с юности давать полный простор своей способности лаять. Всякая карабкающаяся на дерево кошка, всякая чужая собака, всякий бродяга должны подавать повод 6–9 месячной собаке к обширному употреблению стройного и во всяком случае полнозвучного лая. Если мы этим методом опыта установили, что собака обладает задатками к подаче голоса и может быть неутомимой в этом отношении, тогда мы начнем с нею систематическую дрессировку на мертвую дичь по возможности задолго до начала комнатной дрессировки на 6-м или 7-м месяце ее жизни. Необходимо понемногу довести до ее сознания, что подача голоса независимо от ее склонности к этому не может быть делом ее расположения или желания, но что в известных условиях она является ее священным долгом; точно так же впоследствии мы внушаем ей святость обязанности аппортировать после утомительной травли загнанного зайца.

Но между средствами, которыми мы располагаем для внушения при аппортировании и которыми мы вызываем подачу голоса на мертвую дичь, есть существенная разница: чтобы приучить собаку принять лисицу или хищную птицу и аппортировать ее, достаточно дрессировального ошейника, но чтобы довести ее до продолжительной подачи голоса над убитой шкурой козы, а оттуда уверенно перейти к подаче голоса над мертвою дичью, употребления дрессировального ошейника будет недостаточно. Я держусь мнения, что применение насилия в этом отделе дрессировки требует величайшей осторожности, если не хотят подавить естественные склонности собаки к подаванию голоса и заменить это естественное чувство чувством страха или отвращения.

Мы приступаем к дрессировке в течение первых месяцев, наполовину играя, но при этом не упуская из виду мер строгости.

В помещении для дрессировки мы укрепляем кожаную цепочку. Цепочка прикреплена к потолку так, что посаженная на нее собака может стоять и сидеть, но ложиться не может. У собаки должно быть столько свободного места, чтобы она могла делать беспрепятственно несколько шагов, но никоим образом не могла бы запутаться в цепочке.

Заказывают из нескольких легких досок переносный щит длиною и шириною в 2 метра и ставят его в 8–10 шагах расстояния от собаки.

Набитое чучело козы кладут при самом начале упражнения перед собакой так, чтобы она не могла его коснуться: собака должна приучиться смотреть на чучело, как на центр своих упражнений. Ее тогда легче побудить подойти к чучелу и подавать над ним голос. Также не имело бы смысла впоследствии выводить на сцену козу, после того как собака в течение месяцев подавала голос без ее присутствия.

Собаку ведут, ласково уговаривая, в помещение для дрессировки, предварительно запасшись 2–3 кусками свежего, сырого мяса. Собака совершенно голодна, а поэтому запах мяса заставляет ее оживленно бегать вокруг ее хозяина. Мясо завертывают в в бумагу, кладут в карман, собаку подводят под кожаную цепочку и надевают цепь так, чтобы она ее не давила, затем вынимают из кармана кусочек мяса, подносят его к носу собаки и, вытянув руку с мясом по направлению собаки, идут задом к деревянному щиту, не переставая повторять: «зови!» Прячутся за щит и, не прекращая обращений к собаке, оставляют на виду одну движущуюся руку с привлекательным для собаки куском мяса. Собака, бывшая и без того уже в очень возбужденном состоянии, благодаря необыкновенному способу привязывания, который дает ей возможность делать широкие прыжки, не приходя в столкновение с цепочкой, расположена подавать голос. Во всяком случае вышеописанный возглас, который вначале можно разнообразить всякими поощрительными вскрикиваниями, должен продолжаться так долго, пока собака от взвизгивания и ворчания не перейдет к полному взрыву лая, тогда следует немедленно выйти из-за щита, дать собаке кусочек мяса и ласково ее похвалить.

Смотря по понятливости и задаткам собаки, ей нужно будет 10–20 упражнений, чтобы дойти до понимания необходимости по известному приказу залаять и что кусочек мясца, освобождение от цепочки, равно как и последующее кормление, является наградой за этот самый лай. Моя метода имеет также то большое преимущество, что собака с самого начала упражнений приучается к подаче голоса по приказу хозяина, остающегося невидимым. По всем другим методам собаку доводят дрессировкой до того, что она подает голос на дичь, но нет хозяина – и дрессировка потеряла свою силу: собака молчит.

Обычный призыв «зови» или другой, какой найдут удобным, произносится раз от разу реже и тише, оставляют также и приманивание мясом. Собака начнет часто умолкать и ждать обычных приемов, наконец, ей надоест такое поведение, она начнет слабо визжать и кончит настоящим взрывом лая, тогда дрессировщик тотчас должен выйти из-за щита, похвалить собаку и дать ей кусочек мяса. Вначале еще собаку можно подбадривать вышеописанным восклицанием, произнесенным потихоньку, не после нескольких опытов нужно молчать и, стоя за щитом, терпеливо выжидать, пока собака сама собой подаст голос; именно это частное представление возможности по собственному желанию, без всякого внешнего побуждения перейти к усиленному лаю, по моим наблюдениям, имеет чрезвычайную важность для будущей практики собаки. Собака приходит к пониманию, что стоит ей только продолжительно залаять, чтобы пришел ее господин, она получила сочный кусок мяса и была спущена с цепочки. Но ведь это именно и есть то требование, которое мы предъявляем к собаке, обученной призыву на мертвую дичь.

В течение первых недель, лучше даже до начала комнатной дрессировки, эти упражнения являются для дрессировщика и собаки настоящими удовольствиями, не берущими ни времени, ни труда. Как только голодная собака заметит, что путь лежит в интересное помещение, к знакомому козьему чучелу, где так легко можно заработать сочный кусочек мяса, она широкими прыжками спешит вперед и ждет, виляя хвостом у двери. Через несколько недель дрессировщик будет иметь удовольствие слышать, после условной команды, свою собаку в полный голос. Понемногу, неделя за неделей, можно увеличивать периоды лаянья в течение нескольких минут.

Однако дрессировка идет не всегда так ровно, как мы описываем. Бывают дни, когда собака не расположена к продолжительному призыву. По моим наблюдениям это случается в очень жаркую или наоборот в очень холодную Дождливую погоду, разумеется, важную роль играет также телесное нерасположение и вообще болезненное состояние. Если дрессировщик заметит, что его собака больна, Что легко установить по трем признакам: теплоте носа, исчезновению блеска глаз и одежды, то упражнения следует прервать с тем чтобы возобновить их по выздоровлении.

При этих предварительных упражнениях никогда не следует наказывать и даже сурово выговаривать собаке, в особенности тогда, когда она по каким-либо причинам выкажет кажущееся тупоумие и дурную волю. Дрессировщик должен оставить помещение и запереть его за собою, после того как употреблено немало времени и притом без результата побудить собаку к призыву. Собака остается в помещении привязанной к цепочке, по прошествии четверти часа опыт надо возобновить, если он снова останется безрезультатным, то обратно возвращаться через полчаса, позже через 1, 2, 3 часа. Само собой разумеется, что эти дисциплинарные меры могут быть применены только после того, как собака в 2–3 месячный промежуток уз поняла, что должна лаять в присутствии козьего чучела. Дело дрессировщика – устроить этот переход от добровольного лаянья к вынужденному призыву столь постепенным и незаметным, как возможно.