Маркиз Сад - Злоключения добродетели Страница 31

Почтенный господин де Корвиль не мог слушать эту историю без глубочайшего волнения. Что же касается госпожи де Лорсанж, которая, как мы уже говорили, несмотря на ужасные заблуждения молодости, все же оставалась женщиной чувствительной, то она была близка к обмороку.

– Сударыня, – сказала она Софи, – не могу слушать вас, не испытывая самого живейшего участия... Более того, не знаю, как это объяснить, меня неудержимо влечет к вам нежнейшее чувство, и все ваши беды я переживаю как свои собственные. Вы утаили ваше настоящее имя и происхождение. Умоляю, Софи, раскройте вашу тайну. Поверьте, я прошу об этом не из праздного любопытства. Ах, если бы мои подозрения оказались верными... Неужели вы Жюстина, моя сестра?

– Жюстина... сударыня, какое имя!

– Она была бы сейчас ваших лет...

– О Жюльетта, ты ли это, неужели я слышу твой голос! – воскликнула несчастная пленница, устремляясь в объятия госпожи де Лорсанж. – Ты моя сестра, великий Боже! Какое страшное богохульство позволила я себе, сомневаясь во всеблагости Провидения! Ах, теперь я умру не такой несчастной, ведь я могу обнять тебя на прощание!

И, захлебываясь от рыданий, две сестры бросились друг другу в объятия. Господин де Корвиль больше не мог сдержать слез. Он понял, что пришло время и ему самому принять в этом деле самое живое участие. Он тотчас прошел в комнату и написал письмо министру юстиции, где страстно и заинтересованно обрисовал тяжелую участь несчастной Жюстины. Далее он поручился за ее невиновность и попросил, чтобы на время пересмотра процесса обвиняемая содержалась в его собственном замке как в тюрьме. А он по первому требованию передаст Жюстину правосудию. Господин де Корвиль представился двум стражникам, назвав свою должность, и поручил им немедленно отвезти письмо по месту назначения и вернуться за пленницей в его дом, если на то поступит указание верховного юридического лица. Поняв, с кем они имеют дело, стражники подчинились его желанию. Наконец подъехала карета.

– Пойдемте, прекрасная пленница, – обратился господин де Корвиль к Жюстине, все еще пребывавшей в объятиях сестры. – Идите же, за четверть часа вся ваша жизнь изменилась. Надеюсь, у вас больше не будет повода полагать, что ваши добродетели не вознаградятся здесь, на земле, и что судьба сталкивала вас лишь с каменными сердцами. Следуйте за мной, я беру вас под свою ответственность, и отныне все зависит лишь от меня.

И господин де Корвиль в нескольких словах объяснил сестрам, что он предпринял.

– О дорогой мой! Достойнейший мой человек! – воскликнула госпожа де Лорсанж, бросаясь к ногам своего любовника. – Воистину, это великодушнейший поступок в вашей жизни, ибо кому дано познать тайны человеческого сердца и дух закона, тот призван отомстить за поруганную невинность, спасти несчастную, измученную злой судьбой! Да, вот она, вот ваша пленница... Иди же, Жюстина, иди, беги и целуй ноги твоего справедливого защитника, он никогда не оставит тебя, как другие! О сударь, если узы вашей любви всегда были для меня драгоценны, то отныне они станут еще крепче в соединении с самым нежным уважением и благоговением!

И обе женщины в едином порыве бросились обнимать колени великодушного друга, орошая их своими слезами.

Наконец, они прибыли в замок. Господин де Корвиль и госпожа де Лорсанж старались сделать все возможное, чтобы вырвать Жюстину из пучины невзгод, и находили для себя особую радость, окружая ее радушием и комфортом. Жюстину с радостью выхаживали самыми питательными кушаньями, ее укладывали спать на лучшие постели, заботясь о том, чтобы она чувствовала себя как дома. Ей старались угодить во всем – словом, ее опекали со всей щепетильностью и ненавязчивостью, на какие только способны чувствительные души. Любовники словно соревновались друг с другом в стремлении подарить своему кумиру наивысшее счастье и заставить позабыть о былых горестях. Один превосходный врач после нескольких процедур сумел вывести позорное клеймо, оставленное злодеем Роденом. Постепенно заботы госпожи де Лорсанж и ее добросердечного возлюбленного начали приносить свои плоды: с чела нашей очаровательной и милой Жюстины стали исчезать следы перенесенных лишений. Былая грация вновь утвердила свое господство, на мертвенно-бледных щеках расцвели весенние розы, на многострадальных губах вновь заиграл смех, казалось навсегда забытый за долгие годы тяжких испытаний. Из Парижа начали поступать благоприятные новости. Господин де Корвиль поднял на ноги всю Францию; он разыскал господина С. и, пробудив в том былое рвение, объединился с ним, чтобы привлечь внимание к несчастьям Жюстины и возвратить ей утраченный покой, в котором она так нуждалась. Наконец, прибыло королевское послание, из которого следовало, что все судебные процессы, возбужденные против Жюстины, начиная с самого ее детства, прекращаются, и она снова обретает право зваться добропорядочной гражданкой. Всем трибуналам королевства отныне приказано прекратить порочить ее доброе имя, к тому же ей была назначена пенсия в тысячу двести ливров, которая должна была выплачиваться за счет золота, захваченного в мастерской фальшивомонетчиков в Дофине.

