Василий Сорокин - Туман идет по следу Страница 8

Никогда Туман не был таким притихшим. Когда Славка появился на крыльце с миской в руках, пес не встретил его радостным лаем. И завтракать не стал.

— Что с тобой, Туман?

Тот грустно посмотрел на хозяина, опустил голову между передними лапами и закрыл глаза.

Последние Славкины сомнения исчезли. Собака больна и, как видно, тяжело. Он похолодел от мысли, что все это может плохо кончиться.

— Как же так, Туман?

Пес чуть приоткрыл глаза, будто хотел сказать: «Сам не знаю, как это случилось. Хвороба подкралась неслышно — без шума, без запаха. Еще ночью всего меня ломало, а к утру горел, как в огне. Ладно, иди к себе, я уж выкарабкаюсь из этой истории как-нибудь один».

— Что это ты вдруг? — спросил Петр Иванович, когда сын переступил со своей ношей порог.

— Заболел, — коротко ответил Славка. — Дай, мама, денег. Повезу в поликлинику.

Елизавета Петровна, ни слова не говоря, полезла в комод.

— Вези на такси, — сказала она.

Славка накинул пальтишко и побежал на шоссе ловить зеленый огонек. Через двадцать минут он подкатил к калитке на «Победе».

Петр Иванович вызвался ехать тоже. Когда все трое сели в машину, водитель спросил:

— Далеко?

— До ветеринарной поликлиники, — торопливо сказал паренек.

Шофер наморщил лоб.

— Не припомню такую.

Славка со страхом спросил:

— То есть как это? Нету, что ли?

Лицо у него стало бледнеть. Водитель поспешил успокоить.

— Ну, почему же нету? Есть такая в Москве поликлиника, и не одна, наверное. Только адреса я не знаю.

— Тогда вот что, — решил Петр Иванович, — едемте до справочного киоска у метро «Сокол», там узнаем.

И в самом деле девушка в справочном, полистав толстую книгу, сразу же написала на бумажке улицу и номер дома.

Не везет так не везет! Когда они приехали в поликлинику, оказалось, что там выходной. Туман сдавал. То ли его укачало в «Победе», то ли болезнь все больше забирала, только у него бока учащенно ходили. По всему видно — свет не мил ему.

Славка умолял открыть двери и пустить его к дежурному врачу, ведь должен быть хотя бы один на поликлинику. Оказывается, такого врача штатом не предусмотрено.

— Если овчарке очень плохо, позвоните в скорую помощь, только в «скорую» не для детей, а для животных. Есть такая в Москве. — И угрюмый санитар прокричал через стеклянные двери номер телефона. Петр Иванович аккуратно записал.

Звонили из автомата за углом. Отец, волнуясь, объяснял, доказывал. Наконец:

— Спасибо, мы быстренько, — и повесил трубку.

Осмотрев собаку, ветеринарный врач покачал головой и вдумчиво произнес:

— М-да…

— Что с ним? — спросил Славка.

— Чума.

— Чума!!!

— Чума, молодой человек. Будем надеяться, выживет. Сколько ему месяцев?

Славка сказал.

— Ага, еще не прошел, значит, полный курс дрессировки.

Врач забарабанил пальцами по столу, раздумывая над тем, говорить или не говорить. Решил сказать.

— После такой болезни собаки, если остаются живыми, как правило, не пригодны к службе…

— Неправда! — крикнул Славка.

Врач пожал плечами.

— Чего ты шумишь, — тихо сказал отец. — Доктора больше нас с тобой знают.

А врач уже протягивал бумажку.

— Вот, отвезите собаку в лечебницу. Необходимо стационарное лечение. Если, конечно, вам нужна дворняжка.

Это было жестоко — так сказать о собаке с родословной, о его друге, к которому он так привязался и полюбил.

Славка чуть не расплакался: «Дворняжка… Ты овчарка, Туман, и останешься овчаркой! Пойдем, мой милый. Ух, какой ты стал тяжелый!»

Три недели провел Туман в лечебнице. И все три недели Славка не находил себе места. Больную собаку он навещал каждый день. Лечебница находилась далеко, от дома надо было ехать часа два — не меньше. Но расстояние паренька нисколько не смущало. Он трясся в трамвае, мчался в метро, жался в автобусе. Привозил из аптеки пенициллин для вливаний, а из дома молоко, мягкую косточку, бабушкину шанежку или мясной бульон. Славка ухаживал за больным другом, будто это не собака вовсе, а по крайней мере меньший брат, попавший в жестокую переделку. «Открой, Туман, рот, проглоти таблетку, да не упрямься, пожалуйста. Давно бы так!»

Вечерами обоим было тяжело расставаться. Четвероногий больной пробовал вскочить и бежать следом, но слишком много сил отняла у него болезнь. Славка говорил:

— Лежи! Завтра опять приду. Ну, что ты волнуешься?

