Олег Рубенок - Лечебная собака Страница 9

Дед безнадежно махнул рукой.

— Ну да, дождешься от них этого. Уж лучше с хворостиной бегать, чем с косой.

Он сделал шаг в сторону своего подопечного, который во время нашего диалога внимательно следил за разговором, переводя взгляд то на меня, то на хозяина… а теперь развернулся и помчался вдаль.

Нет, случайный человек не должен заводить умного пса. Не по Сеньке шапка, получается.

Гелия, убедившись, что молоко пагубно не сказывается на нашем экстерьере, решилась подпускать свою овчарку к моему красавцу, и сама стала подходить к нам. Правда, пока что останавливалась на почтительном расстоянии. А я ломал голову: из уважения ко мне или из страха в очередной раз показаться бестактной?

Я склонялся к мнению, что женщинам самоуничижительная критика не свойственна, и скорее всего она уважала меня. Иначе с чего бы улыбалась и щурила по-кошачьи глаза?

Я смотрю, как она щурится, и думаю: кошачьего в ней больше, чем собачьего, хотя она и любит распускать собаку. Даже походка у нее — мягкая, осторожная. Не идет, а к мышонку крадется. Попробуй угадай, что она держит в уме: поиграет только и, натешившись, отпустит, или сожрет живьем вместе с потрохами? Я все чаще стал присматриваться к ней издалека и наблюдая ее, как она ведет себя с другими собачниками, пришел к неутешительному для себя выводу: такая из коготков не выпустит и когда сцапает, тогда уже поздно будет что-то осмысливать. Опыт с такой у меня уже есть, и я, как никто другой, умею осознавать свои ошибки, и уж, милая, как бы ты глаза не щурила, я на твой трюк не попадусь. Я, милая дамочка, стреляный воробей.

Кирюша ничего такого не понимает. Если бы Бог дал ему голосовые связки, то у него ни одна мысль не залежалась бы долго. Вон как уши развесил! А как весь сияет! И ничего тут не поделаешь. Порода у него такая — сеттеринская, вислоухая. Ему и невдомек, что его партнерша по играм чуть чего — сразу за горло…

В общем, с этой парой надо ухо востро держать. Понапрасну не ссориться, но и в друзья не набиваться. Мне при моем здоровье никакие осложнения с бабами не нужны. И когда Эльда оказывается рядом со мной, я кричу хозяйке:

— Можно я это… поглажу ее?

Молоденькая сучка не обращает на меня внимания, а Гелия издалека охотно кивнула рыжей головой.

— А не укусит? — протягиваю я руку к собаке.

— Хороших людей собаки не кусают!

Откуда чужой псине знать то, чего я сам про себя не знаю. Конечно, у меня есть хорошие качества, есть и плохие… как у всякого нормального человека. Но нет таких весов, чтобы можно было определить, что чего перевешивает… На всякий случай я отдернул руку.

Гелия улыбается. Насмешливо. Заметила мое колебание, сразу и мнение определенное обо мне составила.

В ответ я с издевкой спрашиваю:

— Это вам в клубе сказали?

— Нет, — в порыве самолюбования она вздернула вверх прямой и, тут уж против правды не попрешь, довольно-таки симпатичный носик. — Это я в книгах прочитала.

— В книгах вообще-то много всякой ерунды о собаках пишут.

— А вам-то откуда знать!

Нахалка!

— Что ж вы думаете, я такой же серый, как ваша сука? — обиженно бросаю я через плечо, а сам медленно обхожу овчарку сбоку, даю ей время не спеша разглядеть меня. Но она даже не смотрит в мою сторону, или полностью доверяет, или глаз от Кира отвести не может.

Кажется, бояться нечего. Я кладу на ее лоб ладонь и… вздрагиваю.

Нет-нет, Эльда не бросилась на меня со звериным рыком. Взвизгнула хозяйка:

— Только по головке не гладьте!

Боже, как твоя изгнанница умеет создавать шумовые эффекты! У овчарки шерсть дыбом, а Кирюша с заливистым лаем бросился к нам.

Отдернув руку, я спрашиваю у растревоженной Гелии:

— Думаете, у нее от этого глисты будут?

Она обиженно поджимает губы.

— Что ж, вы меня уж совсем за дуру принимаете?

Господи, она еще в этом сомневается…

Я закатываю вверх глаза. Дивлюсь на небо. Оно осеннее, холодное. Тучи низкие — свинцовые. Того и гляди — дождь пойдет. А ветер приземистый уже на поляне хозяйничает, траву стелет. Я только сейчас заметил его.

А Гелия кричит, надрывается:

— Рада, пошли домой!

И я кричу:

— Кир, пошли домой!

Они, чертяги, эти четвероногие друзья, у которых кобелю не положено ссориться с сукой, и ухом не ведут.

