Знакомство с родителями - Мария Зайцева Страница 12

было нечего, а здешние просторы позволяли какое-то время скрываться. Скорее всего, они хотели потом попробовать перейти границу с Канадой, но перед этим нехило повеселились на местных разрозненных фермах. Три таких поместья ограбили, поиздевались над хозявами. Кровавая история, плохая. Бабушка Барб, которая тогда была одинокой вдовой с десятилетним сыном на руках, само собой, мало что могла противопоставить тварям. Кроме своего бешеного нрава и полной отмороженности, само собой.

Про преступников знали, их искали, рассылали ориентировки и проводили беседы с местными, уговаривая, пока не найдут, переждать в городе. Но Барб МакКорни не захотела бросить ферму, потому что в то время это был ее единственный доход. А, учитывая, что другие пострадавшие фермы сожгли, было понятно, что с пустым и предоставленным для разграбления домом поступят так же. Барб засекла непонятных чужаков издалека, успела отправить десятилетнего сына верхом в город за помощью, а сама засела на чердаке с обрезом. Подпустила пришельцев поближе и хладнокровно всех расстреляла. Очень быстро и безжалостно. Двоих насмерть, еще двоих ранила. Потом вышла, связала раненых так, чтоб не могли двигаться, и ушла в дом дожидаться шерифа.

После этого про нее написали в местной газете, вручили какую-то награду, и даже дали денежную премию. Барб все приняла спокойно. Кроме предложения о замужестве от покоренного в самое сердце боевой амазонкой шерифа. При повторном, уже более настойчивом предложении покосилась на обрез. Больше ее никто не беспокоил. Уважали во всем округе, особо в перепалки не вступали. Замуж, правда, потом еще звали, но она всем отказывала. «МакКорни – однолюбы», – всегда говорила она.

Потом ее сын вырос и очень быстро дослужился до шерифа округа. И все восприняли это правильно. Ну в самом деле, кому как не сыну погибшего героя войны и «Той самой МакКорни» занимать шерифское кресло?

Вообще, МакКорни в Кливленд-Хайтсе было примерно пятьдесят процентов. Родственники, дальняя и ближняя родня. Так что все жили дружно, иногда ругались, но по-семейному. Пришлых не любили. Но Шон это уже и сам понял.

Он тушит сигарету, обнимает Деб сильнее, упиваясь ощущением нежного, трепещущего от его рук тела, часто дышит, представляя, как бы он славно сейчас ее трахнул прямо на крылечке. Сначала нагнул бы ее голову, заставляя обхватить губками член, вобрать до конца. Потом посадил бы сверху и смотрел, как она двигается, как стонет… Сууука… Ну вот как так??? Ну почему именно когда нельзя, хочется острее, до дикости???

– Шон… – как она выстанывает его имя, пи**ц просто… – Не надо, Шоннн…

– Знаю, знаю, малыш, но не могу, не могу, не могу, бл****… – рычит он ей в шею, быстро двигая пальцами у нее в трусиках и кайфуя от запаха ее возбуждения. – Пошли опять в сарайчик, пошли, пошли…

– Шон…

– Хватит там тискать мою внучку, хиппи наглый! Спать! – раздается из-за двери, и Дебби вспархивает из его рук легкой бабочкой.

Шон еще секунду сидит на крыльце, успокаиваясь, а потом выдыхает и заходит в дом. Вежливо желает стоящей прямо за дверью старухе спокойной ночи, получает в ответ предупреждение не шляться по дому, и уходит.

В комнате, кое-как взгромоздившись на узкую койку, он подносит к носу пальцы, все еще пахнущие Деб, рычит и дергает молнию джинсов. Бл***…

Деб, ты не представляешь, как будешь это все отрабатывать…

А вот он сейчас представит…

Глава 13

– Ничего так домишко, приятный…

Шон задумчиво оглядывает нехилый такой двухэтажный особняк, невольно припоминая пошедшую с молотка семейную развалюшку в родном городе.

Да, сука, это тебе не Джорджия.

Это, бл*, Огайо…

– Пошли, не бойся, – смеется его малышка и тянет за руку к двери.

– Да я и не боюсь… – ворчит Шон.

И понимает, что вот нифига не признается. Что боится. Даже не так. Не боится. Переживает.

Что не ко двору придется.

Хотя, бабка, вредная старая леди, вроде как приняла.

И вопросов даже особо не задавала.

Может, то, что он этой ночью к ее внучке все же не полез в постель, сыграло свою роль?

Может, она полночи стояла с обрезом, его караулила?

А чего? После того, что он про нее узнал, да и на своей шкуре испытал, вот нифига бы не удивился.

Утром их накормили омлетом с беконом и домашними булочками.

Потом они с Деб немного погуляли по ферме, его девчонка вдоволь поржала над его попытками забраться на смирную Милли.

Это оказалось нихера не легко, потому что спина кобылы и сиденье байка – вообще не одно и то же.

Но ничего, справился. И даже немного посидел, умоляя тварюгу не шевелиться.

Деб смеялась.

И выглядела охренительно хорошенькой при этом. Она вообще как-то преобразилась в привычной обстановке.

Уже не выглядела отличницей-четырехглазкой, как в Атланте.

А такой деревенской феечкой, легкой и веселой. Ее хотелось таскать на руках и валять в стогу сена.

Шон, собственно, это и запланировал с утра. Для того и попытался на чертово животное забраться.

Романтик херов.

В итоге ничего, кроме дополнительных шуток и иронично выгнутой брови старой ведьмы при виде его охренительно эпичной посадки на лошадь, не добился.

И вот теперь вообще неизвестно, чего дальше будет. Одно радует, что родители Деб в городе только завтра планируют быть, поэтому у них есть ночь. У него есть ночь, для того, чтоб немного прийти в себя, обрести пошатнувшуюся уверенность.

И показать зажравшимся ирландцам, что Уокеры – вообще не пальцем деланные. И предки у них, может, и не проповедники, как у некоторых, но трапперы в свое время были знаменитые.

И им похер было, уши волков приносить или скальпы индейцев.

И то, и другое добывали за раз.

Тут Шон себя поймал на этой дикой мысли и еще больше охерел.

Потому что никогда, ни при каких условиях в нем эта вот кровь предков не выползала. Хотя, в отличие от многих современных парней. Он знал, кто у него дед, и прадед и прапрадед. Прикольные были чуваки, кстати.

Тяга младшего братухи к лесу – это от них. И тяга самого Шона к железу и путешествиям – тоже от них, только по материнской линии.

Особенности жизни в маленьком городке.

Все друг друга знают.

И да, чужих тоже не любят.

Поэтому, посмотрим, братья Патрики, кто еще будет танцевать последним…

Внутри дома Шон оглядывается.

Ну, в принципе, так он и предполагал.

Нормальная обстановка обеспеченной семьи.

Хорошо, что Деб в таком выросла. Повезло ей.

И его дети тоже будут в таком расти.

От мыслей о детях его в очередной, уже непонятно какой за сегодня раз, торкает удивлением, и поэтому экскурсию по дому он благополучно пропускает.

– А вот тут моя комната, – Деб распахивает массивную дверь.

Шон заходит, оглядывается. Ну да. Комната принцессы, чего он ожидал? Папина гордость, мамина радость…

– Все оставили на прежних местах…

Деб проходит, трогает мягкие игрушки на комоде, кукол в разноцветных платьях. На большой заправленной кровати оставлена нежная девичья сорочка. Розовая такая. С оборками.

Шон смотрит на