Лекарства ли, которыми щедро пичкали собаку, молодой ли организм, а может быть, заботливый уход был причиной, а только через семь дней кризис миновал.

Но прав, прав был, видно, доктор. Это была уже не та собака. Другая, совсем не похожая на резвого и веселого щенка.

Вернувшись домой, Туман не выразил радости. Весь он был какой-то угнетенный. К тому же болезнь дала осложнение на задние ноги. Он не в состоянии был прыгнуть на стул — настолько они ослабли.

Ко всем бедам прибавилось нарушение нервной системы. Славка попробовал вспомнить с собакой команды. Куда там! Туман то не понимал их, то путал. Ему приказывают сидеть, а он ложится. Хозяин подает команду «Рядом!» — начинает лаять.

Что делать? Махнуть на все рукой, будь что будет? Но Славка не мог бросить друга на произвол судьбы.

Он обратился за советом к врачам. «Время покажет. Не следует торопиться, молодой человек. Организм, будем надеяться, победит окончательно. А пока — ждать». Было в этом что-то от пословицы — ждать у моря погоды. Славка же решил во что бы то ни стало помочь Туману.

Он засыпал вопросами ветеринарных врачей, ездил в клуб служебного собаководства, советовался с бывалыми собаководами. Накупил книжек по ветеринарии — какая сложная, оказывается, наука. Животных лечить не легче, чем людей. Человек хоть скажет, где и что у него болит.

Животное молчит, лишь стонами да взглядами выдавая свои страдания.

Многое пережил Слава за этот черный месяц. И постоянно твердил себе — нельзя, нельзя опускать руки!

Он часто и подолгу прогуливал своего больного друга. Кажется, и во дворе хорошо, ан нет, едут за город, где гуляют до вечера. Пахнет талым снегом и прелыми листьями. На проталинах прыгают грачи.

Два друга не спеша идут и беседуют. Точнее, Славка говорит, собака слушает.

— Вот поправишься, Туман, и заживем мы с тобой лучше прежнего. И станешь ты опять умненьким и резвым. Разве нет? Вильни-ка хвостом. Правильно.

Собаке нравились эти прогулки по лесным и проселочным дорогам, она мало-помалу веселела, в ней временами проглядывал прежний Туман с любознательными глазами и живым характером.

С середины апреля Славка возобновил занятия. Надо было, по сути, все начинать сначала. Младший брат как-то утром брякнул насчет того, чтобы купить другого щенка, но Славка так глянул на него, что Вовка прикусил язык.

— Другого? Я тебе покажу другого! Посмотрим, что ты скажешь, когда голова у Тумана прояснится и ноги окрепнут.

Ноги, впрочем, уже окрепли, да и все тело (спасибо прогулкам) стало более послушным, хотя и не таким сильным, как раньше. Вот только нервы! Они все еще давали себя знать после болезни, и пареньку приходилось набираться большого терпения во время уроков с собакой.

Он продолжал выезжать со своим другом за город. Первое время раздавалось две-три команды, не больше. Чаще всего «Гуляй!». Туман поднимал в воздух испуганных птах. По характеру он был добрый — не ел насиженных яиц и не обижал голых птенцов, горланивших и широко разевавших рот. Но иногда хотелось «почесать» лапы. Он с фырканьем обнюхивал норы, совал туда нос, втягивал воздух и, почувствовав мышиный запах, громко лаял. Потом начинал рыть. И не столько роет, сколько делает вид. С полминуты поработает лапами, фыркнет для острастки в последний раз и, убедившись, что у мышонка душа давно уже в пятках, побежит своей дорогой.

Так бегает он час, другой, наконец устает. Хочется отдохнуть. К этому времени приурочивал Славка команду «Сидеть!» и «Лежать!» — вынужденное «повторение пройденного». Он учил Тумана сидеть так, как тот умел это делать до болезни. Собственно, «сидеть» — не то слово. Сидеть — значит ничего не делать. А для собаки сидеть по команде — значит все время подавлять в себе желание сорваться с места. Мало ли всяких соблазнов вокруг.

В правую руку Славка брал кусочек мяса, сыра или сахара и поднимал над самой мордой Тумана.

— Нюхай!

Туман с удовольствием нюхал. Славка поднимал лакомство над вздрагивающим носом и отводил чуть назад, держа на таком расстоянии, чтобы собака не могла ухватить его. Следя за рукой хозяина, Туман задирал голову все выше и выше. Вот-вот сядет на задние лапы.

Вот-вот… Славка умел улавливать этот момент — резко приподнимал гостинец. Туман тянулся за ним и вдруг слышал:

— Сидеть!

Подавшись вверх, собака оказывалась посаженной на пятую точку и тут же получала вознаграждение.