Я размашисто шагаю через поляну. Кир глядит мне вслед, не трогаясь с места. Чертовски упрямый пес, а против сук беспомощен, скорее даст какой-нибудь бестии зажрать себя, нежели проявит к ней неуважение. Приходится возвращаться.

Я беру вислоухого сукиного сына на поводок, а Гелии говорю:

— Собаку породистую завели, а соответствующую кличку и то подобрать не сумели.

Нам иногда тоже чертовски хочется укусить их… и не только за грудь. У нас все-таки кобелиные инстинкты приглушены да и интеллект у мужиков — выше собачьего.

— Зато уж вы постарались… Кир… Кирюха.

— С кем поведешься, от того и наберешься! — говорю я, сверкнув глазами. — Это — Кир! Царь такой был!

— Неужто даже царь?

Вот он — мой звездный час! Получи, милая, за все сполна!

— Среднее образование так и прет из вас!

Мы уходим. Мы — это я и Кирюша. Мой пес почувствовал напряжение в отношениях хозяев и вышагивает с гордо поднятой головой и свое «перо» по горизонтали пустил. Знай, мол, наших! Вот это пес так пес! Чистых царских кровей. Так и хочется лишний раз напомнить, с кем он в свободное от прогулок время лежит на одном диване и чей у него полный чувства собственного достоинства характер.

Вот и лето прошло…

Часть вторая

Увы, прошло не только лето, но прошла и мода на любимые мною песни, и жену поразвлечь уже стало нечем. А у нее репертуар не меняется. Она все ворчит и ворчит, и все ищет повода придраться к кому-нибудь. Но к нам не очень-то придерешься. Мы с Киром оба невинны, лежим на диване, никого не беспокоя, тихо посапываем. Но жена все чаще последнее время, думаю, именно поэтому стала присматриваться к нашему питомцу. Проходя мимо дивана, на котором он нежился вместе со мной, она все чаще косила на него глаза и бормотала при этом:

— Лежишь, посапываешь, дармоед несчастный.

Более точно она не конкретизировала свое обращение, но я полагал, что оно относится к собаке и в конце-концов не выдержал, встал на его защиту:

— Что ты пристаешь к нему? Вечно от тебя никакого покоя нет никому!

— А что ж он тут развалился! — развыступалась она, подбоченясь. — Его собратья трудятся, уточек для хозяев из холодной воды таскают, а он понятия не имеет, как это делается!

Она протянула руку, очевидно, намереваясь спихнуть его на пол, но пес лениво приоткрыл сонный глаз, и она вовремя одумалась, вероятно, вспомнила наш диспут о собачьем интеллекте.

— Уймись! — потребовал я, — Ты же знаешь, что я не охотник, а собаки без хозяев не охотятся.

— Ну и тебе пора на охоту! Сколько можно на диване валяться!

Так вот она к чему клонит! Кир-то не один лежит… Хитрая бестия! Издалека начала. Ну и я не лыком шит.

— Ты вообще обнаглела! — возмущаюсь я. — Больного человека за утками посылаешь!

— А ты хоть помнишь, где твои лекарства?

Я смущенно прячу глаза. Действительно, я уже не помню, когда в последний раз глотал пилюли. Ай да врач! Ай да кардиолог! В болезнях ни черта не смыслит, потому и лекарств нужных в свое время не прописал. Но в собаках толк знает. Я с уважением смотрю на Кира. А на душе — муторно.

Теперь, пока охотником не станешь, жена не отвяжется. А душа моя не лежит к охоте, не хочу я убивать животных ради потехи. Для идиотов это занятие, и я пытаюсь выкрутится:

— Нельзя мне. С инвалидности спишут!

— Не волнуйся! Я все предусмотрела! Еще год я тебе гарантирую инвалидность, а там ты пойдешь на пенсию.

Вот она жизнь под пятой, и я без особой радости звоню в общество охотников.

— Ну, что? — спросила супруга, когда я положил трубку.

— Говорят, в партию вступить легче, чем в охотники.

По моему лицу ползет довольная улыбка.

— Что, рекомендация требуется? — вздыбилась моя любительница дичи.

— Да, требуется.

Она хватает трубку, даже не дослушав меня, и сама теперь звонит, но уже в другое место.

Зря многие думают, что женщины долго болтают по телефону.

Это они много говорят, когда им говорить не о чем… ну, вроде бы как из пустого в порожнее переливают…

Буквально через несколько секунд жена приказывает мне:

— Приоденься как следует, сунь в карман бутылку коньяка и иди по этому адресу…

Когда выпал первый снег, у меня уже было ружье и путевка, в которой мой пес Кирюша обзывался подружейной собакой, и нам для первого раза разрешалось убить двух тетеревов. С твердым намерением сделать это, а заодно и Кира приучить к грохотам выстрелов, я поехал с ним в лес.