Виктория Абзалова - Фантазм Страница 17

Заставляя себя оторваться от желанных губ, юноша спускался поцелуями до сосков, нежно трогал их, перекатывая языком затвердевшую ягоду, вычерчивал губами жаркие дорожки на животе, щекоча дыханием жесткие волоски, в то время как руки вторили свершаемому волшебству. Это было священнодействие, почти молитва, он не ласкал мужчину, он поклонялся ему, как богу и никакие слова не смогли бы выразить то, что он чувствовал, более полно… Да и не смог бы Айсен подобрать слов.

Он снова целовал сильные красивые пальцы, которые только что входили в него, заставляя сотрясаться всем телом от токов, прокатывающихся от сокровенного местечка внутри… И когда, погладив губу, один из пальцев скользнул в приоткрывшийся ротик, юноша принял это как намек. Язычок порхал и танцевал вокруг, а потом Айсен внезапно отстранился, передвинувшись ниже. Он помедлил лишь самую малость, ожидая привычного приступа отвращения, который приходилось незаметно душить в себе, но его не было: ничего… ничего в этом плохого нет! Это же не кто-нибудь, это он , его любимый господин, его единственный, дорогой мужчина… Упругие губки обхватили головку напряженного члена, и юркий язычок осторожно лизнул уздечку.

- Решил показать мне ваше знаменитое искусство? - с непонятной усмешкой поинтересовался Фейран, разбив наваждение.

Юноша вздрогнул и дернулся от неожиданности, но ладонь, тяжело опустившаяся на затылок, не позволила выпрямиться. Его держали не грубо, не зло, но похоже не оставляя иного выбора. Сделав над собой усилие, Айсен задавил непонятно отчего и откуда взявшуюся обиду на корню, - он ведь сам начал, - и вобрал в себя член целиком, послушно расслабляя горло. После нескольких движений снова вернулся к головке, играя и дразня, и вдруг, забывшись опять, впервые увлекся, забавляясь, как котенок с мотыльком: прикусывая, накрывая лапками, пробуя шершавым язычком и смешно морща носик, когда сглатывал терпкие солоноватые капли…

Господин Фейран поднялся, потрепал по волосам небрежно и отослал спать, забыв о своем рабе еще на несколько дней. Мальчик сдерживал слезы, молчаливой тенью дожидаясь обнадеживающего знака, и когда мужчина прямо в купальне потянул его ближе к себе с недвусмысленными намерениями - сердечко радостно дрогнуло: отошел, простил… Знать бы только в чем провинился ненароком, чтобы не ошибиться больше!

В этот раз не было поцелуев, господин развернул его спиной, вынуждая опереться на бортик, и сразу же вошел внутрь, лишь слегка смазав податливое колечко мышц. Айсен невольно ахнул.

- Тебе больно?

- Нет! - юноша торопливо затряс головой.

Мужчина взял его быстро и резко, но Айсен глушил стоны, кривя закушенные губки, когда движения становились особенно неосторожными. Излившись, господин заставил его обернуться, и приподнял подбородок, чтобы видеть выражение глаз.

- Ты солгал мне, - строго сказал Фейран.

Юноша испугано смотрел на господина.

- Ты не кончил. Тебе было больно.

Айсен с облегчением улыбнулся: ссейдин еще беспокоится о нем…

- Совсем чуть-чуть! - он поспешил заверить мужчину. - Я привык к боли, мой господин. А с вами даже боль мне в радость…

- Вот как? Все в радость… - тот отступил, убирая руку от паха мальчика, и предложил, - Тогда закончи начатое сам! Я хочу посмотреть.

Растерянный и смущенный Айсен мог только беспомощно хлопать ресницами.

- Или ты никогда не удовлетворял себя?

Юноша вспыхнул жаркой волной стыдливого румянца, а господин уже сам направил его руку, побуждая крепко обхватить полувозбужденный пенис ладошкой и двигая ею.

- Ну, нравится? - поинтересовался мужчина на ушко, придвигаясь обратно.

- Не знаю… - запинаясь пролепетал мальчик.

Тело- предатель остро реагировало даже не на действия с той его частью, благодаря которой он тоже относился к мужскому роду, сколько на тесную близость ссейдин, его дыхание над ухом, аромат его волос у щеки, жар его тела… ладошка стала влажной.

- Нравится, - заключил господин Фейран и отпустил его, позволив завершить омовение.

Больше он его не звал, а чуть позже, вовсе прогнал от себя, перестав обращать внимание совсем: не больше, чем на предмет обстановки.

У Айсена вся подушка от слез вымокла, просохнуть не успевала: за что, почему ссейдин сердится… Хоть бы сказал, что он не так сделал!