Узнав столь приятные новости, Жюстина чуть не умерла от радости. Несколько дней она проливала счастливые слезы на коленях своих благодетелей. Вдруг без всякой видимой причины ее настроение резко переменилось. Она сделалась хмурой, беспокойной, рассеянной, иногда, сидя в кругу своих друзей, она внезапно начинала плакать, не в силах объяснить повода своей печали.

– Я не рождена для такого блаженства, – говорила она порой госпоже де Лорсанж. – О, моя милая сестра, это не может продолжаться долго.

Ей напрасно повторяли, что все испытания позади, что больше нет причин для тревоги, что приняты все меры, чтобы ни один из злодеев, с которыми столкнула ее жизнь, не сумеет ей больше повредить и теперь можно успокоиться, – однако уговоры оказались напрасными. Бедная девушка, обреченная на бесконечные несчастья, и сейчас ощущала карающую десницу, нависшую над ее головой, и уже предвидела последний удар судьбы, которым должна быть неминуемо раздавлена.

Госпожа де Лорсанж еще оставалась в деревне. И вот однажды, когда все уже были готовы выйти на прогулку, началась страшная гроза. Из-за сильной жары двери и окна в доме оставались открытыми. Сверкает молния, падает град, свистит ветер, слышатся раскаты грома. Госпожа де Лорсанж напугана. Она панически боится грома и умоляет сестру поскорее затворить окна. В этот миг появляется господин де Корвиль и видит, как добрая Жюстина, спеша успокоить свою сестру, мчится к окну, пытается бороться с сокрушительными порывами ветра, и тут мгновенная вспышка молнии настигает несчастную. Сраженная Жюстина падает прямо посреди зала.

Госпожа де Лорсанж испускает пронзительный вопль и лишается чувств. На крик господина де Корвиля прибегают две служанки. Им удается привести в сознание госпожу де Лорсанж, но для бедной Жюстины всякая надежда уже потеряна. Молния ударила ей прямо в грудь и, смертельно поразив, вышла через рот. Лицо несчастной было настолько обезображено, что нельзя было смотреть на него без содрогания. Господин де Корвиль приказал немедленно вынести тело из комнаты.

– Нет, нет, – восклицает госпожа де Лорсанж, поднимаясь и показывая совершенное спокойствие, – пусть она еще побудет здесь, перед моими глазами, я должна видеть ее, это укрепит меня в решении, которое я только что приняла. Выслушайте меня, друг мой, и не пытайтесь препятствовать моим намерениям. Я сделала свой выбор, и ничто в мире не заставит меня от него отступить. Неслыханные беды, обрушившиеся на эту несчастную, свято почитавшую добродетель, – пример настолько необыкновенный и исключительный, что это заставило меня пересмотреть мою собственную жизнь. Не подумайте, я нисколько не ослеплена фальшивым блеском счастья, которым, как мы узнали из рассказов Жюстины, наслаждаются ее подлые преследователи. Подобная несправедливость – загадка Провидения, и не нам о ней судить, ибо никому не дано приоткрыть завесу этой тайны. Не следует обольщаться, ибо процветание злодея – это не более чем испытание, уготованное Провидением, подобно молнии, на миг озаряющей небо, чтобы вслед за этим низвергнуть в бездну смерти несчастного, ослепленного ее сиянием. И вот подтверждение тому, представшее нашим взорам. Непрекращающиеся лишения и ужасные злоключения этой обездоленной девушки должны послужить живым укором. Всевышний дает мне предупреждение: я должна раскаяться в своих грехах и, прислушавшись к голосу совести, возвратиться в лоно Церкви. Какое же наказание заслужила у Всевышнего я? Список моих преступлений заставил бы вас содрогнуться... Каждое мгновение моей жизни было осквернено распутством, неверием и презрением ко всяческим нравственным устоям. Чего могу ожидать я, если столь жестоко обошлись с той, которая не могла себя упрекнуть ни в одном умышленном проступке. Расстанемся же друг с другом, время пришло, ведь мы не связаны никакими узами. Постарайтесь забыть меня и сочтите за благо то, что я готова припасть к стопам Всевышнего и в вечном раскаянии молить об искуплении всех мерзостей, какими я себя запятнала. Страшный удар, который я пережила, был, однако, необходим для меня; мое обращение позволит мне надеяться на блаженство в ином мире. Прощайте, сударь, мы больше никогда не увидимся. Во имя нашей дружбы прошу вас о последней милости: не старайтесь разыскивать меня, чтобы узнать о моей судьбе. Я буду ожидать вас в лучшем мире – ваши добродетели непременно должны вас туда привести. Возможно, умерщвление плоти, которому я решила посвятить остаток отпущенных мне дней, позволит мне искупить мои преступления и я смогу когда-нибудь встретить вас там.