Да только где это видано, чтобы рабы у хозяев отчета требовали… Раб это вещь.

Хорошо, пусть вещь! Но ведь и вещь, может быть дорогой сердцу, любимой…

И даже самая любимая вещь не может быть нужной все время, но о ней потом все равно вспоминают! Обязательно вспоминают!! Пусть ударит, накажет, - вымаливать прощение будет счастьем… Только не прогоняет от себя! Юноша тихо глотал слезы, когда господин в очередной раз проходил мимо, не удостоив и взглядом мимоходом.

«Где взять сил, чтоб дождаться тебя?

Как могу не ждать!

Ты дыхание мое, кровь в моих жилах - без тебя сердце не бьется… Ты огонь, что дает мне жизнь, ты вода - без тебя я умру от жажды…

Единственный мой, неповторимый, - нет меня без тебя! Ты - господин, ты - хозяин, пощади! Смилуйся, не отсылай от себя…

Что тебе мои слезы - твои ноги я умою ими… Что тебе мое горе, - для тебя я стану воплощенным счастьем! Что тебе моя радость, когда радость моя это ты…»

Грустная мелодия медленно угасала, сливаясь с едва слышным журчанием фонтанчика. Пальчики замерли, обессилено опустившись на ореховый корпус…

- Айсен!

В единый миг юноша оказался на коленях перед господином, замерев в напряженном ожидании приговора.

- Я вернусь только вечером, - сухо сообщил хозяин, окидывая отстраненным далеким взглядом, - И у меня будет гость. Проследи, что бы было готово все необходимое и даже сверх того.

Айсен поклонился, чудом не растянувшись на узорчатой плитке, голова пьяно кружилась: вспомнил!! Впервые за столько долгих пустых дней и еще более долгих ночей обратился, назвал по имени… А важный гость - вот уж удача: само собой, что не старый Хамид, все еще тихо кипевший негодованием, будет прислуживать за столом.

Понятное дело, что на рабов особо не смотрят, но на него же смотрели! Тот же франк, который еще и полапать успел… юношу передернуло от неприятного воспоминания.

К тому же, на этот раз он сам постарается, чтобы на него смотрели, и впереди будет долгий вечер…

Целый вечер рядом с ним ! Часы неторопливой беседы, пока он сможет безнаказанно быть так близко, чтобы почувствовать тепло его тела, краем взгляда ловить его (!) профиль, быть может, коснуться рук, подавая после омовения полотенце или вручая чашу…

Воодушевленный представившейся возможностью снова заинтересовать собой господина, Айсен беспорядочно метался по дому, не в силах сосредоточиться на чем-то одном: ему все казалось, что что-то не так, не достаточно хорошо, не так, как нравится ссейдин! Когда в самом деле прибыл гость, юноша утратил уже всякое соображение, лишь каким-то самым недоступным краем сознания отмечая за собой новые прегрешения:

…не так! Поклон должен быть ниже и с прогибом…

Нельзя! Как бы не хотелось - нельзя! Смотреть в глаза это недозволенная дерзость… хозяин сам вспомнит, когда ему надо!

Ступать надо легче!

…Еще легче, как по облаку…

И внимательнее, - а то чуть о ковер не споткнулся!

Осторожнее! - чашечка с кофе возмутительно громко звякнула…

Увидел! Даже по руке погладил! Вахид’дин…

Как могу - так пою тебе, единственный мой! Скажи слово, дай знак -…

Верный саз лежал тут же, дожидаясь приказа.

«…А вдруг! Ну, вдруг…

Наскучит ученая беседа. Вдруг пожелают потешить себя музыкой. И…

Ведь нравились господину его напевы!…»

Айсену было все равно! Любого, самого незначительного жеста, - было достаточно для того, чтобы мальчик с готовностью выстелился к ногам господина, охотно воплощая собой самую непредсказуемую фантазию, самый малый его жест…

Юноша дождался.

Отвлекшись от обсуждения наиболее оптимального устройства перегонных кубов и полезных свойствах спирта, и провожая к тому, что могло подтвердить его выводы, - господин Фейран обернулся на пороге, прежде чем провести многоуважаемого коллегу в свою главную вотчину:

- Айсен!

Мальчик снова бросился к нему, разбив одну из чашек.

- Постели гостю, - последовало распоряжение, и господин снисходительно не указал на новое прегрешение.

Усмешка. После которой ссейдин произносит раздельно, - чтобы не осталось никаких сомнений:

- Почтенный Ахмади Низам - очень важный гость! Я уверен, что ты будешь приветливым с ним… Полагаю, что он не разочаруется и останется доволен твоей выучкой. Уж потрудись!